но не беда. Ингрид именно на этот случай заставила надеть теплую вязаную кофту.
Метро или автобус? Метро, конечно, быстрее, но Соль не рискнула. Тоннели, тьма за окнами, сотни тонн грунта над головой… Нет, лучше пусть и под дождем, но все-таки не в бездне. На Земле так хорошо!
Мраморные ворота, суровая бронзовая фрау на самом верху, мокрые несчастные львы. Парк Тиргартен, главный вход. В прежние годы Соль бывала тут вместе с мамой и папой, но обычно летом или весной. Тогда у входа шумела толпа, теперь же, холодным ноябрем, возле ворот никто не встретился. И возле тротуара пусто, ни одного авто.
Соль с независимым видом, глядя на верхушки деревьев за оградой, прошла мимо ворот, остановившись метрах в двадцати. Здесь и подождет, ничье внимание не привлекая. Вдруг у нее первая школьная любовь, и сейчас сюда прибежит лопоухий Фриц с портфелем? Они чинно раскланяются и пойдут в соседний кинотеатр на премьеру фильма «Милый друг» режиссера Вилли Форста. А что? Как раз в тему.
…Соль раньше не задумывалась, чем именно занимается баронесса фон Ашберг в Германском сопротивлении. Теперь поняла — очень многим. Ингрид чуть ли не каждый час глотала таблетки, прикладывала мокрую тряпицу к вискам, но продолжала звонить по телефону, а время от времени спускалась вниз, где возле подъезда ее ждал очередной гость. Потом попросила помочь и ее. Соль, естественно, согласилась.
Интересно, кто станет новым начальником штаба? Об этом ей едва ли расскажут.
Мимо ворот уже проехало несколько машин, но ни одна не затормозила. Соль заставляла себя оставаться на месте. Вот станет холодно, тогда и пройтись можно. Пока же следует повторить все еще раз. Место…. Место соответствует, время — 16.00, вероятно, с плюсом, синий «опель-кадет», из него выйдет мужчина. Когда авто уедет, подойти и поздороваться. Фамилия мужчины очень простая — Вайс. Можно и спросить, почему бы и нет? А вдруг он на двоюродного дядю из Гамбурга похож?
Она старалась думать о задании, о рыцарственной даме Ингрид, о славном герое Харальде Пейпере, о том, что будет делать в Берлине, о прочих очень важных вещах. Только бы не вспоминать… Еще будет время, но не сейчас, не сейчас!..
Отец… Надо обязательно посоветоваться, только с кем? Харальда Пейпера больше нет, баронессе сейчас не до ее забот…
Все-таки отвлеклась, увидев синее авто только когда оно уже остановилось как раз напротив входа в парк. «Опель-кадет», все верно. Правая дверца открылась… Вот и мужчина, лица пока не увидеть, стоит спиной, но сразу ясно, пролетарских кровей. Пальтишко, старая кепка. Стало, быть, камрад Вайс.
Женщина… Ого, эта точно не из рабочего класса! Она и была за рулем. Никаких нежностей, даже руки друг другу не пожали. Он кивнул, кивнула она. Хлопнула дверца, загудел мотор.
Когда «опель-кадет», отъехал, мужчина посмотрел ему вслед. Махнув рукой, надвинул кепку на нос… Соль, составив в уме подходящую фразу («Добрый день! Не вы ли будете герр Вайс?»), без особой спешки пошла навстречу. Перед тем, как сделать первый шаг, поглядела по сторонам. Никого! И славно!..
До пролетария оставалось совсем немного, когда он обернулся. Соль скользнула взглядом по худому костистому лицу, больше похожему на череп, с которого еще не успела сойти кожа. Ноги приросли к асфальту. Это не он, нет! Господи, что они с ним сделали? Нет, нет!..
Он тоже узнал, замер на месте, но потом бросился вперед. Встретились ровно на полпути, она протянула руку и еле смогла выговорить сквозь слезы.
— Здравствуйте, рыцарь Александр!
— Здравствуйте, маленькая летающая рыцарственная дама!
Рукопожатие было крепким, мужским, а ей хотелось кинуться парню на шею, расплакаться по-настоящему, все рассказать, пожаловаться, попросить помощи. Нельзя! Дева Соланж смахнула слезы с лица.
— Не обращайте внимания, рыцарь. Это всего лишь дождь.
— Да, — кивнул он, — Всего лишь дождь.
5
Не стоило заводиться, но, прав Аристотель, истина дороже. Особенно истина историческая.
— Что же вы написали, коллега? Жак Фурнье, епископ города Памье, десятками сжигал катаров! Правда?
Доктор Иоганн Фест и доктор Отто Ган раньше встречались, но исключительно вприглядку, на двух или трех конференциях. Общаться же не доводилось, что странно и весьма, не так уж много в Германии специалистов по европейскому средневековью. И возрастом близки, если и старше бывший унтер-офицер, то лет на пять, не больше.
— Сжигал, — согласился Отто Ган. — Лависс и Рамбо об этом упоминают.
Доктор Фест едва не схватился за голову.
— Лависс и Рамбо? Это же популярное издание! Жак Фурнье, будущий папа Бенедикт XII, за время своего епископства сжег одного еретика, причем не катара, а иудея. Это никак не делает его гуманистом, но зачем ему лишние грехи? Сейчас один молодой парень, Эммануэль Ладюри, работает с его архивом, уже три статьи напечатал.
Отто Ган в ответ лишь жалобно моргнул. Бывший унтер-офицер чуть было не добавил, что путать науку и политику грех, но вовремя прикусил язык. Сам-то он чем занимается? Доктор Ган состоял в СС, но два года назад добровольно покинул «черных», причем с немалым скандалом, оставшись без работы. К тому же именно он ответил на телефонный звонок.
Но вначале позвонили в дверь. Утром, выпив кофе, Иоганн Фест уже собрался ехать в Бранденбургский музей, решив позавтракать по дороге, но не пришлось. Когда он открыл дверь, на порог шагнула очень решительная девочка… Или девушка? Если и так, очень и очень юная.
— Добрый день! Вы доктор Иоганн Фест? Вам просили напомнить о… О Глиммингенском замке.
Заминку он мысленно отметил, решив, что название и в самом деле непростое. Ответил же совершенно правильно:
— Лучше, конечно, купить
