Прервав его, зазвонил колокольчик, распахнулась дверь, и в магазин вошли два полицая из тех, что с утра маячили возле магазина. Обхватив с двух сторон, они ввели самого господина Герасимова. Следом зашел еще один полицейский, тащивший немецкого офицера.
— Что случилось? — в один голос спросили Шенберг и дядя Гриша.
— Плохо людям стало, — сказал полицай, усаживая бесчувственные тела в кресла для особых посетителей. — Жарко на улице, мать его… Не извольте беспокоиться, щас оклемаются.
— Ну, валяйте, — буркнул дядя Гриша, снова поворачиваясь к прилавку. — Скажи, добрый человек Виктор, почему добрые люди поморщились при виде этих книг?
— Не знаю, добрый человек, — молодой продавец пожал плечами. — Никогда их не читал и ничего про них не слы…
Он вдруг лишился дара речи, глядя, как возле окна, позади посетителей, полицаи обхаживают приболевших офицеров. Один из уличных патрульных, в чине околоточного надзирателя, стоя спиной к прилавку, дал стонавшим пациентам понюхать небольшой флакон, после чего Герасимов и немец перестали шевелиться и шумно захрапели.
Но самое-то главное — рукав околоточного был порван на локте. Когда полицай повернулся в профиль, Виктор узнал его — вчера этот мужик был в лесу вместе с Петровичем и Васей, причем был одет в кожаную куртку, а сегодня напялил мундир полицая. Того самого, который вчера зацепил локтем сучок…
Мысли путались, происходящее не укладывалось в строгие рамки привычных представлений. Виктор боялся признаться себе, что на самом деле он давно понял: в их тихий город нагрянули настоящие большевики-партизаны из Сибири. Злобные убийцы-варнаки, которых так и не выловили в бескрайней тайге, которые с незапамятных времен убивают японцев и немцев, чтобы вершить кровавые ритуалы жидо-большевистского жертвоприношения…
Выдавив жалкую улыбку, похолодевший от ужаса Виктор ждал, когда сибиряки приступят к расправе. Однако покупатели не спешили угощать свежей кровушкой своих злобных демонов и внимательно слушали объяснения герра Шенберга.
— …трудно понять, что движет этими людьми, — брезгливо говорил правозащитник. — Трудно поверить, что настоящие немцы, отвечающие самым строгим расовым критериям, могут до такой степени ненавидеть свой народ. Пользуясь гуманностью законов рейха, они пишут гадости про нашу историю. Обвиняют великих вождей в провоцировании мировой войны, искажают великий смысл концентрационных лагерей. Некоторые даже утверждают, будто в отдельных операциях — например, при третьем форсировании Волги — генералы вермахта попросту заваливали врага трупами немецких солдат!
— Стало быть, с первого раза Волгу форсировать не удалось, — удовлетворенно резюмировал хриплый великан Петрович. — Не пора ли кончать?
— Да, пожалуй, — согласился дядя Гриша и показал громадной лапой на храпевших в креслах бедолаг. — Кто такие?
Ему объяснили: дескать, герр гауптман Айсбах, командир городского гарнизона вермахта, и господин Борис Герасимов, начальник вспомогательной полиции русского гетто. Удовлетворенно кивнув, дядя Гриша приказал какому-то майору Савонькову готовиться к отходу и попросил герра Стивенса вызвать авто, чтобы одним разом увезти десять человек и много книг. Герр Шенберг и герр Стивенс попытались было протестовать, но варнак Вася неуловимым движением извлек из карманов огромные древние пистолеты фирмы «маузер», а Петрович ловко обыскал правозащитника, отобрав изящный маленький «глок-скорпион» и служебный жетон гестапо.
— Я понял, кто вы такие… — пролепетал герр Шенберг. — Нас предупреждали… Но вы должны были появиться только через год!
Рассмеявшись, украинский варнак в кожаной куртке ответил непонятной фразой:
— Вас поблагодарить надо, ведь именно вы ту газетку с неправильной датой напечатали.
Виктор плохо запомнил, что происходило после. Кажется, он помогал полицаям перетаскивать книги в багажник ауто. Опомнившись, он обнаружил, что стоит внутри магазина возле двери, сибиряки уводят потрясенных арийцев, а Петрович держит его за плечо и что-то говорит.
— Вы уходите? — невпопад пролепетал Виктор. — Навсегда?
— Если бы ты знал, как сложно ответить на такой простой вопрос… — Петрович вздохнул. — Боюсь, когда мы вернемся, здесь тебя уже не будет…
— А что будет? — испугался Виктор.
— Надеюсь, будет нормальная жизнь. И кто-то, похожий на тебя, как тот Вадим Лаптев. И никто не будет вбивать ему в голову, что он — недочеловек. Потому что он по праву сможет считать себя полноправным человеком, одним из четырехсот миллионов хозяев своей страны… Ну, бывай, парень, до встречи.
Резко повернувшись, он вышел. Снаружи заурчал мотор и послышался шелест колес удалявшегося ауто.
Снова наступило помутнение. Виктор очнулся только на улице — он бежал вдоль тротуара, беззвучно шепча:
— Возьмите меня с собой…
Однако того ауто давно уже не было видно, по мостовой изредка проносились другие «Опели», «Мерседесы», «Порше» и «Фольксвагены». От недолгой пробежки снова начало колоть в боку под ребрами, и он, задыхаясь, вернулся в магазин.
Сказывались вчерашний дождь и голодное детство без витаминов в сырых строениях гетто. Любая зараза легко цеплялась к ослабленному здоровью. Виктор взахлеб кашлял, лоб горел. Парень не знал, что ему делать, он просто стоял за прилавком, пил остывший кофе и время от времени смотрел на часы в ожидании конца рабочего дня. Он машинально обслужил нескольких покупателей, потом сказал заглянувшим полицаям, что господин Герасимов с герром гауптманом заходили, но давно ушли. В последний раз он посмотрел на циферблат, когда стрелки приближались к половине третьего.
Сталинохолмск, 5 октября 1941 года
Немцы лениво бомбили мост. Зенитные пушки, поставленные на обоих берегах, непрерывно палили в небо. Наших самолетов, как обычно, видно не было. Вдавив изо всех сил педаль газа, Савчук промчался через мост, разгоняя клаксоном повозки с ранеными. Упавшая близко бомба бросила фонтан воды на лобовое стекло, но машина уже катила по восточному берегу. Впереди возвышался над лесом выстроенный по западноевропейской моде старинный замок. Майор уже слышал байки, будто какой-то из Лжедмитриев собирался здесь отсидеться, но Минин с Пожарским замок взяли, а самозванца четвертовали.
Подстреленный чекист застонал. Его товарищ зашептал:
— Потерпи, Вася, уже скоро.
Хотя майор торопился в штаб, он все-таки подбросил сотрудников госбезопасности до госпиталя. Здесь капитан Демидович и Петрович вынесли потерявшего сознание лейтенанта и сдали на руки врачам, потом вернулись в машину и всю дорогу благодарили за то, что подбросил.
