Отец Романа, экономивший на всем, лишь бы только платить за обучение сына, ничуть не удивился. Он заплатил за освобождение Романа, а затем лишил его наследства и выгнал из дома.
Роман был безумно влюблен в трех разных девушек, причем чувства его были чисто платоническими. Он бродил по миру в поисках Истины, и душа его была незаживающей раной. В общем, типичный юноша.
В конце концов лодочник приказал ему заткнуться.
Тадеуш хранил свой лук и стрелы рядом с кормовым веслом. Лук был огромным, выше самого лодочника, и толщиной в руку. Я долгое время не мог понять, что же в этом луке странного.
Тадеуш был правшой, и упор для стрелы тоже располагался справа, а не слева, как обычно. Добротно сделанные стрелы, более метра длиной. Я выше Тадеуша на голову, но могу стрелять только 82-сантиметровой стрелой.
На следующее утро, когда снова была моя очередь грести, я увидел этот лук в действии. Кажется, в тринадцатом веке два приема пищи в день — вполне нормальное явление, и я привык плотно завтракать. Лодочник опустил за борт рыболовную леску, и я надеялся, что нам не придется слишком долго ждать улова.
— Тихо, — прошептал Тадеуш.
Он взял свой лук и продел большой палец правой руки в кожаную петлю. В мгновение ока натянул лук и приладил стрелу.
Но вместо того, чтобы натянуть тетиву нормальным способом — первыми тремя пальцами правой руки, лодочник воспользовался только большим пальцем. Это дало ему поразительно длинный размах. Он поднял лук на тридцать градусов и выпустил стрелу.
Меня настолько заинтересовала его манера стрелять, что я только через несколько секунд задумался, во что же он, собственно говоря, стреляет. Может, на нас хотят напасть? Я осмотрелся, но в пределах досягаемости так ничего и не заметил. Затем вдруг в прибрежных кустах, примерно в трехстах метрах вниз по течению, раздался громкий звук. Тадеуш жестами позвал нас, и мы подгребли к берегу.
— Какой интересный лук, — сказал я. — Какого он типа?
— Странный вопрос из уст англичанина, — ответил Тадеуш. — Это английский длинный лук. Я купил его у торговца деревом.
После недолгих поисков мы обнаружили оленя со стрелой аккурат посередине лба. Поразительно. Я бы не смог произвести такой выстрел даже из ружья с оптическим прицелом.
— Ну, Панове, — сказал лодочник. — Теперь у нас будет кое-что повкуснее овсяной каши. Тащите его на лодку! И поживее!
Как только мы перетащили тушу в лодку, я обратился к Тадеушу:
— Это был самый точный выстрел из всех, что мне доводилось наблюдать.
— Благодарю, пан Конрад, но многое зависит от удачи. А теперь еще немного удачи, и все будет вообще замечательно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Где находится здешний барон, зависит от того, на кого он сейчас охотится. Если он ловит браконьеров, то вешает их.
— А сообщников тоже вешает?
— Это зависит от его настроения. — Глаза Тадеуша хитро блеснули.
Юноша упал в обморок.
Я полагаю, что низкорослость людей того времени во многом обусловлена недостатком витаминов. Мои спутники с жадностью набросились на внутренние органы оленя. За следующие три дня они съели практически все без остатка, за исключением глазных яблок и содержимого кишечника. Когда я попросил филейный кусок, а не вареное легкое, они приняли меня за сумасшедшего, но просьбу мою выполнили. Также я предпочел отбивные мозгу.
К вечеру мы доплыли до Вислы и привязали лодку на ночь. Пока что наше путешествие вниз по течению серьезных сложностей не доставляло, за исключением порогов. Но до Кракова пришлось плыть вверх по течению, и следующие три дня прошли в трудах. Мы не нашли мулов, хотя мне кажется, что Тадеуш и не прикладывал особых усилий в поисках.
Поэтому мы изображали «бурлаков на Волге». Трое из нас шли по берегу с веревками через плечо, а один оставался в лодке.
Это была изнурительная работа. В какой-то момент в лодке оказался поэт, Тадеуш с луком за спиной шел впереди меня, а священник — сзади.
— Тадеуш, — сказал я. — Если ты хочешь, чтобы мы работали как лошади, обеспечь нас лошадиными хомутами.
— Что ты имеешь в виду?
— Видел мой рюкзак? Сделай что-нибудь в этом роде, с лямкой на груди. А веревку привяжи сзади, и тогда по крайней мере руки будут свободны.
Тадеуш задумался над моим предложением.
— А если нужно будет срочно отпустить веревку?
— Завяжи ее свободным узлом.
— Хм. Неплохая идея, пан Конрад. В следующий раз постараюсь соорудить такое приспособление. Может, тогда присоединишься ко мне, чтобы посмотреть, как оно заработает?
— Нет, спасибо.
День клонился к вечеру, и за исключением крошечной деревушки в месте слияния Дунайца и Вислы, мы за весь день не увидели ни одного поселения и ни одного человека.
— Просто поражаюсь, как безлюдна эта страна, — сказал я.
— Люди здесь есть, — ответил лодочник, — однако река слишком открыта и слишком опасна. Народ живет в лесах в маленьких укрепленных поселениях, которые защищают один-два рыцаря.
— Чего же они боятся?
— Разбойников. Волков. Но в основном других рыцарей.
— А почему правительство не сделает что-нибудь?
— Правительство? — Он плюнул от негодования. — В Польше нет правительства! В Польше есть дюжина мелких князей, которые только и делают, что спорят друг с другом, вместо того, чтобы защищать страну. Польша — это страна, где нет короля! Последний король Польши умер сто лет назад, разделив страну между своими пятью сыновьями, чтобы у каждого было свое игрушечное королевство! А зачем каждый из них стал дальше делить свои владения, чтобы не обделить своих детей. Хоть кто-нибудь из них подумал о стране? Нет! Они поступили со страной как с мешком золота, владелец которого мертв, и нужно поделить золото между наследниками.
— Ты рисуешь слишком мрачную картину, пан лодочник, — сказал отец Игнаций. — Существует сильное движение, стремящееся к объединению страны. Хенрик Бородатый сейчас владеет всей Силезией, а также Западной Померанией, половиной Великой Польши и большей частью Малой Польши. Его резиденция в Кракове и — помяните мое слово — юный Хенрик будет нашим следующим королем. Я чую это.
— Думаешь, династия Хенрика сможет править? Разве Бородатый поступает как король? Когда Конрад Мазовецкий попросил его о помощи в борьбе против прусских завоевателей, согласился ли Хенрик? Нет! Он был слишком занят политическими интригами, чтобы помочь другому польскому князю, и тогда князь Конрад взял да и пригласил проклятых Рыцарей Креста. Они заняли столько же польских земель, сколько прусских! Все равно как приглашать волков, чтобы избавиться от лисиц!
— Но, Тадеуш, политика — это неотъемлемая часть объединения страны. По крайней мере польские князья никогда не воюют друг с другом, чего нельзя сказать об английских, итальянских или французских.
