Она тараторила так убедительно, что Фёст с Борисом как бы вообще выпали из сюжета, их почти видно не стало. Хотя любой нормальный московский (то есть пуганый) человек сильно подумал бы, брать ночью девицу и двух крепких мужиков. Да ещё в довольно сомнительный район. Вот этого Борис Иванович, считающий себя специалистом, только вот беда — в другой области, не просёк. В морской пехоте, даже в бригадном разведбате, учат несколько другому.
Обладатель эффектного пикапа сразу согласился, тем более, как оказалось, ему почти по пути. Но запросил, для проверки, очевидно, внаглую — сто долларов. Майор хотел возмутиться, но Людмила молча кивнула и тут же достала из сумочки требуемую сумму, одной бумажкой. Сразу полезла на переднее сиденье, предоставив мужчинам размещаться сзади.
Доехали быстро, Секонд здесь прилично ориентировался и погнал по набережным, где движение было достаточно разреженным. Только один раз их притормозили дэпээсники, на Котельнической, передвижной пост на двух машинах, причём во второй сидели явно не милиционеры. Тут Секонд быстро сообразил, протянул лейтенанту через приспущенное стекло удостоверение как раз службы собственной безопасности городского Главного управления и не стал ничего говорить, объяснять или убеждать, просто смотрел на него очень внимательно и выразительно, как бы запоминая номер на нагрудной бляхе и лицо тоже.
Лейтенант тоже не из простаков оказался, молча кивнул, вернул документ, о правах и прочем не заикнулся. Наверное, на сегодня имел какие-то инструкции.
Три остальные машины (раз конечная точка маршрута известна и связь постоянная) шли параллельными улицами, не столько опасаясь того, что майор слежку заметит, как излишнего впечатления, которое могли произвести на гаишников идущие подряд четыре новых и довольно редких здесь «Самшита».
Не доезжая метров сто до ограды бывшего завода «ЗИЛ», майор велел остановиться. Людмила ещё раз поблагодарила любезного джентльмена, по-русски, но прибавив ещё и «сэр».
— Хорошо это у тебя получается, — похвалил консьерж, когда задние огни пикапа исчезли за поворотом. — Я б тебя тоже за американку принял. Случись что, этот парень никакой толковой информации никому дать не сумеет.
— Школа, — с усмешкой ответил Фёст. — Теперь куда? — И довольно демонстративно извлёк из-под ремня «беретту», снял с предохранителя и засунул на место. О том, что у девушки (сильны в людях, даже опытных, стереотипы) под платьем к симпатичным ножкам пристёгнуты ещё две такие же, он и вообразить не мог.
— Это я ни на что не намекаю, камрад, — сказал Вадим майору, — но стреляю быстрее, чем большинство подумать успевает. Смотри, чтобы кто-нибудь из ваших не переоценил личных способностей. Роковая может выйти ошибка. Глаза завязывать тоже не дам, не в кино. Пошли, порешаем ваши дела побыстрее, а там и нашими займёмся. «Время не ждёт», как писал Джек Лондон.
— Я бы предпочла, чтобы нас знакомые мне товарищи-разведчики встретили, если есть такая возможность, — очень мягким, волнующим, как иногда выражаются, голосом добавила Вяземская.
При этом она через большие накладные карманы платья, снабжённые прорезями, тоже привела в боеготовность свой арсенал.
— Слушай, Петрович, ты правда не обижайся. Я не знаю, как и куда ты смоешься, если что не так пойдёт, а нам ошибаться нельзя, — успокаивающим тоном сказал майор. — У нас только один ход — первый и последний… За стукача я тебя не держу, но вдруг у нас взгляды настолько разные…
— Не продолжай. Мы здесь, начинай второе действие нашей интересной пьесы…
— «Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано», — продолжила театральную тему Людмила. Это она сегодня, полчаса назад афишу какого-то театра (название слишком мелко написано было) увидела. Ей понравилось.
Майор только головой покрутил.
Они пролезли сквозь прикрытую изнутри листом ржавого железа дырку в заборе и оказались словно в декорациях американского боевика. У них там, в Голливуде, половина фильмов снимается на территориях и в цехах заброшенных заводов. Покрутились, следуя за уверенно шагающим майором между корпусами цехов и просто двух-, трёхэтажными зданиями старинного красного и сравнительно современного силикатного кирпича. Кое в каких ещё светились окна, то ли склады какие, то ли офисы фирм-однодневок, а может — общежития гастарбайтеров. Людмила всё время давала пеленг с блок-универсала Герте и Секонду. Обстановка вокруг была более чем спокойная. Блок-универсал Вяземской отметил несколько скрытых парных постов на их пути, но никакой поблизости работающей аппаратуры слежения, включая ночные прицелы и лазерные целеуказатели. Так что «печенежки» смогут держаться на минимальной дистанции. Снаружи, конечно, внутрь зданий им лезть пока не стоит, да и незачем. Свою роль «туза в рукаве» они сыграют и так.
Наконец через вестибюль очередного «строения» спустились в подвал, на целых два марша, майор с фонарём впереди. Прошли с полсотни шагов по сухому и чистому коридору.
— Ну прямо ставка Гитлера «Вольфшанце», — единственное, чем нарушил Фёст тишину, когда Борис Иванович открыл толстую, как в бомбоубежище, дверь. Похоже, именно в нём они и оказались, построенном во времена «холодной войны» или ещё раньше, в тридцатые годы.
— Очень правильно выразились, коллега, — вдруг послышался спокойный мужской голос слева и сзади. Вадим с Людмилой остановились. Оборачиваться не стали.
— Молодцы, выдержка на уровне, — продолжил тот же голос, — даже и не вздрогнули…
— Надрожались уже, во времена лейтенантской юности, — в тон, не повышая голоса, ответил Фёст. — Теперь у нас нервы как стальные канаты…
— Ещё и острите. Ну, заходите. Дешёвых эффектов больше не будет.
Вдруг стало светло. За приоткрытой дверью в углу горела нормальная лампочка, ватт на триста. Действительно, бомбоубежище. Комната большая, даже скорее — зал. На стенах учебные плакаты и схемы противоатомной тематики, два стола, скамейки вдоль стен, несколько нормальных стульев у столов. В меру тепло, совсем не сыро, но пахнет всё равно как в подземелье, специфический такой запах.
Во главе стола мужчина в армейском камуфляже старого образца, возрастом прилично за пятьдесят, но крепкий, подтянутый, сухощавый. Лицо, как сразу определил Фёст, соответствует строевому полковнику с богатым жизненным опытом, не карьеристу и не сволочи, такие вещи Ляхов сразу просекал. Ещё на собственной службе научился, а потом в школе Александра Ивановича значительно усовершенствовался.
