понавёз «земляков», обходится небольшим числом верных абреков. Похоже, моё появление в сентябре 1938, поспособствует более раннему «уходу» товарища Ежова. Да и хрен с ним, ничуть не жалко кровавого карлика.
— Знакомьтесь, — Меркулов жестом подозвал «соседа» выкладывающего из двух изящных корзин бутылки и банки, — вам, товарищи отныне проживать тут по правилам социалистического общежития.
— Александр, — с улыбкой во все 32 зуба протянул руку грузину (а может и мингрелу, уточню чуть позже).
— Виссарион, — натужно «оскалился» соседушка. Волнуется, засранец. Знает, сучонок, проинструктирован, — вовсе не героический разведчик Александр Соколов, а коварный агент мирового империализма. Ничего, пусть абрек осознает, проникнется — тут ему не там. Это из советских граждан, во враги народа определенных судьбой злодейкой, показания выбивать как два пальца об асфальт. А матёрый шпиён запросто из чекиста ремней нарежет и не поморщится…
— И чего стоим? За новоселье не накатываем? Да и за знакомство не лишним будет! Как, Всеволод Николаевич, чутка расслабимся? Сегодня можно, даже нужно — нервы подуспокоить. Семашко, наш замечательный Николай Александрович, прям настоятельно рекомендует в таких случаях жахнуть хорошего красного вина для профилактики тромбозов и общего расслабления организма.
Меркулов как старший по званию благожелательно улыбнулся, дав старт небольшому застолью. Виссарион шустро управился с пробкой, рубиновый напиток лихо, с эдаким кавказским размахом расплескался в бокалах. Капли на скатерти ничуть собутыльников не смутили, у гостеприимных хозяев принято вино через край разливать, не трястись над каждым миллилитром. «Хванчкара», товарища Сталина вино любимое, ну, так нам интернет сообщал. Не пожадились бериевские сподвижники — сыр, зелень, мясо, фрукты. Вроде привкуса яда или снотворного в вине нет. А было бы интересно понаблюдать за реакцией чекистов — ждут когда залётный гость осоловеет и отрубится, ждут пождут, а британскому агенту всё нипочём жрёт и пьёт в три горла, изводит казённые харчи и не отключается…
Но, очень похоже, Сталин дал команду обращаться со мной как с дорогущей китайской вазой — едва пылинки не сдувают, эва как Виссарион сыр подрезает и тарелку пододвигает поближе. Предупредительный, гад…
— Как говорится, между первой и второй — перерывчик небольшой! Наливай Виссарион, а давай, дружище, для краткости Васей будешь? Я- Саша, ты — Вася! Договорились?
За четверть часа спринтерского выпивона на троих уговорили две бутылки, впрочем комиссар лишь пригубил, да и Виссарион пил с опаской, явно боялся захмелеть. И ладно, надо с комнатой определиться, которая из четырёх моя, и ждать визита портного. А вечером сам товарищ Берия пожалует. Впрочем, Лаврентий Палыч необязательно сюда прибудет, скорее всего приедет Меркулов и отвезёт к «эффективному менеджеру»…
В тот вечер с Лаврентием Палычем пообщаться не удалось. К телефону, единственному в квартире, в коридоре на стенке прикреплённому, аккурат без пяти восемь вечера метнулся горный орёл Гогоберидзе. Мы как раз всем энкавэдэшно-коммунальным кагалом на кухне чай пили. С сушками и вишнёвым вареньем. Так сказать — чаепитие по-соседски, заодно и знакомство с соквартирниками. Вася-Виссарион ближе к восьми начал «незаметно» на часы поглядывать и эдак «подбираться», словно спортсмен на старте. Потому, когда трель звонка телефонного прервала рассказ почтенной Доры Марковны о мятеже левых эсеров, Гогоберидзе в ту же секунду ломанулся к аппарату. Ждал сигнала, джигит.
Товарищ Малкина продолжила, повысив голос, чтоб не так слышно было Виссариона. Молодец бабуля, соображает в оперативной работе.
— Ах, Зоя, Александр, если бы вы знали, как тяжело пришлось. Предали давние товарищи, на каторге, в ссылке с которыми делили последний кусок…
— Ага. Нож в спину.
— Что?
— Негодяи, говорю. Подлецы и предатели дела мировой революции.
— Тут сложнее, Александр, тут гораздо сложнее. Вам, молодёжи, сложно представить как с друзьями в одночасье стать непримиримыми противниками. Владимир Ильич очень тяжело переживал, очень…
Пока Дора Марковна виртуозно «отвлекала огонь на себя» а Гогоберидзе односложно бубнил в трубку: «Есть, понял, будет исполнено», развлекался тем, что смущал взглядами откровенными лейтенанта госбезопасности Зоеньку (Зою Павловну). Барышня прибыла на квартиру с двумя огромными баулами из которых долго доставала и раскладывала в шкаф и комод в своей комнате личные вещи. Когда зашёл, вежливо постучавшись, предложил по-соседски помощь — мало ли, вдруг да мебель требуется передвинуть как хозяйке возжелается. Получив вежливый отлуп, оком зорким заметил — вещички то по большей части новьё, многие даже с бирками магазинными. Не иначе готовили к ответственному заданию Зоеньку в большой спешке, но на шмотки и прочие аксессуары не поскупились — снарядили девушку «в лучшем виде». Только прокол случился у чекистов — заявилась на конспиративно-коммунальную квартиру мадмуазель Невзлина в невзрачном пальтишке, под ним платье весьма скромное, туфли «хоженые» и преизрядно хоженые. Притаранила Зоя с собой несколько коробок с обувкой и не удержалась, примерять начала. А там туфельки на все случАи, не говоря уже о чулках-платьях и прочей дамской «бижутерии». Хоть и не был никогда знатоком женских «прибамбасин», но духи в изящных флакончиках, явно не советский ширпотреб.
Да и во время чаепития товарищ Невзлина нервно поправляет роскошный «домашний» халат, стремясь «уменьшить» вырез. Причём смущается исключительно «коминтерновского разведчика», а на сальные взгляды знойного южанина Васи практически не реагирует. Похоже, девчушку основательно «накрутили» в высоких кабинетах и приказ поступил недвусмысленный: «давать» товарищу Соколову и никаких гвоздей! Оттого и на нерве двадцатитрёхлетняя разведёнка, обряженная в шикарные вещички. Что Зоя вышла замуж за однокурсника, развелась перед защитой диплома, «ненавязчиво» вызнала у барышни Дора Марковна за сушками и чаем. Непохоже то было на «презентацию» фемины, на домашнюю заготовку чекистов, не народные же они артисты, в конце концов. Да и видно — собирали «соседей» в невероятной спешке, почтенная Дора Марковна прибыла на полчаса раньше Зои, а книги и прочий скарб небрежно в мешки скидан, хорошо, два молчаливых амбала в штатском подругу Дзержинского перевозили.
Засим эти грузчики, хмурые но исполнительные, «пропали» в подъезде, вероятно этажом ниже квартира (где замки дверные не закрыты) их гостеприимно приняла.
После разговора с Меркуловым (я то слышал и кто говорит и что, как не старался Гогоберидзе, прижимая трубку к уху) старлей заскочил в свою комнату и появился на кухне с гитарой. Кстати про комнаты — «выпросил» Вася-Виссарион большую, с балконом. Дескать, жена к нему завтра-послезавтра переедет, она тоже сотрудница наркомата, ей можно проживать на конспиративной жилплощади. А на двоих, хорошо бы с балкончиком комнату, супруга в тягости, а так хоть свежим воздухом подышит без выхода во двор. Пошёл навстречу хорошему человеку, а как же. Беспокоятся бериевцы, считают, — через балкон проще уйти, чем просто через окно. Ну и пусть так считают, не стоит разубеждать, фокусничая в жанре акробата-силовика. Но что «пробивка» пойдёт через музыкальные инстрУменты и хоровое пение — интересно. Может
