— Разве хазары и тарначи не могут торговать друг с другом без лживых купцов?
— Я никогда не слышал, чтобы степной народ торговал друг с другом одними и теми же баранами и козами. А лживых купцов будем наказывать вместе с вами. Дайте нам проводников, чтобы наше войско не топтало священные для тарначей места.
Проводники-соглядатаи были дадены, и через несколько дней дарникское войско вышло к морю. Искупаться жаркой летней порой выразили желание даже не умеющие плавать хазары. Четыре с лишком тысячи воинов несколько часов с детскими воплями плескались в неглубоком на пару сотен шагов море.
Найдя место, где в море впадала небольшая речка-ручей, князь определил его для строительства приморского городища Новолипова. Невдалеке у такой же речушки находилось рыбачье селище тавров, древнего племени, обосновавшегося здесь с незапамятных времен и ухитрявшегося жить в ладу со всеми хищными степняками, которые поочередно становились их соседями. Почти все тавры хорошо владели словенским языком, но это вовсе не значило, что они были в восторге от намерения хазарского визиря обосноваться рядом. Так и говорили:
— Мы здесь живем только благодаря тому, что не становимся ни на чью сторону. Поэтому не обессудьте.
Зато у них было то, отчего у Дарника тотчас жадно заблестели глаза: большие рыбачьи лодки.
— А далеко вы на них в море ходите? — вроде бы праздно спрашивал он.
— Да по всему морю, если не в бурю, конечно.
Ага, мысленно обрадовался князь. Но сначала нужно было уладиться с общими делами. Копать крепостной ров и складывать семьдесят домишек много народу не требовалось. Нужно было и остальных чем-то занять. Два полуполка по тысяче человек разошлись на запад и восток прокладывать путь вдоль берега моря.
— Дай и мне тысячу, — вдруг попросил Корней.
— Не много ли на себя берешь! — возмутился князь.
— Ты в восемнадцать лет уже тысячей командовал, а мне все девятнадцать. Если одобришь мое предложение, то дашь тысячу?
— Говори.
— Твоя цель получить свою виру и скинуть Алёкму с гребенского престола руками самих гребенцев. Так?
— Допустим.
— Надо пустить слух, что ты отпустил его за обещание отдать тебе в качестве виры пять тысяч домов гребенских смердов.
Дарник даже позавидовал, что такая замечательная мысль самому ему не пришла в голову.
— Ну и пусти такой слух.
— Так его надо подкрепить самим делом. Тысяча воинов и двести повозок для меня вполне достаточно. Лесов здесь мало, а селища и сторожевые вежи строить надо. Пять тысяч домов, конечно, сразу не привезу, но на десяток селищ бревен натаскаю.
Князь весело рассмеялся — предложение было беспроигрышным. Самому выдумщику в руки полуполк он, конечно, не доверил, назначил тысячским другого липовского хорунжего, но наказал тому все делать по указке Корнея.
Кривонос ревниво «бил копытами» — тоже хотел серьезной службы.
— А тебе я отдаю Новолипов, — сказал ему Дарник.
— А сам куда?
— Знаю куда, — таинственно ухмыльнулся ему князь. — Несколько дней меня зря не ищите.
Вызвав к себе четверых самых верных арсов, он велел им сделать недельные запасы воды и провизии. И как-то поутру они впятером со всем этим грузом направились к селищу тавров. Заранее было подсмотрено, в каком ближнем месте в камышах прячется крепкая рыбачья лодка, поэтому, когда к ней стал пробираться тавр с двумя сыновьями-подростками, его уже поджидала пятерка липовцев.
— Мы хотим посмотреть, как вы рыбачите, — сказал рыбаку Дарник.
Арсы уже укладывали на дно судна два бочонка с водой и корзины с провизией. Так и поплыли вроде бы на рыбалку. Отплыв достаточно далеко от берега, повернули в сторону, и еще через версту князь приказал держать курс на юг, на Корчев. Рыбакам не оставалось ничего другого, как подчиниться. На лодке нашлась запасная пара весел, и, сев за весла, арсы сильными гребками погнали суденышко прямо на юг. Четверо суток то под парусом, то на веслах плыли по тихому спокойному морю. Наконец появился холмистый берег Таврики. Вдоль него плыли на восток еще двое суток. Местные жители мало интересовались их лодкой, принимая за обычных рыбаков. Дарник ничего не узнавал на берегу, а ведь прошло-то всего два года. Арсы не знали, что именно он ищет, пришлось сказать им. Самый старший посоветовал проделать путь, который князь с помощниками совершил из Корчева. Так и решили сделать. Оставив в лодке двоих телохранителей стеречь рыбаков, Рыбья Кровь с двумя другими отправился в Корчев, вернее, в его посад, заходить в сам город особой нужды не было. С собой взяли лишь узкие длинные ножи и посохи с медными набалдашниками — в умелых руках они являлись грозным оружием.
На этот раз память не подвела князя, и он уверенно пошел в нужном направлении. Арсы всю дорогу проявляли непонятную живость, которую Дарник сначала объяснял опасностью всего их предприятия, но, чем дальше, тем все больше настораживался.
— Неужели там семь тысяч солидов? — беспрестанно повторял один из них, второй же лишь пугливо зыркал по сторонам.
— Здесь, — указал Рыбья Кровь, уже в сумерках выйдя к заветному месту.
Слежавшаяся каменистая земля с трудом поддавалась ножам и посохам арсов. Наконец наконечник посоха с характерным звуком ударил в деревянную поверхность. Пока один арс доставал сундучок, второй рядом с сидящим на корточках князем выпрямился во весь рост. Дарник, не глядя, вскинул двумя руками свой посох над головой. Удар, пришедшийся по собственному древку чужого посоха был так силен, что опрокинул князя на спину. Через мгновение он уже сражался с двумя своими телохранителями. Спасло, что они не догадались взять его в клещи, а напали с одной стороны и в темноте не могли быстро нанести разящий удар. Он на звук определял их движения, но тоже не сразу мог до цели достать набалдашником. Не получается по голове, так вот вам в колено, вот вам в пах! Тот, кто согнулся с разбитым коленом, получил острием удар в шею, раненному в пах достался удар набалдашником в висок. Для верности Дарник каждого еще пырнул ножом в сердце.
Когда-то, набирая себе телохранителей, он специально отсеивал самых громадных и мускулистых, полагая, что не следует доверять свою жизнь тому, с кем он сам не сможет справиться один на один. Сейчас эта предосторожность полностью себя оправдала.
Пора было уходить, и, оттащив убитых подальше в кусты и сняв с них все, что могло служить их распознаванию, Рыбья Кровь взвалил на плечо тяжеленный сундучок с золотыми монетами и поспешил вдоль берега подальше от Корчева.
Рассвет застал его спящим на арсовых рубахах, брошенных на траву. Проснувшись, князь медленно приходил в себя. Про то, что золото способно мутить человеческий рассудок, он был наслышан. Но, чтобы вот так напрямую столкнуться с этим, никак не ожидал. Открыв сундучок, он долго перебирал солиды, рассматривая их так и эдак, — никакого особого волнения не приходило, разве что проскользнула легкая тревога, что кто-то может сейчас заметить его в зарослях кустарника и тоже сойти с ума.
