ВТОРАЯ БЕСЕДА С ПРИНЦЕССОЙ МЕЛХОЛОЙ, СОСТОЯВШАЯСЯ В ПОКОЯХ ЦАРСКОГО ГАРЕМА И ЗАПИСАННАЯ ЕФАНОМ, СЫНОМ ГОШАЙИ
Вопрос:…Это вы придумали положить в постель деревянную статую вместо вашего мужа?
О т в е т: Да, Давид не ожидал, что мой отец, царь Саул, решится действовать. Давид уповал на Господа, который всегда покровительствовал ему, но Ионафан известил его о намерении Авенира…
Вопрос: И что тогда?
Ответ:…И тут воин, сразивший в уплату за меня сотни филистимлян, совершенно растерялся. Я обняла его, словно малого ребенка, принялась уговаривать: "Тебе надо бежать, муж мой, возлюбленный мой, ибо если не спасешь ты души твоей в эту ночь, то завтра будешь убит".
Вопрос: Неужели сам он не сделал заранее никаких приготовлений к бегству? О т в е т: Его мул стоял на царской конюшне, меч остался у оружейника, дома не нашлось в дорогу даже хлеба. Царские сыщики охраняли вход, поэтому я выпустила его через окно, а на кровать положила деревянную статую и укрыла ее. В о п р о с: А вы не боялись, что вместо Давида убьют вас?
Ответ: Утром, когда ищейки Авенира притащили меня к отцу, царю Саулу, я подумала, что так оно и будет. Ионафан стоял рядом с отцом, а тот кричал: "Зачем ты известил Давида, зачем предупредил его?" Ионафан ответил: "За что умерщвлять его? Что он сделал?" Тогда Саул разгневался еще больше и сказал Ионафану: "Ты сын негодный и непокорный! Разве я не знаю, что ты любишься с сыном Иессеевым на срам себе и на срам матери твоей?" Тут мой отец бросил свое копье, но промахнулся, и Ионафан в великом гневе ушел от него. Тогда отец обратился ко мне и спросил: "Для чего ты обманула меня и отпустила врага моего, чтобы он убежал?" Я ответила, что Давид грозил убить меня, если я ему не помогу. Отец вскричал: "Вот позор царю! Все вы сговорились против меня, и никто не открыл ушам моим, что мой сын связался с изменником, и нет среди вас ни одного, кого я пожалею". Горечь была в словах отца и мука в его глазах. Он раскачивал головой, будто медведь, раненный стрелою в шею; его взгляд упал на пажа, который испуганно жался к двери; отец поманил его и спросил: "Ты чей?" Тот ответил: "Я – Фалтий, сын Лаиша из Таллина, и раб ваш". Фалтий косил одним глазом, зубы у него были кривые, и сам он весь как-то кособочился. Тут мой отец сказал: "Отдаю эту женщину Мелхолу, мою дочь, тебе в жены, чтобы она служила тебе". И Фалтий пал предо мною на колени и целовал мои ноги. До сих пор помню прикосновение его губ, горячих и дрожащих.
Здесь следует упомянуть некоторые не вполне ясные сведения о пророке Самуиле, собранные мной.
Во всяком случае, известно, – и принцесса Мелхола подтвердила это, – что Давид, спасаясь бегством от Саула, останавливался у Самуила в Раме. Однако никто не знает, что же именно произошло там и правда ли, будто парь Саул тоже побывал в этом храме, где на него якобы сошел Дух Божий, отчего "Саул снял одежды свои и пророчествовал перед Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал на земле неодетый".
Я наведался к Садоку, надеясь, что он располагает какими-либо документами на сей счет. Однако Садоку мой интерес показался безрассудным – ведь мы, дескать, занимаемся историей Давида, а не Саула. Распря с Саулом – часть истории Давида, возразил я. Саул трижды посылал своих сыщиков в Раму схватить Давида; трижды сталкивались те на дороге с толпой юродствующих пророков во главе с Самуилом, и каждый раз на сыщиков сходил Дух Божий, отчего они тоже начинали юродствовать. Тогда, говорят, об этом донесли Саулу; он сам отправился в Раму, где и на него сошел Дух Божий; отсюда повелась поговорка: "Неулсели и Саул во пророках?"
Садок улыбнулся и сказал:
– Ты же все знаешь и без меня, Ефан. Зачем спрашиваешь? Я ответил:
– Надеюсь, вы не станете всерьез утверждать, что орда чумазых юродивых, которые закатывают глаза, кривляются, пускают пену изо рта, могут произвести на царя столь сильное впечатление. Это же сумасшествие какое-то.
– А если царь к тому времени и впрямь начал сходить с ума? – Садок вновь улыбнулся. – Разве не безумие кидать копье в собственного сына? Разве не безумие гнать Давида, единственного, кто мог усмирить злого духа?
Мне вспомнились донесения Авенира царю Саулу. Известно ли Садоку, в какие игры играл Давид со злым духом, угнетавшим царя? Я взглянул на Садока, но его лицо оставалось непроницаемым.
– Неужели такой человек, как пророк Самуил, – продолжал я, – влиятельный, известный священнослужитель, в прошлом высший судья Израиля и советчик народа, способен пасть до того, чтобы связаться с кучкой одержимых?
Садок сложил на животе свои жирные руки.
– А разве Самуил не был одержим Духом Господа, когда изрубил в куски Агага?
Тут я понял, что в безумие и впрямь впадали оба, как Саул, так и Самуил, и содрогнулся от мысли о том, сколь темные силы движут человеком.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОЙ БЕСЕДЫ С ПРИНЦЕССОЙ МЕЛХОЛОЙ…
Вопрос:…Вы упомянули, моя госпожа, что вас отдали в жены Фалтию, сыну Лаиша.
Ответ: Ах, Фалтий. Он так трогательно заботился обо мне, купал в жару и согревал в холода, а в постели ложился у моих ног. Фалтий был ужасно неловок, однако помогал мне поддерживать связь с Давидом – ведь за мной следили, а на Фалтия никто не обращал никакого внимания.
Вопрос: Стало быть, вы что-то знали о Давиде?
Ответ: Лишь то, что он был жив и скрывался.
Вопрос: Где?
Ответ: Сначала у священников Рамы, потом у священников Номвы. Оттуда он бежал в пустыню южной Иуды и жил в пещерах.
Вопрос: Ваш отец, преследуя Давида, посещал Раму?
Ответ: Нет.
Вопрос: Это точно?
Ответ: Рама была слишком уж связана с именем
Самуила; отец ни за что не поехал бы туда. Зато он воспользовался своей царской властью и вызвал к себе во дворец священников из Номвы.
Вопрос: Вы были на том суде?
Ответ: Отец судил их пред всем народом. Помню ряды священников в льняных ефодах, впереди стоял первосвященник Ахимелех в белых одеждах. Отец мой, царь Саул, сказал слугам своим, окружавшим его:
"Послушайте, неужели Давид, сын Иессея, даст вам поля и виноградники и поставит тысяченачальниками и сотниками? Неужели никто из вас не выйдет вперед, чтобы свидетельствовать против изменника?" Вопрос: И кто-нибудь вышел? Ответ: Да, коренастый толстяк добродушного вида, похожий на кормилицу. Он назвался идумеянином Доиком и сказал, что видел, как Давид, сын Иессея, приходил в Номву к Ахимелеху, сыну Ахитува. Тот, дескать, вопросил о Давиде через оракула Господа, дал ему продовольствия и меч. Вопрос: Больше свидетелей не было? Ответ: Отцу хватило Дойка. Саул спросил Ахиме-леха: "Послушай, для чего вы сговорились против меня, ты и сын Иессея, для чего ты дал ему хлебы и меч и вопросил о нем Господа? Ты хотел, чтобы Давид восстал против меня и строил мне ковы?" Ахимелех поднял руку и поклялся, что невиновен. Давид сказал, мол, царь поручил ему тайное дело и такое спешное, что он не успел взять с собою ни меча, ни другого оружия. Я подумал, продолжал Ахимелех: "Кто из рабов царя верен ему, как Давид? Он и зять царя, и исполнитель повелений его, и почтен в доме его; поэтому я дал Давиду все, чего он хотел. Но Бога я о нем не вопрошал, напрасно это ставится мне в вину". Тут все священники подняли руки и поклялись, что они невиновны, и шум их голосов разнесся до стен городских. Слава Богу, не схвачен супруг мой Давид, подумала я, и в то же время сердце мое болело из-за отца, царя Саула. Вопрос: Затем последовала казнь? Ответ: Отец встал, опершись на копье, и сказал: "Ты должен умереть, Ахимелех, ты и весь дом отца твоего". Он велел телохранителям, бывшим при нем: "Ступайте, умертвите все священническое отродье, ибо и их рука с Давидом и они знали, что он убежал, и не открыли мне". Но никто не хотел поднимать руки своей на священников. Тогда отец сказал: "Чего же вы боитесь? Не святые они и нет от них никому пользы. Они, словно черви на падали, жиреют от того, что народ жертвует Богу". Тут поднялся ропот, все ждали, что злой дух сойдет на царя и начнет его душить и корчить, однако отец стоял спокойно. Он подал знак идумеянину Дойку, приказал: "Ступай ты и умертви священников!" И пошел Доик-идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод.
Все мои восковые дощечки были уже исписаны. В круглой комнате сгустилась духота, но принцесса меня не отпускала. Она сидела на подушках, выпрямив спину и положив иссохшие руки на колени; ее глаза были устремлены куда-то вдаль.
Словно очнувшись, она вдруг спросила:
– Каким ты представляешь себе Давида?
Странный вопрос редактору Единственно истинной и авторитетной, исторически достоверной и официально одобренной Книги об удивительной судьбе и т. д. Я взглянул на резные стены, через отверстия в которых нас наверняка подслушивал Аменхотеп.
– Давид – отец царя Соломона, – ответил я.
Принцесса презрительно улыбнулась.
– Стало быть, это царь Соломон должен решать, каким ты представишь себе человека, который для меня дважды был супругом, для моего брата Ионафана – возлюбленным, а для моего отца Саула – блудодеем?
