знамя. Совершенно не в моём вкусе, но, как выяснилось, дело своё знала прекрасно.
Мы познакомились с ней ещё до начала занятий, в кабинете директора, когда я забирал учебники для седьмого и восьмого классов. Вернее, познакомил нас Георгий Михайлович, соответственно представив друг другу.
— Надежда Александровна только месяц, как приехала к нам в Кушку, но уже успела привести в порядок кабинет английского языка, — похвастался он. — Там снова работает магнитофон, и она привезла свежие учебные записи. За это ей громадное спасибо.
— Отлично! — обрадовался я. — Надежда Александровна, у меня для вас серьёзное предложение. Займитесь со мной английским индивидуально, пожалуйста. Хочу выучить язык как можно лучше, а без хорошего преподавателя здесь не обойтись. За дополнительные уроки я, разумеется, заплачу.
— Серёжа! — воскликнула «англичанка» и покосилась на директора.
— Георгий Михайлович, — обратился я к Примусу. — Скажите, пожалуйста, ваше веское слово. В смысле, что стесняться нечего, предложение абсолютно честное, а всякий труд должен быть оплачен.
— Подтверждаю, Надежда Александровна, — солидно кивнул директор. — Серёжа у нас парень серьёзный. Соглашайтесь. Если хотите, разумеется.
— Ну раз так… — Надежда Александровна стрельнула светло-голубыми, чуть на выкате, глазами с густо накрашенными ресницами. — Почему бы и нет?
Ещё, разумеется, собственные тренировки и футбол.
За лето я вырос на четыре сантиметра — так, что пришлось покупать новую одежду и обувь (благо, с этим особых проблем не было, Кушка неплохо снабжалась), но главное не в этом. Благодаря постоянным тренировкам и естественному росту организма я, наконец, окреп физически до относительно приемлемого состояния. Займись я сейчас плотно любым видом спорта, уверен, очень быстро дорос бы до самых высоких показателей и не только в своей возрастной категории.
Теперь я легко подтягивался на одной руке пять раз (ещё парочку оставлял в запасе, чтобы не перенапрягаться).
Делал выход силой на две руки двенадцать раз подряд.
Крутил на турнике «солнышко».
Пробегал стометровку за десять целых три десятых секунды, километр за две минуты двадцать секунд, а три километра за семь минут пятьдесят семь секунд.
В длину прыгал на семь метров двадцать сантиметров (в высоту на рекорд не прыгал, не любил, хотя метр пятьдесят перелетал без особых затруднений).
Про плаванье под водой уже рассказывал — сто метров не предел.
В Южном море родного Гарада Кемрар Гели спокойно нырял на пятьдесят метров в глубину без ласт и акваланга. Здесь, на Земле, я пока не успел побывать на море, но думаю, что нырнул бы примерно на столько же.
Реакция.
Была у нас с кушкинскими пацанами такая игра на реакцию. Один стоит, согнувшись в поясе под углом девяносто градусов. Другой стоит сзади и тихо-тихо бросает ему мимо уха спичечный коробок. Тот, кто должен коробок поймать, не знает мимо какого уха — левого или правого — тот пролетит. Поэтому поймать можно только обладая отменной концентрацией внимания и кошачьей реакцией. Говорят, кто-то до меня ловил пять раз из десяти. Я ловил десять раз из десяти, и скоро со мной перестали играть — не интересно.
Всё это, разумеется, без входа в орно, на обычных резервах организма.
Кроме этого, я начал меняться внешне. Похудел. Чуть сутулая спина мальчика Серёжи Ермолова выпрямилась. Мышцы энергично перекатывались под кожей, на животе красиво и рельефно выступали «кубики», — было, на что посмотреть в большом ростовом зеркале, которое я установил в нашей, редко используемой по назначению гостиной, приспособив её под спортзал на случай непогоды, которая в Кушке иногда случалась.
Шаг пружинил. Исчезла детская припухлость щёк. Над верхней губой начал пробиваться и темнеть пушок — будущие усы. Волосы тоже потемнели и стали жёстче. Конечно, ещё не мужчина, но уже и не совсем ребёнок. Четырнадцать мне должно было исполниться двадцать пятого декабря этого, семьдесят первого года, но уже сейчас, в конце августа одна тысяча девятьсот семьдесят первого, я выглядел на этот возраст и даже старше.
Глава шестая
Верблюжья колючка. Мои записи. Качать вратаря!
С первого сентября жизнь постепенно вошла в накатанную колею. Школа. Дом. Библиотека. Спорт. Английский. Заготовка верблюжьей колючки.
Этот важный пищевой ресурс для верблюдов, которые вовсю использовались как в Кушке, так и во всём Туркменистане, рос повсюду. Его нужно было осенью заготавливать, чтобы горбатым животинам было что пожевать зимой. А кто лучший во всём мире заготовщик верблюжьей колючки? Правильно, советский школьник! Пионер и комсомолец. К слову, не только верблюжьей колючки. Специально этим вопросом не интересовался, но память Серёжи Ермолова хранила воспоминания о том, как до переезда в Кушку, на Украине, в селе Лугины Житомирской области, школьники заготавливали хмель. Начиная с пятого класса и старше. Наш пятый класс участвовал в полном составе. При этом везде писалось и говорилось, что детский труд в СССР не используется.
Оказывается, используется вовсю. И хмель на Украине, и верблюжью колючку здесь, в Кушке, мы заготавливали, во-первых, за счёт занятий в школе (то есть на это время занятия отменялись), а во-вторых, совершенно бесплатно.
Справедливости ради следует заметить, что эта работа была нам, скорее, на пользу. Большинство ребят и девчонок относились к школе как к нудной обязанности, которая надоела за годы хуже горькой редьки. Поэтому «колючка» (так мы эту обязаловку коротко называли) воспринималась своего рода развлечением, — что бы ни делать, лишь бы в школу не ходить. Опять же, труд этот не был слишком уж тяжёлым, и перенапрягаться никто никого не заставлял.
Главные инструменты — хорошо наточенная лопата и грабли. Пацаны рубят лопатами под корень зелёные невысокие кусты, а девчонки сгребают их в кучи. Потом приедет машина и всё заберёт. Обед — бутерброды, хлеб, котлеты, сало, огурчики и чай в термосах — с собой. Развели костерок из обломков саксаула, пообедали, поболтали и снова за работу. Ещё пару часов — и по домам. С чувством выполненного долга.
Опять же, когда б я ещё научился так хорошо затачивать лопату напильником?
Из развлечений, не требующих физических усилий, — кино и книги, художественная литература.
Ещё — общение с друзьями-товарищами. Однако я чувствовал, что наши интересы расходятся всё больше. Поначалу, когда я только-только осознал себя в чужом мальчишеском теле, мне было интересно вернуться в детство. Мальчишеские игры. Свежесть ощущений. Другой, новый мир — такой похожий и одновременно непохожий на Гарад. Другое время, в конце концов! По сути, я словно воспользовался машиной времени, описанной, кстати, не только в фантастических
