собираясь в созвездия и галактики, и Ивану казалось, что их свет проникает в душу. А внизу, далеко на аэродроме, он увидел сияющую каплю, и понял, что это «Ураган». Самолет мало походил на свои фотографии,казалось, он был соткан из звездного света, лившегося на него сверху. Он был там и вернулся. Он принес нам нечто важное, такое, ради чего стоило умереть. Ведь любая жизнь была ничем по сравнению с упорядоченным великолепием космоса. И тогда Иван вдруг понял, что жуткая вакханалия в небе подчинена строгим законам, каждая игла имеет смысл, каждое изменение необходимо, а сверкающие глаза - лишь вход туда, где каждый займет свое место. Не об этом ли мечтали все поколения ученых – упорядочить мир, понять его до конца, проникнуть в каждый его далекий угол. Вся вселенная открыта теперь перед тобой, Иван Быков. Все ее тайны и дороги. Но в ней нет места жизни. Жизнь это лишь хаотичный паразит на теле холодного порядка,навсегда привязанный к телу заболевшей планеты. В космосе нет места живым. В космосе есть место только для мертвых. Это мы поняли в тот момент, когда пересекли орбиту Марса, и растворились последние связи, порожденные паразитом. Нам пришлось вернуться, чтобы объяснить это вам. Теперь настал твой черед.
Грохот выстрела разорвал барабанные перепонки. Сержант передернул затвор, и Иван увидел, как вставший на колени депутат ползет назад, к реке, в сторону «Урагана». Он размахивал руками и что-то вопил, подняв голову вверх, туда, где над ним уже нависали, переливаясь, белесые отростки.
- Там же система! Система! – кричал депутат непонятно. Очки полетели на асфальт, и тут же серой коркой стали покрываться его руки, лицо, а в следующее мгновение он уже рассыпался на серые куски.
- Бегом в реку! – заорал майор, поднимаясь на ноги и толкая к берегу всех, кто попался ему на пути.
Голубой лед проломился, и холодная стая брызг ударила Ивана в лицо.
***
Он выбрался из воды на излучине, один, держась за камыши и зеленые ветки ивы, еле тронутые инеем. Здесь была зелень, были цветы, а где-то даже пели птицы.
Приближалось утро, на востоке светлело небо, и Иван только сейчас вспомнил, что стоит июнь. Когда он, дрожа, прислонился к теплому трухлявому пню, невдалеке раскатисто громыхнуло, и в безоблачное небо ушли дымные следы от десятка ракет. Было четыре часа утра. Ракеты описали параболу, встретились с кристаллическим щитом, окружившим к тому времени Белогорск со всех сторон. И исчезли, не причинив никакого вреда. Иван поднялся и побрел прочь от города, спотыкаясь о корни и распугивая мелких грызунов.
На заставу он вышел спустя час. Угрюмые парни в плащах увели его в бытовку, дали горячего чая и сухую одежду. На вопросы не ответили, а когда на заставу вылетел военный уазик, быстро посадили на заднее сиденье, дали в дорогу сухой паек и отправили в расположение своей части.
Едва впереди показались железные ворота с красными звездами, из леса на дорогу вышел человек и остановил машину. Иван с трудом узнал майора.
- Не надо туда, - сказал он хмуро.
Водитель что-то лениво объяснял, о приказах и субординации, но майор, не слушая его, открыл заднюю дверцу и вытащил Ивана. Уазик уехал к открывающимся воротам.
- Как наши? Все выбрались? – спросил Иван.
Майор что-то буркнул и, махнув рукой, мол, следуй за мной, убрел обратно в лес.
Они долго шли по затхлым логам, и Иван почуял неладное, увидев, что чем дальше, тем больше инея на стволах и мертвой растительности под ногами. Наконец, майор вскарабкался на очередной пригорок и сказал:
- Смотри.
Они обошли воинскую часть со стороны, и теперь она лежала внизу, в долине, как на ладони. Ровные ряды одноэтажных бараков, офицерских домов, пулеметных вышек. На площади для построений было много людей, стояла техника и вытянулись по периметру ряды солдат. И Иван не особо удивился, когда увидел, что напротив выстроившихся частей мерно и спокойно клубится, завиваясь в спирали, серая пыль. Она то собиралась, обретая форму стоящего одинокого человека, то снова рассыпалась в труху. Майор надел очки. Иван последовал его примеру. Когда тень на плацу окончательно сгустилась, он забрал у майора бинокль и пригляделся, стараясь не обращать внимания на сияющие нечеловеческие глаза. Это лицо он видел, давно, в папке с техническим описанием «Урагана», на странице с данными об исчезнувшем экипаже. Ивана вдруг затрясло, он ткнулся носом в траву.
- Смотри, - толкнул его в плечо майор. – Это только начало.
Вперед выходили какие-то генералы, в мундирах с большими звездами, неприметные личности в штатском, а потом Иван заметил стоящие в тени черные «волги» и людей рядом. И худую сутулую фигуру Пал Палыча Смирнова, директора Центра Контроля. Его суетливого заместителя. Ученых из новосибирского ящика.
Сверкающая пыль у ворот взвилась спиральным столбом, и тогда люди, один за другим, стали покорно снимать защитные очки. Асфальт замело белесой метелью, и через мгновение уже ничего не было видно.
Майор тронул его за плечо и пополз обратно. Делать здесь было больше нечего.
Они выбрались на дорогу за поворотом, чтобы не попасться на глаза охране, если она еще могла видеть. У дерева они нашли оставленный майором заранее мотоцикл с коляской. Майор молча вывел его на дорогу, потом не выдержал, повернулся к Ивану и сказал:
- Да! Жизнь я люблю больше.
- И куда мы теперь?
- Посмотрим.
Сзади послышались шаги, и Иван обернулся. Из-за поворота показался Пал Палыч, начальник и хороший человек. Под его ногами уже завивались серые спирали, а кожа становилась темной из-за разраставшихся пятен. Он еще был человеком, но уже переставал им быть.
- Иван! Быков! Какое счастье!.. Вселенная, целая вселенная! И она открыта для нас! Представляешь?
Его руки уже исчезали, втягиваясь в белесую пургу.
Иван, не целясь, разрядил дробовик. Голова Пал Палыча лопнула, как перезревший серо-красный арбуз.
Они уехали не оглядываясь.
Через километр, на развилке, увидели сидящего на обочине Вундермахера.
