— Повторяю, снижаться не надо! Хрен с ними, потом еще настрогаем.
— Николенко после этой атаки, отвлеки пока 97-х, а мы с ребятами сверху по бомберам пройдемся.
— Хлопцы, внимание! Сброс! Дьяченко, я сказал сброс, твою мать!
— А теперь по ведущей девятке работаем. Внимание! Атака! А ты, Саня, от косых нас прикрыть не забудь.
Пилоты полка Горелкина, наконец, смогли нормально связать боем вражеские истребители. А четырехсамолетные звенья мотореактивных истребителей второго полка взялись за методичную обработку расстроенных порядков бомбардировщиков поочередными пушечными атаками с высоты. Пара полковника только что обстреляла лидера головного звена огнем своих авиапушек и тут же ушла на вертикаль, готовясь к следующей атаке. Заняв высоту пять тысяч метров, огляделись. Перелом в бою уже наступил, но японцы все еще могли придумать какую-нибудь пакость. Петровский задержался на высоте, наблюдая за атаками двух своих мотореактивных восьмерок, стараясь при этом как можно дольше оттянуть продолжение своего собственного участия в схватке. Но вот он увидел, как зажали кого-то из эскадрильи Дементьева, и без раздумий бросился на помощь. К тому моменту японский лидер уже был сбит, и заменивший его командир после трех безуспешных попыток выхода на цель развернул строй в сторону линии фронта.
На отходе изрядно поредевшая группа японских самолетов была атакована восьмеркой ракетоносцев Звонарева, которая по приказу майора Горелкина оставалась висеть на юго-востоке от места боя. Звонарев устал караулить и весь издергался, слыша в шлемофоне команды Горелкина и Петровского. Но вот настал и его черед. Показалась группа отступающих бомбардировщиков, а советские истребители волной отхлынули от них. Звонарев и пилоты его группы услышали в наушниках хриплый приказ Горелкина.
— Колокол! Тебе играть! Повторяю. Колокол, тебе играть. Мы не мешаем.
— Колокол, атака!
Новый ракетный удар по недобитому противнику окончательно нарушил строй «Мицубиси». РС-82 еще рвались в районе цели, когда выпустившим их «ишакам» уже пришлось отбиваться от вырвавшихся из смертельной карусели КИ-27. И хотя часть эрэсов разорвались вдалеке от вражеских самолетов. Одни с недолетом, другие с перелетом. Но те, что попали внутрь строя «Мицубиси» окупили все промахи. За несколько минут из монолитного строя, еще способного перемолоть атаки прорвавшихся сквозь их истребительное прикрытие врагов, армада японцев превратилась в рассыпанное стадо. Затем советская авиация приступила к методичному уничтожению противника. А еще через десяток минут, как к месту боя подошли две соседних эскадрильи И-16, присланных Лакеевым и сводная группа Грицевца. Количество одновременно сражающихся в этом районе самолетов превысило сотню. Ночных боев такого масштаба монгольское небо еще не знало. А над горизонтом медленно поднимался из-за горизонта розовый солнечный диск.
Петровский огляделся вокруг. Поле боя осталось за советскими машинами. На земле догорало много костров сбитых самолетов. Пара парашютов со сбитыми пилотами еще спускались. Враг потерял не меньше двух десятков машин. А потери эскадрилий обоих полков еще предстояло выяснить. В рассветных лучах самолеты первого особого, покачав на прощание крыльями, заходили на посадку. Петровский скомандовал своим «сбор» и развернул свою пару в сторону Тамцаг-Булака…
***
Под крыльями светились тусклыми огнями рыбацких лодок темные воды какой-то реки, Павла не знала ее точного названия. Последнюю треть пути прокладку маршрута до цели проводил Голованов. Лишь ему было известно, в какой именно точке раскроются грузовые парашюты двух секретных, затянутых в лодочную резину контейнеров. Передавший секретный груз усатый чекист предупредил перед вылетом, что сброс желательно произвести с высоты не более полутора тысяч. Чтобы «посылки» не отнесло слишком далеко. Сейчас РДД плавно снижался над предполагаемым районом цели. Задачей Павлы было разглядеть условные знаки и скорректировать курс самолета. Поэтому окуляры мощного бинокля снова уперлись в нахмуренные брови старшего лейтенанта.
«Голованов даже тут перестраховался. Не стал нам место выброски на карте показывать. Хитрец. Как будто я не смогу высчитать примерный курс, и мысленно по карте прикинуть. Судя по всему, мы где-то над Кореей. А зашли мы с тыла специально, чтобы японская служба наблюдений не засекла. Да они и не смогли бы нас засечь. Мы же на восьми тысячах со стороны Порт-Артура к ним заглянули. А сейчас Александр Евгеньевич на самом малом газу спиралью высоту сбрасывает, так что почти и не шумим. Вот, обратно забираться на верхотуру, уже видать с «Тюльпанами» придется. Потому как нашему РДД без них на это больше полутора часов нужно. Вот это красота! Словно светлячки над водой резвятся. Походу это и есть сигнал…»
— Юго-восточнее огни по схеме сигнала! Поправка курса – довернуть градусов двадцать.
— Принял поправку. Ложимся на новый курс. Виктор Георгиевич, прими управление, я проверю наш ли это сигнал.
— Управление принял.
— Они самые. Никаких сомнений нет. Придется нам с первого захода в треугольнике вот этих групп огней оба груза положить.
Голованов навел бинокль и удовлетворенно хмыкнул. Затем с хитринкой в глазах покосился на них с Грачевым и ненатурально беспечным голосом предложил.
— Может вы сами, Виктор Георгиевич?
— Нет уж, Александр Евгеньевич, тут и промазать легко.
— А вы, Павел Владимирович, не желаете попробовать?
— Тут не пробовать нужно, а в цель попасть. Если б еще из бортового оружия, то я бы, наверное, сумел. А бомбить с такой точностью и таким ответственным грузом, увольте.
— Ну что ж, вы правы, здесь ошибиться нельзя. Ложимся на боевой курс. Бомболюк открыть.
— Створки открыты.
— Газ убран. Скорость сто семьдесят, высота тысяча восемьсот заходим на цель. Довернуть полтора градуса влево.
— Есть полтора градуса влево.
— Половину градуса вправо.
— Есть вправо.
— На боевом курсе. Пикируем десять градусов. Отсчет до цели… Внимание, сброс. Колун следить за куполами!
— Есть! «Стабилки» вышли без задержек. Снос прямо по курсу в сторону цели, отклонение к югу в пределах допустимого… Высота раскрытия. Есть первый… Есть второй!
— Что еще видите?
— К нашим посылкам четыре фонаря движутся.
— Все нормально, товарищи. Виктор Георгиевич, держите на юг в сторону моря, там и высоту наберем. Готовьтесь, Павел Владимирович, скоро ваш с «Тюльпанами» выход.
— Усегда готов.
— Принимайте управление, товарищ Колун.
