– Ой, не думаю я, батька, что на нас кто рискнет наехать! – беспечно заявил Развай. – Это ж какие наглые разбойники должны быть, чтоб на малую сотню гриди налететь?
– А ты не думай, – холодно произнес Духарев. – Ты делай.
– Сделаем, батька! – пообещал сотник и умчался отдавать распоряжения. Непохоже, что он принял опасения воеводы всерьез, но это – наплевать. Сделает всё как следует.
И сделал.
Даже на «обеденной» остановке, без всякого напоминания Духарева, Развай организовал дополнительную охрану. И дозор вперед отправил…
Ничего не случилось. Даже чужого взгляда Сергей за весь день не ощутил ни разу.
Хотя не факт, что не было. Когда вокруг столько народу, сосредоточиться трудно. А самому в дозор уехать как-то не авторитетно. Да и дружинников обижать недоверием не хотелось.
Вечером, когда встали лагерем (поляну выбрали побольше), Духарев распорядился ставить сани полукольцом, а лошадей привязать поблизости. А когда ложились спать, велел всем спать в бронях. Дружина не роптала. Есть опасность, нет опасности – воевода сказал, они сделали.
Луны на небе не было. Еще не взошла.
– Дозоры удвоить, – велел Духарев. – Костры потушить. Бдить. Луна когда взойдет?
– К третьей страже, – не раздумывая, ответил сотник.
– Третью стражу примешь сам. И меня разбудишь.
– Понял, батька.
Серьезность воеводы сделала свое дело: Развай проникся.
– Что, светлейший Сергий, нам кто-то угрожает? – поинтересовался Мелентий.
– Может – да, а может, и нет, – неопределенно ответил Духарев. – Неспокойно мне что-то. Лучше поберечься.
Уснул – как в черную дыру упал. Сразу и без сновидений. Проснулся от легкого прикосновения.
– Время, батька…
Снаружи было тихо, только лошади перетаптывались, да какая-то ночная птица протяжно ухала.
Луна только-только показалась над верхушками деревьев. Большая, дымчатая…
Духарев втянул носом воздух, прислушался… Ничего.
Может, зря всполошился?
– Лошадки волнуются, – вдруг сказал Развай. – Чуют кого-то. Может, волки?
– Может, и волки, – пробормотал Духарев. – Сотник! Поднимай гридь. Только пусть до времени в шатрах сидят, не показываются.
Теперь он был уверен: враг недалеко. Вопрос: что за враг? И сколько их?
Размышляя, Духарев накинул тетиву. Открыл крышку колчана…
Не было печали, так с ведьмой повенчали. Еще бы дня два – и были бы в Уличе. И леса эти… Теснота, видимость – пятьдесят метров. То ли дело – степь. Хотя в степи сейчас снегу – по пояс. А то и по грудь.
А что это там мелькнуло, беленькое на черном фоне?
Духарев вскинул лук. Звонко щелкнула тетива…
И – короткий вопль. Есть попадание!
Тотчас всё пространство на лесной опушке заполнилось людьми. Запели-заверещали стрелы… Быстрый взгляд вокруг: нет, атака только с одной стороны. На то и рассчитывал Сергей, выстраивая сани полумесяцем.
Духарев прижался к стенке шатра, чтоб не отсвечивать, и пошел метать по две стрелы сразу. Нападающие бежали так густо, что и целиться не надо. Не вои, а мужичье какое-то… Но как много. Всё валят и валят.
Воевода сорвал с пояса рог. Затрубил: «К бою!»
Из шатров выскочили гридни, выстроились в две линии, прикрываясь щитами. Третья линия – отроки, у которых и бронь поплоше и опыта меньше, – встали за спинами своих, меча стрелы навесом.
Из воеводиного шатра выбрался Мелентий. Оружный, со щитом. Без шубы, с которой последние дни просто не расставался. Вероятно, опасался, что попортят.
– Кто напал? Много?
– Побьем – посчитаем, – пообещал Духарев. – Щитом меня прикрывай, мандатор!
И вновь принялся метать стрелы.
Однако в него больше не целили. Основной бой пришелся на дружинников. Но и среди тех вроде потерь не было. Умелые. Да и стрелы у ворогов слабенькие.
Духарев выдернул одну, застрявшую в ткани шатра… Точно. Охотничий срез. Страшное оружие против косули или там зайца. Но бронь разве что оцарапает. Даже шатровую ткань не пробила. Но не будем недооценивать противника. Вон их сколько. Уже сейчас по самым скромным прикидкам – не менее полутысячи. А из леса новые прут. Это, считай, родов десять поднялось, не менее. Лесовики. На лыжах бегут, ходко. Остановятся, стрельнут и дальше бегут. Вооружение, похоже, примитивное. Рогатины, топоры… Мечей ни у кого не видно. Первые уже у шеренги гридней. Духарев засмеялся. Добро пожаловать в Ирий, господа язычники! Мелентий удивленно поглядел на него. С чего веселиться, если такая масса валит?
А с того, что на коротких лыжах по снегу настоящего разгона не получится, так что продавить строй – никаких шансов. Сергею очень легко было представить себя на месте пешего гридня. Слева – друг-соратник, справа – друг-соратник. Сзади еще один, с длинным копьем, если пособить понадобится. Только – не понадобится. Дело не сложней, чем для хозяйки капусту нарубить. Спереди набегает смерд с рогатиной. Рот раззявлен, глаза выпучены, бородища – торчком. Закусаю! Кабы он на медведя так пошел, враз стал бы сытным обедом. Только смерды на медведя редко ходят. Это благородное развлечение.
Легкий отбой щитом – и рогатина уходит вверх. Затем короткое движение клинком, толчок ногой или щитом – чтоб прямо под ноги не упал, и принимаем следующего.
И так по всей длине строя.
А вороги всё прибывают. На поляне уже черным-черно. Лезут, спотыкаясь о собственных покойников. Сейчас бы точно строй продавили…
Но – поздно. Теперь перед ними барьер – из своих же, убитых и покалеченных, стонущих, вопящих…
Сергей выпустил последнюю стрелу, закрыл колчан, бросил лук в налуч.
Подумал: «Сейчас обходить начнут». И снова взялся за рог. Сигнал: «Все в круг!» Надеюсь, Развай сообразит.
Сообразил.
Вторая линия выдвинулась вперед, включившись в рукопашную, а первая рассредоточилась, заняв круговую оборону.
Но нападающие продолжали переть в лоб и перли, пока лобовая атака окончательно не захлебнулась. Перед строем дружинников образовалась баррикада из тел в пятьдесят метров длиной, метра два шириной и почти полтора метра в высоту.
Дружинников из строя вышло семеро. Все – с ранениями рук и ног. Ими тут же занялась Сладислава – под прикрытием щитов.
Духарев старался высмотреть, что происходит среди противников. Какая-то суета… Но обстрел прекратился.
– Не стрелять! – раздался приказ Развая.
Правильная тема. Стрелы надо беречь. Что же всё-таки это за напасть такая? Судя по подготовке – смерды. Зачем им нападать на воинов? Это ж самоубийство. Да и смерд просто так на смерть не пойдет. Он к этому непривычен. Значит, что-то его подвигло? А может, не знали, что имеют дело с воинами? Или никогда не сталкивались? Это же так просто: их меньше сотни, а нас целая тысяча. Зипунами закидаем. Могли бы и закидать. Если по уму. Но если по уму – так не полезли бы.
