— Русских людей иноземцам в холопство выдавать не след, — набычился Тучков. — Уж вернее тут повесить. Негоже спасать жизнь ценой бесценной души.
У меня промелькнула мысль, что осуждённые на казнь вполне могли бы выслужить помилование в зельевой палате. После несчастного случая со взрывом работников туда было днём с огнём не сыскать. Некомплект подмастерьев серьёзно тормозило дело. Поскольку теорию удельные химики не понимали совершенно, результат получали после сотен и тысяч попыток. Юшка и Стенька добивались успеха совершенно случайным образом, но все свои шаги записывали. Это давало возможность им работать на ремесленной основе, по своим найденным рецептам. Но на каждый удачный опыт приходилась огромная куча неудачных, потому служба в помощниках у зельевых мастеров была довольно опасна.
Поэтому англичанину я лишь туманно пообещал рассмотреть вопрос позже, после суда. Купец лишь огорчённо махнул рукой, дескать, не вышло, ну и Бог с этим. Джакман торопился с отъездом, короткая северная навигация не давала ему возможности проводить время в ожидании. Уже следующим днём он отбыл, увозя с собой целый дощаник образцов угличской продукции, выданный ему для изучения спроса.
Наконец-то представил результат своих изысканий Ефимов. Ему удалось восстановить привезённый из Данцига станок. Приспособление было довольно громоздким, приводилось в движение с помощью десятка подвешенных грузов. Но всё же на нём удалось выткать одновременно шесть лент, причём имелась возможность делать различные узоры и плетения с помощью кулачков сложных форм.
— Надо Савва сей станок упростить, — выдал я очередное задание. — И привод от колеса сделать. Когда выйдет что-то путное, одну машину государю Фёдору Ивановичу в подарок отвезу. Он шелкоткацкую мастерскую в позапрошлом году рядом с Успенским собором устроил, и диковинке обрадуется.
Ефимов почесал в затылке и пообещал всё сделать в наилучшем виде. Воспользовавшись моим хорошим настроением, изобретатель-самоучка попросил об очередном денежном вспоможении.
— Задумал бочки делать. Купцов теперь много в городе, бочки всем нужны, — пояснил свою просьбу Савва. — Доски на мельнице лесопильной сработаю, для деланья клёпок тож приспособу механическую измыслил. Токмо осталось брёвен дубовых закупить, да баню побольше поставить. А яз весь прибыток с торговли пачкающими палочками на свои задумки извёл.
— Баня-то тут причём?
— Так чтоб выгнуть доску, её по седмице парят, — удивился моему непониманию плотник. — Как иначе-то?
— Можно иначе, Савва, можно, — задумался я. — Ладно, бери у Ждана серебро, делай, как знаешь. Потом что-нибудь другое придумаем.
Помня интерес англичанина к воску, я занялся изысканиями и в этом деле. Улучшить его качество, а значит поднять цену удалось довольно просто. Всего-то требовалось начать использовать для перетопки вощины водяные бани, вместо ставящихся на прямой огонь горшков.
С организацией пасеки дело оказалось сложнее. Используя изготавливаемую Акинфовым проволоку, по моим указаниям смастерили близкое подобие рамочных ульев. Но вот с моим управляющим сельским хозяйством, Липкиным, понимания никак не находилось.
— Маловаты пчелиные ларцы, — вертя в руках улей, бурчал Фрол. — Но воля твоя, по лесу в полусотне шагов друг от друга развесим, спробуем.
— Зачем в лесу развешивать? Рядом все поставим, к полям ближе.
— А пчёлы откуда в поле возьмутся? В лесу-то всех повывели. Этим годом из десяти бортных деревьев девять осы обжили. На лугу вовсе все ларцы не с полезными, а со зловредным мушками окажутся. Испокон века на лугах пчёльников не бывало.
— Ну а колоды бортные?
— Чего колоды? Их також в роще аль в подлеске выставляют, там где деревьев в два обхвата нет и дупла не изготовить.
— Пчёл поймать можно, когда они роятся.
— Не чуди, княже, — пользуясь приватностью беседы, просил Липкин. — Ну пять роёв по сроку умелый бортник найдёт, ну десять. Ты ж более трёх сотен энтих ульёв смастерить велел. Вот кажный год потеха честному люду будет, гляди, де, князь сызнова ловчих на пчёл послал.
— Почему каждый год? Один раз изловят, потом за пару лет пойманные насекомые расплодятся.
— Сикомые может и расплодятся, — упирался Фрол. — А последние пчёлы по зиме дохнут.
— Укрыть их потеплее с осени и перезимуют, — не улавливал я сути проблем.
— Так чего, мёд собирать не будем с них? — в свою очередь не понимал меня мой сельский управитель.
После длительных выяснений стало ясно, что здешние бортники мёд забирали весь. Естественно, при таком подходе бортные деревья каждый год заселялись заново. Из этого следовало, что множество мёда и воска добывали только там, где остались значительные лиственные леса. Идея изымать важный товар не губя пчёл, оставлять им часть мёда на корм зимой и даже подкармливать их по осени казалась Липкину странной. Но всё же он был выбран в мои помощники за любознательность и охоту к новизне, поэтому, хлопнув напоследок шапкой оземь, Фрол пообещал держать пчёлок словно курей.
Пришедший к концу разговора Ждан решил вставить своё слово:
— Мне купцы проезжие сказывали, будто кизилбашские татары червецов шёлковых словно детей вынянчивают. За пазухой, в тепле, их носят и кормят там же. Вот где воистину мерзость-то.
Не знаю, что себе представил Липкин, но его от этих речей перекосило. Крестьянин сплюнул, потом перекрестился и, откланявшись, убежал.
В середине лета добрался до Углича человек с вестями из волжского Усолья. Я потребовал привести его немедля. Появившись в горнице, посыльный при нас выпорол из подкладки кафтана грамотку и начал нараспев читать:
— Князю Углицкому, господарю Димитрию Иоанновичу холопи твои Оврамка и Яшка челом бьют. Посланы мы прошлым годом со стрельцами на твою княжью вотчину, на речку Усу. Придя Волгой до устья Усы, разыскали крепкое место и на нём срубили острожек, в коем и поныне сидим с великим береженьем от ногаев и воровских людей. А те воровские люди, казаки гулящие с атаманами Ляпкой и Хорём, дважды под острожек изгоном прибегали, но никоего дурна учинить не смогли, отгромили мы их здорово. Хлебопашества и рыбных ловель, яко ты велел, мы завести не сумели, опасаясь погрома от разбойного люда. Оттого в хлебе нужду и бедность терпим, всякую скверну принимаем, приходитца и мясо в постные дни едать, окромя Великого поста. Нашли мы соляные ключи верстах в семи от острожка по Усе-реке, токмо из них соль с третьей варки горька становится, да дрова добывать опасливо, а в ближних местах всё повысечено. Оттого мы соли наварили не больше ста пудов. Да приискали мы на Девичьей горе руды серной, куски сих камней для учиненья опыта с поклоном до тебя шлём.
