— Потерпи, Вася, уже скоро.
Хотя майор торопился в штаб, он все-таки подбросил сотрудников госбезопасности до госпиталя. Здесь капитан Демидович и Петрович вынесли потерявшего сознание лейтенанта и сдали на руки врачам, потом вернулись в машину и всю дорогу благодарили за то, что подбросил.
В подвале замка, где был оборудован командный пункт, майор увидел знакомое лицо. Еще год назад он командовал ротой в танковой бригаде подполковника Ходынцева. Весной сорокового бригаду раскидали по округам, и на ее базе сформировали несколько частей. Успевший заслужить полковничьи шпалы Ходынцев тоже узнал бывшего подчиненного и, приветливо улыбаясь, гаркнул:
— Савчук, как живой! — И, понимающе оглядев потрепанный мундир майора, добавил сочувственно: — Помотало тебя, невооруженным глазом видать.
— Всякое случалось… Иван Митрофанович, кто здесь за старшего?
— Вроде бы я, — вздохнул полковник. — А ты, слухи ходят, в корпусе Дунаева танковым батальоном командовал? Как делишки в корпусе, технику не всю, надеюсь, бросили?
— Большие потери… Отступаем к мосту, часть артиллерии сохранили. Мне поручено доложить и просить помощи. А танкетки мои сгорели еще в июне. Потом набрали брошенное железо разного типа, с этим весь июль воевали, — от нервов и радости, что встретил давнего сослуживца, Савчук не мог остановиться. — В августе нас отвели на переформирование, меня назначили начальником оперативной части. Вот послали к вам, пока немец с этой стороны не прихлопнул нас.
— Не прихлопнет, — ободряюще-уверенным голосом заверил полковник и подвинул к гостю кружку, наполовину налитую разведенным спиртом. — Хлебни для успокоения души и смотри, что тут у нас делается.
Ничего хорошего на картах разглядеть не удалось. На изгибах реки к югу от города противник навел переправы. Все потуги соседей слева сбросить немцев с плацдарма были успешно парированы. Вчера враг перешел в наступление на север и резво продвигался к большому каменному мосту возле Ворошиловки. Еще сутки такого наступления — и немцы захватят мост, после чего Дунаев и шесть тысяч красноармейцев окажутся заперты на крутом западном бережке.
— Какие у тебя силы? — разволновавшись, майор не замечал, как подрагивает его голос. — Ты вроде танковой дивизией где-то за Волгой командовал.
— От той дивизии к первому июля ни хрена не осталось, — свирепо сообщил комбриг. — Танки можно было, не разуваясь, на пальцах пересчитать.
В следующие четверть часа командир 26-й танковой бригады полковник Ходынцев безбожно матерился, лишь изредка — исключительно для связки слов — добавляя воспоминания о первых месяцах войны. Как понял Савчук, танковую дивизию Ходынцева вместе с остальными войсками мехкорпуса начали перебрасывать поближе к границе еще за две недели до войны. Первые эшелоны ушли на Украину, но 19 июня поступил приказ направляться в район Могилева. В результате все части перемешались и выгружались где попало, причем мотодивизию того же корпуса забрал в свое распоряжение командующий фронтом, а гаубичный и два танковых полка переподчинил себе командарм.
Оставшиеся подразделения выгружались под непрерывными бомбардировками, сумбурно контратаковали, даже прорубили «окно» для окруженцев, уходивших из Минского котла. Потом отступали и снова бросались в контратаки, прикрывая отход стрелковых дивизий. В июле дивизии подбросили немного танков, возвращавшихся после ремонта, которые благополучно сгорели в боях за Ельню. За те недели, пока Красная Армия героически вытесняла три немецкие дивизии с Ельнинского выступа, главные силы вермахта взяли Киев, окружив и разгромив два фронта.
Дивизию Ходынцева переформировали в бригаду, вновь оснастив отремонтированными машинами разных типов. Завтра-послезавтра ждали эшелон новых, прямо с завода, «Т-34», однако нынче утром командарм переподчинил полковнику стрелковый полк и дивизион гаубиц, поручив остановить немцев, рвавшихся с южного плацдарма.
Майор еще раз, уже внимательнее, присмотрелся к карте. Тактические значки говорили, что противник наступает силами двух танковых батальонов и пехотного полка при поддержке солидной артиллерии. Противостоящие немцам стрелковые части были наверняка обескровлены и серьезного сопротивления оказать не смогут — исход решится уже сегодня к вечеру. Противнику до Ворошиловки оставалось пройти километра три. Если захватит деревню одним броском, то мост, считай, уже потерян. Конечно, в июне Савчук бы и сам атаковал, не задумываясь, отчаянно полез бы во встречный бой. Но сегодня, после страшного лета, понимал: лобовую контратаку немцы легко парируют, а потом на плечах отброшенных красноармейцев и мост возьмут, и в город ворвутся.
— Отсюда бы, из лесочка, во фланг ударить, — громко, вслух, подумал майор. — Только силенок для контратаки маловато.
— Соображаешь, — одобрительно согласился полковник. — Спасибо немцу, научил нас подсчитывать силы. Только нет у меня других войск и до завтра не будет.
— Тогда никаких контратак. Жесткая оборона.
Покачав головой, Ходынцев строго произнес:
— Тоже не дело. Оборону немцы прорвут, их надо бить, и бить сильно. Вот что, майор Савчук, времени мало, а на телефон и радио надежды мало. Поэтому садись в броневичок и лети стрелой в штаб Дунаева. Сколько тебе времени надо?
Прикинув расстояние до деревни, где располагался штаб кавкорпуса, и скорость бронемашины по забитым отступающими грунтовкам, сделав поправку на дождь и грязь, майор обещал вернуться через три часа. Ходынцев не поверил, но возражать не стал.
Савчук вернулся чуть позже обещанного, но ничего не пропустил. Холодный дождь остановил немецкое наступление, да и наши подразделения не успевали сосредоточиться в исходных районах. Зато немецкая авиация летать не могла, что само по себе праздник.
Штаб отыскался на единственной в этих местах заметной высотке. Ближний перелесок был заполнен танками — Савчук увидел хорошо знакомые «Т-26», «Т-28», «БТ-2», «БТ-5» и несколько могучих «Т-34». По дороге со стороны города подтягивалась колонна из дюжины отставших машин.
В накрытом тентом штабном окопе под ногами хлюпала дождевая вода. Кроме полковника и штабных командиров здесь оказались два немецких фельдфебеля и лейтенант. Машинально потянувшись к кобуре за «наганом», Савчук обалдело слушал, как приземистый широкоплечий фельдфебель излагает дислокацию войск противника. Немец говорил по-русски довольно чисто, но со страшным армянским или грузинским акцентом:
— Мы взяли языков, добыли солдатские книжки, гауптмана живым не дотащили, но вот его документы и карты из планшета. В общем, против этой высоты и леса они прикрылись двумя пехотными ротами, которые во вчерашних атаках понесли большие потери. При них четыре противотанковых ружья. Здесь на схеме помечено, где у них пулеметы, где минометная батарея. Танки все в овраге укрыты, готовятся к новой атаке на Ворошиловку. Артиллерия — четыре батареи — у изгиба реки.
