просмоленным мочалом, вспыхнули как порох. Это знак для отаку, что пора исполнять обещанное.
Наконец колесницы лениво выдвинулись, втягиваясь в единую колонну, и пошли на левый фланг.
На земле было еще опаснее чем на мачте — тут падали стрелы и дротики, а то и камни из вражеских катапульт. Наши прервали огонь, оттаскивая скорпионы и онагры назад — иначе они попадут в руки врага. Фаланга пятилась, и скорпионы, оказываясь в окружении наших воинов, не могли действовать.
Мачту оттащили на тридцать шагов назад. Я уцепился за тросик подъема, и несколько крепких солдат через блок втащили меня обратно, на высоту 20 метров. Мачта страшно раскачивается, и я вместе с нею. И занесло же меня на эти галеры!
Я увидел, что гнездо пробито двумя стрелами скорпиона. Они застряли в защитном щитке, пробив его на локоть. Стоять стало неудобно, но мне удалось примоститься между ними. Третья стрела будет фатальной.
Сверху было видно, что отряды легковооруженных воинов на фланге сардукаров подались назад. Путь для колесниц свободен.
С волнением я наблюдал как Жнецы, оставляя широченный пыльный след, разгоняются по широкой дуге за спиной фаланги врага. Если я неправ, то резерв сардов сейчас выбегает вперед, хватая лошадей под уздцы и сбивая возниц дротиками и копьями.
Но этот отряд сардукаров был недвижим, продолжая стоять вокруг трона КХ.
Потому что это не резерв.
Это охрана. Телохранители Бессмертного.
Они никогда не покинут этого трона и человечка на нем — они обязаны его охранять. Если наши колесницы подойдут вплотную — они и тогда не сдвинутся с места, только теснее сомкнут ряды, защищая этого говнюка.
Большая, большая ошибка…
Никем не сдерживаемые, колесницы идут во весь опор. Вслед за ними, в пыли, не отступая, следуют всадники — по два десятка за каждым «жнецом», каждый отряд — за своим.
Этот прием отрабатывался десятилетиями. Всадники, следуя за колесницей, не позволяют расправиться с возницей — ведь он там один — и, вломившись вслед за нею в ряды пехоты, не дают ей снова сомкнуть ряды. Подвергшись ударам такого оружия, пехотный строй получает смертельные раны — он оказывается расчленен на части, а всадники с высоты коней избивают пехоту копьями, дротиками и архисаками — небольшими секирами на длинной рукоятке, прекрасно подходящими для конного боя. Кони бесятся от ран и шума, раскидывают и топчут пехоту, и это — наверное, самый мощный поражающий фактор конницы.
Восемьдесят четыре колесницы и почти две тысячи всадников врезались в строй сардукаров с тыла. Похоже на то, как машина на полной скорости врезается в толпу людей у светофора. От удара тела и их части долетали до рядов нашей фаланги. В нескольких местах я видел, что Жнецы дошли аж до наших пехотинцев. Лошади расшвыривают пехотинцев как кегли, и все это — с тыла! Закатное солнце с трудом пробивалось сквозь тучи пыли, поднятой десятками тысяч ног и копыт, но даже то, что я видел — это было божественно прекрасно!
На флангах тоже началось бурление. Сотни боевых рабов сардукаров, стрелявших из луков и управлявших машинами, бросали оружие и поднимали руки, еще больше отаку просто бросились бежать. А несколько групп, развернувшись, напали на фланги фаланги сардукаров! Похоже, заговор все же сработал. Эти гады ждали, когда прояснится исход битвы. Видимо, сейчас они решили, что побеждаю я.
Ряды воинов смешались. Сардукары бросались на нашу фалангу, хватаясь за копья голыми руками, пытаясь пригнуть их к земле, вырывали щиты у сайонов, не обращая внимания на удары.
Как зачарованный наблюдал я за страшной бойней. Обстрел нашей фаланги прекратился. Мы тоже вынуждены были прекратить огонь, опасаясь попасть в своих всадников. Прислугу машин и легкую пехоту я послал в обход — на фланги и тыл сардукаров, помогать всадникам и колесничим.
Бой распадался на отдельные участки, где наши окружали сардукаров и выбивали их. Происходили локальные окружения, где сардукары, стиснутые со всех сторон так, что не могли сражаться, гибли от давки или кинжалов наших ахайров. В такие группы окруженных сардов наши стратеги направляли огонь ручных катапульт, так что каждый камень дробил чью то голову.
Бой, начавшийся ранним утром, заканчивался уже под вечер. Войска устали так, что многие не могли держать мечи. Многие сардукары, потрясенные поражением, сдавались в плен, но большинство кончало с собой прямо на поле боя. Наверное, больше всего их гибло от давки в «котлах», получившихся при окружении.
Я начал собирать стратегов конницы и жнецов. Нужна еще одна атака. На личную гвардию КХ.
Платформа с троном владыки сардов не торопясь уходила в закат, окруженная каре из нескольких тысяч сардукаров. Сорок пять колесниц, способных к бою, нагнали их уже в сумерках. Всадники неотступно шли за ними.
Колесницы врезались в каре сардукаров. Потом еще раз. И еще раз. Каждый раз жнецы выходили из вязкой толпы сардукаров и по широкой дуге разгонялись вновь, вламываясь в каре. Противник старался не останавливаться, продолжая отходить на запад под ударами наших всадников и колесниц.
Так они вполне могут уйти.
— Найдите стратегов и призовите их ко мне! — крикнул я военному министру. — И найдите главарей отаку — перебежчиков!
Пока все собирались, я мысленно прикинул план действий.
Первыми привели несколько командиров отаку. Среди них был и одноухий раб, которого я видел на встрече.
— Сейчас ваше время. Берите их — я обратился к стратегу машинерии — соберите расчеты скорпионов и катапульт, тащите катапульты к сардукарам, и расстреливайте их. Подготовьте факелы и зажигательные снаряды. Надо подсветить цель.
— Отаку — я обратился к командирам перебежчиков — помогать нашим скорпионам и онаграм. Соберите с поля боя снаряды и стрелы — их у нас уже мало. Помогайте перетащить скорпионы для обстрела врага.
— Колесницам и коннице — я обратился к стратегам — наносить удары бес перерыва. Вы должны остановить их, и держать пока не подойдут наши пехотинцы.
— Стратегам пехоты собрать войска и окружить последний их отряд. Они не должны уйти. Возьмите в руки факелы, и бейтесь с ними хоть всю ночь, но этот ублюдок не должен уйти!
Удары колесниц продолжались половину ночи. Скорпионы, торопливо подтаскиваемые и нашими воинами, и отаку, открыли стрельбу. Конники кидали в толпу сардукаров зажженные факелы, чтобы осветить поле боя.
Затем подоспели ахайры и ассигары. На щиты они прикрепили по факелу, так что могли освещать врага, а сами оставались в тени. Они врывались в строй сардукаров сразу за колесницами, пробиваясь в него все глубже– все ближе
