— Расскажите нам, уважаемый капитан, — добавил рыжий купец. — Сгораем от любопытства.
Значит, верят? У Митьки как камень с сердца упал после этих слов. Во всяком случае, на душе стало стократ легче. Неужто поверили, что перед ними настоящие англичане? Да еще капитаном без колебаний называют, как до того представился? А с другой стороны, так почему бы и нет? Наряды какие? Английские! Где встретились? На корабле английском, под английским же флагом. И чего бы не поверить? С иностранными послами перечить будешь, проблем следом не оберешься. И не с кем-нибудь, а с самим Государем Иоанном Васильевичем. Возможно, потому Митька, как ему показалось, даже не видел ни толики сомнения на купеческих лицах. С одной стороны, повезло, значит, ой как повезло. С другой… Митька крепко задумался о происходящем. Как теперь из всей это истории выкарабкиваться? Возможно ли выйти сухим из воды? Англичанами назвались, сам Митька за капитана представился. Как тут отвертеться? Ответа у рыбака не нашлось. Но главное ведь, что голова на плечах, а там что-нибудь придумать можно, решение годное сыскать, которое бы всех устраивало. Тут как бывает — наглость города берет, вот и воспользуемся.
Разумеется, что остальные рыбаки, даже Павлик, активничавший на палубе, позасовывали языки в одно место, так глубоко, что захочешь — не достанешь. Предпринимать они ничего не собирались. Вся надежда на Митьку у рыбаков была. Мол, назвался капитаном иноземным — пусть и рассказывает, что приключилось на корабле. Откуда трупы взялись? Как корабли сюда занесло? Все пусть рассказывает. Митька прекрасно понимал, что купцы, в упор разглядывающие его, ожидают ответ, поэтому прокашлялся и заговорил:
— Выжили мы, чудом спаслись, — начал он уверенно, с еще большей тщательностью коверкая слова. — Бог уберег от беса.
— Беса? — Пузатый купец аж вздрогнул, едва не подпрыгнув на месте, несмотря на весь свой лишний вес, и подавил в себе желание попятиться. — Что за беса такого, капитан?
Митька понял, что сболтнул лишнего. Остальные купцы зашептались, склонившись друг к другу, разве что прижиматься не начали. Чуть-чуть успокоившись, они снова перепугались. Что именно болтали, слышно не было, впрочем, оно было и не нужно, чтобы понять — перешептывались о бесовщине.
— Цыц, — шуганул пузач, успокаивая остальных. — Так, а случилось что? — Ему все же хотелось узнать, почему экипаж практически в полном составе оказался на том свете. Дело тут в бесовщине или другое что приключилось? — Расскажите, пожалуйста, капитан.
— Как что…
Митька выложил свою гипотезу о том, что угорели они, когда грелись. А угорели, потому что бес сонливость на них наслал и вовремя не проветрили. Рассказывал неспешно и так, чтобы рассказ выглядел максимально правдоподобно и не имел ничего общего с потусторонней силой. Собравшиеся внимательно слушали. По мере развития рассказа их лица то бледнели, то наливались румянцем, и так по кругу. Они охали, ахали, вздыхали и качали головами в такт повествованию.
— Худо вам, однако, пришлось, ой как худо, — резюмировал пузатый купец, когда повествование кончилось. — Вот так расскажешь кому, так не поверит, а мы собственными глазами видим. Надо ж такому случиться.
— Такое не развидишь, ей-богу, — вздохнул рыжий.
— Бог уберег, — повторил Митька, на этот раз благоразумно оставив в стороне часть про «беса». — Мы четверо из всех только и очухались, дверь открыли, отдышались. Только так и выжили. Правда, вот головы болят, память отшибло напрочь…
Последние слова Митька добавил чуть тише, опасливо.
Однако опасаться было нечего. Купцы с охотой приняли все за чистую монету и сопереживающе кивали, поглаживая бороды. От внимания не ушло, как пузач оглядел пол трюма, заваленный пустыми бутылками из-под вина.
— Выпивали, чтобы не замерзнуть, — последовало поспешное пояснение от рыбака.
— Та-а-ак, — протянул пузач. — А со вторым-то кораблем что?
— Эм… — замялся Митька, принявшись растирать виски.
То, что в губе Варзины стоял второй английский корабль, как-то совершенно вылетело из головы. Митька будто подзатыльник крепкий пропустил, настолько неожиданными оказались слова купца. И ведь действительно, второй корабль, в отличие от их шняки, никуда не делся, крепко на якоре стоял. Как отвечать, Митька попросту не знал, слишком была высока вероятность быть пойманным на вранье. И что, если на том корабле находились выжившие англичане? От этого предположения стало не по себе. Найдись хоть один единственный выживший, и тогда весь их обман тут же раскроется, а там…
Митька так и не успел ничего придумать в ответ, как один из купцов, из заднего ряда, прежде молчавший, внушительно кашлянул в кулак и сказал:
— Так наши ж уже сказали, что мертвые все на корабле том. Вы меня извините, капитан, что такие вести сообщаю.
Митька увидел, как блеснули яростью глаза у пузача, который буквально метнул молнии в говорившего, как бывает, когда смотрят на набедокурившего человека.
— С-с-пасибо за ответ, — процедил пузач раздраженно, но мигом успокоился и продолжил, уже обращаясь к Митьке: — Вам было об этом известно?
— Откуда? Только в себя пришли. — сказал Митька, у которого камень с сердца сорвался во второй раз.
— Хреново же обстоят у вас дела, господа.
Рыбак оставил эти слова без ответа. Хреново, кто же спорит?
— Что делать-то думаете? — продолжил пузач, выпячивая живот и складывая руки на груди, меняя «позицию».
— Как что, видано что — будем помощи искать. Царя об оной просить. Разве у нас есть другие варианты? — заявил Митька.
— Угу… Помощи просить, значит, — протянул купец себе под губу.
— Да, помощи, — подтвердил рыбак.
Митьке казалось, что это вполне логично. На что могли рассчитывать четверо выживших «англичан» из всего экипажа двух кораблей, забитых дорогущим товаром? Разве что на помощь со стороны, чтобы довести корабли до ближайшего порта, оттуда подать весть в Англию… Митька пресек мысли — так-то оно неважно на самом деле. Важно, что просьба о помощи выглядела вполне уместной и обоснованной. Только вывернуть бы все так, чтобы момент появился, когда рыбаки с кораблей свалить смогут, сверкая пятками.
— Вас за помощью идти попросим, а сами тут подождем, пока вы воротитесь, — уверенно заявил Митька. — Возьметесь? В долгу не останемся, разумеется, все ради дел государевых.
— Мы-то поможем. Надо за помощью слать, значит, надо. Тем паче государевы дела. О вас и кораблях ваших доложим куда надо, — живо согласился купец.
— Надо, — согласился Митька, видя с какой жадностью купец осматривает убранство корабля, а это он еще серебра не видел. — Мы только за, чтобы вы кого надо позвали и нам помогли.
— Позовем, капитан, позовем кого надо… — Купец задумался, почесал бороду, наконец вернул взгляд на Митьку. Глаза пузача блестели, как те самые серебряные монеты. — Капитан, а капитан, тут дело какое — торг у нас с местными рыбачками назначен. Не пропускать же. И нам прибыль, и рыбачкам. Не соизволишь разрешить нам остаться на корабле до поры, доколе торг не проведем?
Митька после этих слов побледнел. Боковым зрением увидел, как задрожали остальные рыбаки. Оставлять купцов на корабле было сродни тому, чтобы положить по своей воле голову на плаху. План дождаться ухода купчиков с корабля в таком случае трещал по швам. Как тут свалишь, если купцы сидят у тебя под боком. Митька покачал головой тут же, выражая несогласие.
— Любезный, торг торгом, а за помощью кто пойдет? — попытался залезть в лазейку Митька. — У нас… хм… дело государственной важности, на всякий случай я тебе об этом напоминаю. Оно не требует промедлений. За помощью следует посылать немедленно.
— Как ты по-русски бойко складываешь, капитан, — хмыкнул купец.
Митька промолчал. А что ему было возразить?
Купец же тем временем продолжил.
— Мы, значит, рыбачков дождемся сегодня-завтра. И тебе прок — с трупами справиться поможем, не оставлять же так?
Митька кивнул, понимая, что купцам отнюдь не до рыбаков. И просто так от них не отвертеться. И, если они и думали о торге с рыбаками, то в самую последнюю очередь. Еще бы, глаза купцов так и бегали по каюте «Доброй Надежды». Торговые люди быстро смекнули, что на корабле есть чем поживиться. Как давеча рыбаков, купцов до глубины души поразило убранство корабля. И всему этому купцы знали применение. Дай волю, и весь товар английский мигом превратится в звонкую монету, оседающую по «мошнам».
