— Все логично. Добыча пропитания — первейшая заповедь солдата. Причем не зависимо от национальной принадлежности. Ведь, как известно, его боеготовность прямо пропорциональна степени наполненности желудка и, соответственно общей сытости организма. А на общевойсковой паёк особо не разгуляешься. Это ведь не лётная норма. Вот и приходится изыскивать возможности для того, чтобы раздобыть приварок для солдатского котла. И командиры, причем по обе стороны фронта, относились к этому с пониманием. И даже, негласно, поощряли подчиненных на подобные действия. Имея, естественно, с этого свой гешефт.
Между деревушкой и оврагом, в котором я находился, среди довольно густых зарослей различного кустарника, в том числе и того самого, колючего, который, в данный момент, нещадно лохматил мою лохматую «камуфлу» на дополнительные лоскутки, раскинулась, довольно большая, но узкая проплешина. Примерно метров сто на пятьдесят. И, именно на ней, выстроенные в ровную линию, располагались орудия вражеской батареи. Интервалы между ними составляли метров 20–25, поэтому до самого крайнего, ближайшего ко мне, было всего-навсего около 70 метров. И судя по реакции моих многострадальных ушей, калибр орудий был внушительный. Где-то в районе 150-мм, а если учитывать, что в Вермахте, для ствольной артиллерии, был принят сантиметровый размер, то это примерно 15 сантиметров.
— И если меня не подводит память, то на вооружении Германии было только одно орудие такого типоразмера. А именно «schwereFeldHaubitze» — 15 cm sFH 18, что расшифровывается как «тяжелая полевая гаубица». А цифра 18 обозначала, соответственно, год принятия на вооружение. Но она фиктивна, для того чтобы обмануть наивных англичан. Ведь Версальским договором в Германии была запрещена разработка артиллерийских систем, и цифру 18 вводили, дабы ввести в заблуждение иностранные комиссии. На самом деле разработка гаубицы проводилась с 1926 по 1930 год, а в войска она начала поступать с 1934 года. Поэтому на сегодняшний день ее можно было считать одной из самых современных орудий Вермахта.
Так и есть! Визуально, с другими орудиями данного калибра, а именно с 15 cm sIG 33, тяжелым пехотным орудием полкового звена, или, тем более, с 15 cm Kanone 18 (K 18), которая уже относилась к артиллерии РГК, спутать довольно тяжело. Именно 15 cm sFH 18, стоявшая на вооружении тяжелого артиллерийского дивизиона артполка, дивизионного уровня подчиненности. Характерная, для данной модификации, конструкция шасси, включавшая в себя, наряду с двумя основными, металлическими колесами, снабженными цельнолитыми резиновыми шинами, два дополнительных, смонтированных в виде передка, на который укладывались станины, для уменьшения удельного тягового сопротивления при транспортировки в походном положении. Сами передки, стоявшие несколько в стороне от огневых позиций не оставляли сомнения, что это именно sFH 18. Это уже гораздо позднее, под самый конец войны, когда Германии катастрофически не хватало уже не только дефицитного каучука, но и элементарного металла, конструкция гаубицы претерпела некоторые, специфические изменения. В первую очередь лишились резиновых шин вспомогательные колеса, на передках, затем основные, а уж потом и вовсе убрали все излишества, коренным образом не влияющие на баллистические характеристики орудия.
— Что, в принципе, логично. Это, планируя захват огромных территорий Советского Союза, упор делался, прежде всего, на высокую мобильность и маршевую скорость артиллерийских частей. Отсюда и особенность конструкции, в виде четырехколесного шасси. В конце войны было не до излишеств. Как говорится, «не до жиру, быть бы живу». Главное дотащить гаубицу до рубежа обороны, а чем дальше, тем этот рубеж был ближе. А там уж как Бог даст. Он, чаще всего и давал, правда, совсем не то, на что рассчитывали гитлеровцы. Поэтому то, вопрос со сменой позиций, остро не стоял. Просто нечего было уже перемещать.
Жирным плюсом в моей ситуации было то, что батарея, видимо, относилась к артиллерийским частям новой организации. Поскольку до 1939 года вся артиллерия дивизионного звена базировалась исключительно на конной тяге. А это, без малого, 125 лошадей и 26 повозок. К которым, в качестве бесплатного приложения, приписывалось более пятидесяти водителей кобыл, или, говоря официальным языком, погонщиков. Из расчета один погонщик на двух лошадей.
— Но и водителей на механический транспорт, фрицы всегда набирали с запасом. Поэтому, помимо основного, всегда присутствовал и запасной. И, в первоначальный период войны, этот фактор был как нельзя более актуальным. Поскольку границу пересекали только части заведомо имеющие полный штат. И, соответственно, уменьшение общей численности личного состава на 6 унтеров и 19 рядовых, особой роли не играет. Как говорится, что «лбом об пень, пнём по лбу», в принципе без разницы и для меня большого значения не имеет. Хотя….
И тут мне вспомнилась книга, которую читал в детстве, а за неимением в наличии жанра альтернативной истории, приходилось довольствоваться художественной литературой описывающей реальную войну, пусть и элементами авторского вымыслы. Так вот, в этой книге, к сожалению, не помню ее название, один из героев подвизался на ниве медбрата, в армейском госпитале, в Подмосковье. Поскольку, после выхода из окружения, большего ему доверить не рискнули. И вдруг, как гром среди ясного неба, выходит Указ о присвоении ему Почетного звания — Герой Советского Союза. Разумеется, удивленные и заинтригованные однополчане кинулись к нему с расспросами: что да как, да почему? В итоге выяснилось, что пока он пробирался, в одиночку, к линии фронта по тылам противника, то неожиданно набрел на немецкую батарею, которая также располагалась на берегу реки и также вела огонь по нашим частям. И пользуясь тем, что в момент выстрела, артиллеристы, практически, больше ничего не слышат, а также благодаря навыкам потомственного охотника, он, не торопясь, «В ОДИНОЧКУ», выбил весь личный состав батареи.
— Не знаю правда, имел ли место в реальности подобный случай, или это авторский вымысел, но тем не менее, Родина, оценила действия этого солдата по достоинству. Вот мне и стало интересно, смогу ли я, пользуясь своим техническим превосходством в вооружении перед тем безвестным солдатом, у которого была одна только СВТ, повторить его подвиг. Или мне слабо?
Возникновению таких позитивных мыслей, способствовали некоторые нюансы, которые я разглядел в ходе детального рассмотрения позиции батареи. В первую очередь, бросалось в глаза вопиющее, по своей сути, нарушение хваленного немецкого «орднунга», в плане размещения пункта боепитания. Который, вопреки всем, имеющим место в германской армии, нормативам, располагался непозволительно близко от огневых позиций. Всего в каких то 30–40 метрах от ближайшего орудия. Чему явно способствовал тот самый колючий кустарник, который, в свою очередь, отравлял жизнь и мне. Его сплошные заросли занимали всю свободную площадь. За исключением той проплешины, на которой собственно и разместилась батарея. Почва на ней была преимущественно песчаной, но даже отсюда, были хорошо видны длинные полосы, белесоватого оттенка, пересекающие импровизированную поляну под разными углами. Что очень сильно напоминало цвет перенасыщенных солями почв, или говоря проще, солончака. Который, столь характерен для казахстанских степей. И на который, я столько насмотрелся, что уже ни с чем не перепутаю. Не удивительно, что на ней ничего не растет. Видимо, концентрация солей ставит жирный крест на возможности роста любой растительности.
