едет. Он за свои неразумные действия пострадал уже, — Коху этот весельчак даже нравился. Такой душа-парень нараспашку. Бить Анну и хватать её за задницу это недопустимо. Но делать из человека сумасшедшего за это? Лишку.
— Как бы потом беды для тебя от него не было…
Накаркала.
Соседа уложили всё же в его карету и отправили домой.
Событие десятое
— Почему вы не хотите взять меня с собой? Я могу помочь, я попадаю белке в глаз со ста шагов.
— Вот подвергнемся нападению белок, я тебя сразу позову.
Александр Ботников «На краю земли: Шпицберген»
— Саша? — Анька прижалась к нему чуть менее костлявым чем раньше задом.
Нет, пампушкой не стала. Конституция, видимо, такая. Но и с той шкилетиной пятилетней давности не сравнить. Титьки из нулевого размера стали второго, должно быть, Кох модельером женской одежды не был и разницу в сантиметрах, или может, в сантиметрах кубических не знал. Однако чего-то там выпирало немного. Ну и сзади чего-то отклячивалось.
— Саша, чего теперь будет? — кикимора повернулась к нему. Ночь за окном лунная и занавесок не задёрнули. Потому, рожицу взволнованную хорошо видно, особенно большущие глаза с золотой радужкой. Ведьмины глаза.
Виктор Германович тоже об этом думал. Возможны три варианта. Иван Артемьевич Шахматов мог утереться. Ну, сам виноват, чего к чужой девке полез? Второй вариант сомнительный. Потомок мурзы мог обратиться в полицию. Сашка не великий юрист, тем более в этом времени, но Анна мещанка, а не крепостная и бить мещанок, наверное, это как-то уголовным кодексом преследуется, а дальнейшее было только защитой. А может всё и не так и бить мещанкам дворян нельзя. Терпеть надо. Что-то ведь было про унтер-офицерскую вдову, которая себя высекла. Вспомнить бы в чём там мораль? А Сашка вообще переборщил, бросив в товарища вилку. Опять же суд — это суд. У Сашки денег точно больше и люди есть в Туле, которые за него словечко замолвят. Не ясно ничего с этим вариантом. Но «с богатым не судись» идиома известная.
Третий вариант был самим плохим. Этот потомок мурзы мог вызвать князя Александра Сергеевича Болоховского на дуэль. На саблях или шпагах вряд ли. Насколько понял Сашка, Шахматов не служил. И не настолько богат, чтобы иметь учителя по фехтованию. Скорее, даже беден Иван Артемьевич, несмотря на наличие кареты. У него село Шахматово дворов на пятьдесят. Один раз был в том краю Сашка, когда по лесам с бортником своим разыскивал деревья с роями пчёл. Село не большое, церковь деревянная и покосившаяся. Чёрная вся. Река далече. И летом же ехали, так рожь с пшеничкой хиленькими выглядели.
Остаётся стрельба из пистолей. Плохо. Даже ещё хуже. Сашка понятия не имел о возможностях соперника. А ну как он фанат стрельбы, как Сильвио в повести Пушкина «Выстрел», палит целыми днями по мухам. Сам Виктор Германович тренировался. Хотелось бы больше, но тренировался. Словно предчувствуя, что понадобится. Ну и удалось от души пострелять из всяких разных стволов во время учёбы в танковом училище в Харькове и после, в Афганистане. Там, естественно, оружие другое, но из «Макарова» Кох выбивал двадцать девять частенько, когда норматив сдавали по поясной (мишень № 7) или ростовой фигуре (мишень № 8), при ночных стрельбах, а иногда и все тридцать из тридцати.
Плохо не то, что стреляет он там хуже или лучше Шахматова. А то, что самый дрянной стрелок раз в жизни случайно, целясь в голову, попадёт в пузо. Двадцатимиллиметровая пуля проделает в куче кишок и желудке дырку и генуг гегенубер. Перитонит и смерть в страшных муках. Очень бы не хотелось Коху вот так из-за весельчака этого пьяного умирать.
— Подождём. Спи давай…
— Я не знаю, как вышло. Он сначала меня за зад ущипнул, потом шлёпнул, а там и вовсе под подол полез. Я только тебе разрешаю туда лазать…
— Смешно. Спи, чудо лесное, — Сашка рукой прикрыл золотые глаза.
— Не. Я теперь не усну…
— Сексотерапия?
— Охальник. Любовь это, — кикимора поцеловала его, со всей силы прижавшись губами.
Пришлось отвечать. Ну, а дальше по стандартному варианту. Любила Анька верхом поскакать.
Жили они долго и счастливо? Ну а чего? Скоро четыре года с половиной совместной жизни. Счастливо? Анька иногда спрашивала, почему у них детей нет. Что ей Виктор Германович мог сказать? Что у даунов, кажется, не бывает детей. Нет. он не специалист. Бывают у них дети или нет, он понятия не имеет. Может в Анне дело? Застудилась там в лесу в землянке или по какой другой причине. А может, у него чего кроме дебилизма проблемное? Если честно, то Сашка даже рад был, что у них нет детей. А если даун тоже родится⁈ Это в этого княжича вселился чужой разум и путем многолетних тренировок почти привёл тело и разум в порядок, только круглая мордочка осталась монгольская и вот эти иногда настигающие его при волнении помутнения рассудка. Так это попаданец. А его там сын или дочь так и будет всю жизнь ходить, косолапя, и слюни пускать, а мычать ещё чего нечленораздельное. Зачем ему такое счастье? Может родиться нормальный ребёнок? Не знал Кох. И лучше и не узнавать. Нет и хорошо. А вот Анька иногда страдала. И её понять можно — девке двадцать три года четыре с половиной года каждую почти ночь скачет на дурне и ничего. Замыкалась кикимора время от времени и плакала в уголке или ночью в подушку, вздрагивая худенькими плечиками.
— Ты же травница, попьём каких травок и помолимся, и даст бог, будет тебе ребёночек, — утешал, прижимая к себе кикимору Сашку. Девку жалко, слов нет. Просто не понимает она сто процентов, что ребёнок даун, которого стыдиться надо, а не гордиться, им больше горя чем радости принесёт.
Наконец Анька уснула, а Кох лёг на спину и стал придумывать способы избежать дуэли, если этот идиот его вызовет, очухавшись. Всегда можно отказаться. Да, будут трусом соседи называть и отворачиваться встретившись. Ну, Виктору это фиолетово. В принципе, можно будет через пару — тройку лет продать все три села и купить имение, где в Малороссии. Там тепло, не нужно думать, вымерзнет абрикос или нет и не надо районировать кукурузу. Она там точно вырастет, а урожай подсолнечника на донецких чернозёмах и южном солнце будет раза в два выше. И яблони туда
