А потом новый рывок!
Я везунчик. Я, правда, везунчик! Блин, и когда я успел каску напялить?
Марлен успел только приоткрыть рот, как вдруг подряд прямо над нами рванула пара снарядов.
— Уходить надо! — заорал Фил. — Накроют всех к ебеням последним!
— Куда?
Мы подползли сначала к одному выходу. Потом к другому. Перспектива не очень радостная. С одной стороны — чистое поле. Метров триста до домов. С другой дом близко. Всего-то метров двадцать и можно хотя бы к стене прижаться. Только вот из этого дома шмаляют во все разные стороны. Одно хорошо — с пятого этажа. "Хрущевка" обыкновенная. Водится по всей территории бывшего Советского Союза. Жаль подъезды с другой стороны.
Бросок до стены. Там обползаем здание. Уходим во двор. Ныкаемся в доме и прячемся под кровати. Ибо накуй нам все это надо?
Главное подышать. Надышаться перед смертью. Нельзя говорите? Ну, ну… Значит вы перед смертью не бывали. Когда самый зловонный запах кажется благовонием…
— БЛЯААААААААААААА!!!!!!!!!!!!
Впереди понесся Марлен, прижимая к груди остатки моего нетбука. На харде могла сохраниться запись с камеры. Поэтому надо сохранить. Мы с Филом долбили куда-то по сторонам из "калашей". Надеюсь, не попали в своих.
Прижавшись к стене "хрущевки", медленно, в полуприседе, поползли к углу. Обогнули его. Еще один… Во дворе чуть потише… Тихо догорают останки неопознанных легковушек во дворе…
Нах, нах, в подъезд! Хорошо, что дверь вынесена взрывом. А то ключа от подъездного замка у нас нету. Заныкаться решили на втором этаже. Осторожно поднялись.
— Лех!
— М?
— Гранаты есть?
— Не… Забыл…
— Долботряс ты…
— Иди и возьми…
Это мы с Филом перед входом в квартиру так беседовали. Выбрали среднюю на площадке. Там окна в одну сторону. Легче контролировать. Это уже потом я узнаю, что неправильно все мы сделали. Но кто ж нас и когда учил? Дверь была закрыта. Но у нас был универсальный ключ — короткая очередь в замок. Оп-па! И мы в домике.
И словно по сигналу — все закончилось. В смысле, стрельба на улице.
Распашонка. Одна комната вправо. Вторая влево. Прямо — кухня.
— Фил! Правую глянь! Марлен! Ты как? Держи выход!
Блин, это я голливудских боевиков насмотрелся. Поэтому, вместо того, чтобы просто открыть дверь, я ее пнул со всей дури.
В ответ раздался женский визг.
В маленькой, пять на три метра, спрятались от дикой, совершенно неестественной войны, две литовских бабы и три литовских ребятенка. Неестественной… А когда войны были естественными?
Под ногами захрустели осколки стекла и пластмассы.
Я приложил палец к губам.
— Тщщщ… Я — русский! Все хорошо!
И попятился.
— Все хорошо, гражданочки, все хорошо…
Они чего-то залепетали по-своему.
Я осторожно прикрыл дверь. Оглянулся на шефа. Тот, утирая так и текущую кровь с лица, упрямо рассматривал дулом автомата подъезд. Через дыру в двери.
— Фил! — заорал я. — У тебя там чего?
— Тихо! Только пулемет сверху бьет!
— Какой?
— Не знаю!
Бывало так, чтобы усталость нападала внезапно? Вот на меня именно в этот момент она и напал. Я аж сполз по стене.
Блин. А где каска? Я брал каску из джипа или нет? И, похоже, об чего-то задницей ударился. Тупая такая боль. Наверное, куском земли или камнем прилетело.
— Марлен, на тебя смотреть страшно!
Тот только кивнул в ответ. Смотреть и впрямь страшно было. Я с трудом приподнялся и заглянул в комнату с литовскими бабами и детьми.
— Эй! По-русски разговариваете?
Те чего-то залопотали по-своему.
— Мин татарча ек бульмым! — поморщился я от боли в ноге. — Водка! Водка есть?
Одна из девок, которая помоложе, метнулась к плотно набитой сумке, пошвырялась там, и вытащила прозрачную поллитровку.
Я свинтил пробку. Вытащил из кармана носовой платок. Смочил его. Начал протирать Марлену лицо.
Тот зашипел в ответ. А когда я поправил лоскут кожи, свисавший над правой бровью, шеф так обматерил меня… Впрочем, мне не привыкать, получать люлей от главного редактора.
За плечо меня вдруг потрогали осторожно.
-Čia! Paimkite jį!
Девка — вполне, кстати, ничего — протянула мне маленький сверток бинта.
— Ага. Дзянькую. Или как у вас тут? Данке шен?
Вместо ответа она несмело улыбнулась и исчезла в своей комнате.
А я стал бинтовать изрезанную харю Марлена Ильича.
— Шеф! А я ведь сейчас испытываю просто садистское удовольствие! Моим нетбуком тебе лицо изгваздало! И я тебе сейчас больно делаю! Это тебе за все планерки!
— Иванцов… Я тебя, когда-нибудь, уволю…
— Если доживем… Телефон выбросил?
— Не-а.
— Симка цела?
— На, посмотри… Только пулю не выбрасывай, — он протянул мне свою изувеченную "Нокию".
Да, блин, что же так нога-то болит? Я хлебнул водки и начал копаться в телефоне Марлена. Отлично! Слегка погнулась, но цела! Достал свой. Сменил карту. Включил… Все-таки хорошая штука — паранойя. При любой возможности я в электрическую сеть втыкаюсь. И по две батарейки с собой таскаю. Так… Аська глючит. В сеть не пускает. Отправляю СМС.
"Лиско. Все хорошо. Сидим в штабе. Очень скучно. Спим и едим и больше ничего не делаем. На фронт нас не пускают. Ты там как? Твой Волко"
— Фил! Как там?
— Хрен знает! Все замолкли вроде!
— Марлен, дверь держи. И глаз не своди. На любое шевеление стреляй. Понял?
Шефа я забинтовал так, чтобы рот не открывал. Поэтому он только зло сверкнул глазами.
Сделает. Марлен у нас — мужик. Хоть и начальник.
Блин, да что с ногой-то? Я провел по заднице рукой. Твою мать… И пошкрябал к Филу, хромая все сильнее и сильнее.
— Фил! Глянь… Чего у меня там?
Филь отвлекся от наблюдения и мельком глянул на мой тыл. И немедленно заржал:
— Леха! А ты это! Того! В жопу ранетый!
— Да? — изумился я. А ведь не чувствовал совсем. И когда это, интересно меня?
— Смотри! — внезапно крикнул Фил. Я бросился… Хм… Подковылял к окну.
От нашего перевернутого и дымящегося "Тигра" отползал Лешка Глушков. Полз он не к канаве, а вдоль дороги. Прямо по разделительной полосе в сторону аэропорта. За ним тянулась маслянистая темно-красная полоса.
Внезапно перед его головой взметнулись выщербленные пулями осколки асфальта. Откуда-то сверху снова ожил пулеметчик.
На этот раз он просто решил поразвлечься. Стоило мехводу замереть — одиночный выстрел впивался в дорогу буквально в сантиметре от тела. Стоило ему начать ползти — очередь преграждала ему дорогу.
— Двое. Снайпер и пулеметчик. Как минимум, — лицо Фила вдруг исказилось. Оно стало каким-то… Механическим. Холодным. Жестким. Нечеловечным. — Иванцов. Сколько патронов у тебя?
От же… Все в машине. А я же только автоматы и прихватил.
— Ну… По рожку на каждого… — Вот же я долбик…
— Дай!
Я немедленно отстегнул рожок от своего "калаша" и протянул Филу.
Фил моментально выщелкнул патроны из моего. Оставив только два. Остальные всадил в свой.
— Махнись с Марленом машинками. Я наверх.
— Фил! — окликнул я его. — Ты где воевал?
Фил остановился и, поверх моей головы, глянул в разбитое окно. Там по-прежнему горел джип и полз Глушков.
— Нигде. Я им наврал, что я боевой офицер.
И исчез за входной дверью.
— Марлен! Он вернется! Он всегда возвращается, ты же знаешь!
Я подковылял к окну.
Блин… Совсем уже нога не слушается. А что это там рычит, интересно? Телефон завибрировал. Достаю. Смотрю. СМС.
"Береги себя, пожалуйста, для нас! Лиско"
Прячу телефон. Снова выглядываю в окно. Наши. Ей-ты-Богу, наши! По разбитому асфальту ползет Лешка Глушков. Навстречу ему бегут наши мотострелки, за ними ползут осторожно танки… Родные мои! Не бросили. Не бросили!
Я снова достаю телефон и второпях, окровавленными пальцами набираю:
"Да нормально все. Не переживай ты. Я же сказал — я вернусь! Все будет хорошо! Когда я тебя обманывал? Волко"
Отправляю.
В этот момент где-то наверху раздается стрельба. Я, припрыгивая, скачу к входной двери.
— Марлен, сюда! — ору я ему. Тот мгновенно перекатывается в мою сторону и очень вовремя. Взрыв выносит изуродованную нами дверь, она падает ровно на то место, где шеф только что сидел. Облако кирпичной пыли не дает разглядеть — кто там в подъезде?
Снова раздается стрельба. Снизу. Сверху. Спереди. Сзади. Отовсюду. Перевожу предохранитель на одиночные выстрелы. Два ствола направлены в рассеивающееся облако пыли. Стрельба вновь замолкает и…
— Мужики! Мужики! Это я! Не стреляйте!
Из дверного проема появляется Фил. Его поддерживает… Полковник Калинин собственной персоной. Левая рука Фила бессильно повисла. Правой он держится за шею нашего эфэсбешника.
