Обе сотрудницы уставились на гостя с немым изумлением.
— Извините, — сказал Павел Алексеевич. — Мне тут прозвонили… Итак, где у вас тут книги Мишеля Нострадамуса, изданные в нашей стране?
— Их несколько… Какая именно интересует? И какого издательства?
— Не имеет значения. Впрочем… давайте-ка самую свежую по времени издания!
Сотрудница достала с полки томик «Центурий». Она хотела передать книгу этому странному господину, пожаловавшему в их магазин в неурочный час; но книгу взял не сам он, а тот крепкий рослый мужчина, который сопровождал его.
— Николай, откройте нужный раздел. А именно — Пятую центурию!
Охранник раскрыл книгу и быстро отыскал указанный раздел.
— Теперь найдите катрен… семьдесят пять!
Николай пролистнул пару страниц.
— Есть… нашел!
— Прочтите вслух!
Николай, откашляв горло, стал читать:
Он поднимется высоко с правой стороны.
Второй будет рядом на квадратном камне.
Железные птицы обрушатся сверху.
Многие порадуются горю северян…
Павел Алексеевич несколько секунд молчал — никак не мог проглотить подступивший к горлу комок.
— Прочтите еще раз! — велел он.
Когда Николай повторно читал вслух этот переведенный со старофранцузского на русский катрен, известный, кажется, всякому исследователю таинственного средневекового прорицателя в той части, что соотносится с Россией, его голос заметно дрожал.
Более того; он вдруг выронил книгу. Переменившись в лице, Николай присел на корточки и поднял ее с пола.
Именно в этот момент в наушниках — у всех, кто был подключен к этому каналу — прозвучал какой-то необыкновенно веселый, задорный, с нотками спортивной злости голос:
— Фиксируем обратные изменения!..
И тут же прозвучал доклад Главного Диспетчера:
— Павел Алексеевич, пошли доклады о реверсивных изменениях в тексте катрена!..
Трое мужчин, стоявших в нескольких десятках шагов от зияющего провала, дружно надели очки со специальными линзами.
Вдоль Никольской, как казалось, от стен Кремля, омывая и без того вымытую, вычищенную в преддверии сегодняшнего торжественного мероприятия брусчатку Красной площади, зародившись в долю мгновения, незамеченная никем из присутствующих, кроме них, кроме этих троих, плыла прозрачная, подобная туману волна! Ее передний — ближний — фронт хорошо виден благодаря перемещающейся вместе с ней и с одной скоростью с ней мерцающей красной полоске, напоминающей сканирующий пространство луч лазера…
Вот уже эта переливающаяся перламутром, посверкивающая искорками субстанция поравнялась с тем местом, где только что виднелся провал, с тем кварталом, здания которого несли на себе следы недавнего взрыва. Далее произошла удивительнейшая метаморфоза: появились в первозданном, привычном глазу, неповрежденном виде окрестные здания, тротуары, дорожное полотно; появились и проявились припаркованные там и сям автомобили… Появились и ранние пешеходы, спешащие куда-то по своим делам!
Этот диковинный сканирующий луч, убыстряя движение, двигаясь уже со скоростью автомобиля, перемахнул через замерших на проезжей части Никольской мужчин!..
Пронесся, незамеченный, нераспознанный никем из утренних прохожих над той частью улицы, где было выставлено полицейское ограждение.
И уже в следующее мгновение исчез, истаял, растворился где-то на просторах огромного, просыпающегося к жизни, готовящегося к великому празднику мегаполиса.
Щербаков ощутил огромное, не сравнимое ни с чем облегчение. Он снял очки; его взгляд был направлен на здание, которого — казалось бы — только что не было, от которого — он помнил и это — остались лишь одни обломки, спешно вывезенные на спецполигон.
Внешне в облике этого здания ничего не поменялось.
Хотя…
Одну перемену в экстерьере строения Щербаков все же зафиксировал: поменяла свой цвет входная дверь.
На вывеске, как и прежде, имеется надпись на двух языках.
Называется оно, это заведение, как и прежде: кафе-клуб Enigma.
Вот только цвет входной двери теперь не ультра-черный, как прежде, но — белый.
И именно на этом выделяющемся на фоне фасада белом прямоугольнике вспыхнул на мгновение, отзеркалился, рассыпавшись тут же радужными искрами, первый луч восходящего над огромным городом светила…
Павел Алексеевич дождался еще нескольких докладов, звучавших в данный момент в сети Главного Диспетчера Московской Редакции. Затем, переведя дух, попросил Николая еще раз прочесть указанный ему катрен из «Центурий» знаменитого предсказателя Мишеля Нострадамуса.
— Читаю, — Николай откашлял горло и взял книгу половчее (чтобы ненароком не выронить опять). — Катрен семьдесят пять!..
Он поднимется высоко с правой стороны.
Останется сидящим на квадратном камне.
Сидя у окна, смотрит на Юг.
С посохом в руке, со сжатыми губами.
— Вот теперь хорошо, — Редактор удовлетворенно покивал головой. — А то некоторые нам пытались тумана в глаза напустить!..
Павел Алексеевич вытер рукой непрошенную слезу. Достал носовой платок; снял очки. Вытер влажные глаза. И лишь после этого понял, что с ним что-то не так, что он ощущает себя как-то… необычно.
Николай, вглядываясь в его мокрое от слез — и какое-то переменившееся, просветлевшее — лицо, ахнул:
— Вот это да… Павел Алексеевич… таким я вас еще не видел!
Павел Алексеевич и его крепкого телосложения спутники уже направились было к выходу, как вдруг их остановила старший менеджер.
— Прошу прощения, эммм…
— Павел Алексеевич.
Женщина некоторое время с удивлением смотрела на этого странного мужчину. Какие же у него необычные, примагничивающие взгляд ярко-синие глаза!
Редактор вновь надел очки на переносицу. К переменам, к новому качеству жизни, к новому взгляду на окружающих, наконец, нужно привыкать постепенно…
— Я вас слушаю.
— Павел Алексеевич, у нас в связи с вашим визитом запрашивали еще кое-какие сведения…
— Какие именно сведения?
Женщина заглянула в бумажку — подобно тому, как школьник заглядывает в шпаргалку. И лишь после этого заговорила, вглядываясь в странно изменившееся лицо визитера.
— Господин, который готовил ваш визит к нам, интересовался, нет ли у нас в продаже авторов и произведений, отвечающих неким заданным критериям.
Павел Алексеевич задумчиво кивнул. Да, это была одна из его просьб к тем сотрудникам, кто занимался данной темой. Тут дело вот в чем. В таких сложных проектах, как нынешний, остаются непроясненные моменты, остаются те или иные вопросы — такое случается порой даже после успешной актуализации замысла, после того, как само событие, отредактированное должным образом, перешло в разряд реальных существенных событий.
Именно по этой причине полезны разного рода маркеры. Или — сигналы. Чем больше ты получаешь подтверждений актуальности, вещественности сделанного тобою изменения, или же осуществленного и воплощенного в текущий жизненный процесс выбора, тем больше гарантий, что созданный тобою или отредактированный скрипт окажется надежным, долговременным.
— Какие именно условия были заданы? Какие критерии требовались?
— Имя и фамилия автора — или литературный псевдоним — должны начинаться с заглавной буквы «С».
— Так, так… Ну а само произведение?..
— Оно тоже должно начинаться на букву «С»!..
— И что же? — Редактору стало и самому любопытно. — Нашлось ли произведение, соответствующее озвученным критериям?
— Нашлось… Хотя я не уверена, что это именно то, что вы ищете. Во всяком случае, это не бумажное издание.
— Не бумажное издание? А что тогда?
— Электронная книга.
— Так, так… — заинтересованно протянул Редактор. — Электронная книга, говорите?
— Мы с недавних пор торгуем не только бумажными книгами, но и электронными… У нас договор с крупнейшим распространителем отечественных е-буков… В свежей рассылке обнаружилась электронная книга, соответствующая тем критериям, о которых нас известили ваши коллеги. Но, повторюсь, это не бумажная книга.
— Не имеет значения, — Павел Алексеевич сдержанно улыбнулся. — В истории человечества знания распространялись различными способами: от глиняных табличек и наскальных надписей до нынешних цифровых технологий. В данном случае важна информация, а не способ ее передачи.
