Отмена крепостного права и большинства феодальных привилегий, отмена таможенных пошлин между Померанией и Мекленбургом, снижение ряда налогов и частичная их отмена… И все это — прямо сейчас, как только он станет законным правителем! Не только агенты, но и стоявшие на постое солдаты и офицеры рассказывали с гордостью о достижениях Померании и вот уже они воспринимаются жителями не как оккупанты, а как СВОИ, как освободители от гнета, а Рюген — воплощение идеального государя.
Для жителей двадцать первого века такое прозвучало бы диковато, а для жителей восемнадцатого, которых освобождают от участи крепостного и наделяют хоть какими-то правами и социальной защитой… Слава Государю!
«Тянучка» с судами дала возможность Рюгену привести в порядок и другие дела…
— Милый, я все понимаю, — с деланным ужасом проговорила Наталья, — но девять! Понимаю, что мужчина с твоим темпераментом, да еще и отсутствующий месяцами, не сможет удержаться… Но девять бастардов!
— Беру пример с Августа Сильного[19], — шаркнул ножкой Владимир и супруги захихикали.
Отношение к изменам, особенно к мужским, в этом веке было снисходительным, так что на фоне подавляющего большинства вельмож и правителей Рюген был едва ли не образцом скромности. Во всяком случае, ему и в голову не приходило селить своих пассий в соседние покои во дворце и выводить их в свет, представляя как официальных любовниц. А тут… Да подумаешь, девять бастардов, которых он признал как таковых и даровал официальное дворянство с гербом и небольшие поместья. В конце-концов, род Грифичей не должен пресечься и если что-то случится с законными потомками, бастарды продолжат род — случай в европейской практике нередкий.
Ход с бастардами получил неожиданное продолжение — Юрген фон Бо, глава разведки и контрразведки, предложил не просто дать поместья, а дать их рядышком с городами, где не было резиденций герцога.
— Сир, навестить ты их сможешь и так, — чуточку флегматично сказал мужчина, садясь на предложенное кресло, — но твоя супруга не будет видеть их. И пусть она спокойно относится к… такой ситуации, но зачем ее нервировать?
— Второй слой, — попросил принц.
— Города, рядом с которыми будут поместья твоих бастардов, не будут чувствовать себя обделенными. Если уж в поселишь рядом своих детей, да будешь хоть изредка навещать их…
— Понял, — Вольгаст откинулся на спинку кресла и начал постукивать пальцами по подлокотнику. — Да, согласен с тобой, выгод от такого шага предостаточно и уж точно больше, чем недостатков. Решено.
Следующим шагом было учреждение собственных орденов — пора уже, все-таки государство переросло «игрушечные» размеры. Долго Рюген не думал — имена святых, как принято было в эти времена, ему не слишком нравились. Нравились же названия «говорящие» — вроде «красного знамени» или «славы». После некоторого размышления, от «Славы» пришлось отказаться — нужна была хоть какая-то христианская зацепка, иначе выходило вовсе уж неприлично.
Остановился на «Железном кресте»[20]:
Железный Крест 2-го класса
Железный Крест 1-го класса
Большой Крест Железного Креста
Звезда Большого Железного Креста
Нарисовав десяток вариантов, он отдал их на суд «Волкам» и они уже вынесли свое решение. Орден получился красивым и простым — достаточно простой крест с расширяющимися концами, сделанный из оружейной стали и обрамленный серебром. И надписи: кириллицей на вендском и готическими буквами на немецком — «Бог, который создал железо, не хотел рабов».
Благодаря освобождению крепостных в своих владениях, надпись получалась этаким девизом свободолюбия. Историю ордена попаданец немного знал, так что сделал его статус «классическим» — то есть низшей степенью можно награждать не только офицеров, но и рядовых — если они этого были достойны.
Помимо «Железного креста», учредил он и орден «Святой Натальи», подобрав соответствующую святую. Впрочем, принц нисколько не скрывал, что на святых ему плевать и орден учрежден только и исключительно в честь любимой супруги. Статус ордена был гражданским, тоже четырех степеней. Плюс — была упомянута возможность награждения за благотворительность, что сразу вызвало бурный всплеск энтузиазма среди купечества.
Были и необычные награды — «Волки» и часть ветеранов получили стальные же перстни на большие пальцы правой руки — так называемые «Перстни лучника»[21], дающие простолюдинам дворянство. Правда, так уж сложилось, что привилегия эта была необходима чуть более двум десяткам из трехсот с лишним награжденных — остальные к привилегированному классу принадлежали по праву рождения. Помимо дворянства, перстень автоматически делал человека гвардейцем Грифича, пусть в некоторых случаях скорее почетным. Но как можно было не наградить барона Фольгеста, Савватея Ворона или того же Тимоню?
«Тимоня, кстати, числился с недавних пор как в русской гвардии, так и в гвардии Померанского, да и поместья имел в обеих странах… Правда, подданство было российским, ну да неважно. Верный денщик стал чем-то неотъемлемым для Рюгена и воспринимался скорее как член семьи.»
Провел и другие армейские реформы — ввел нашивки со званиями и увеличил количество этих самых званий. Зачем? Так он прекрасно понимал психологию военных, которым требовалось какое-то подтверждение успешности. Вот и пришлось вводить такие звания, как «Под рядовой» (только-только принял присягу, но ничего толком не умеет), рядовой Второго класса, Первого, Старший рядовой… Та же самая история была с капральскими званиями, а сержантских ввел аж восемь… А были еще и нашивки за выслугу лет, за штыковые атаки, за… Много всего, в общем. Когда Владимир впервые поделился идеей со своей свитой, те пришли в восторг, а циничный Август Раковский выдал:
— Ты гений, Сир. Теперь каждый вояка из тех, что разумом попроще, будет чувствовать карьерный рост — ведь при должном старании какая-нибудь висюлька на грудь или повышение в звании будут идти постоянно. На моральном состоянии войск это должно хорошо сказаться.
Так оно и вышло — реформа прошла торожественно, пышно, а сразу после нее — награждения. Награждали торжественно — в присутствии большого скопления зевак, на площадях городов. Да-да, награждения проходили в разных городах, чтобы те почувствовали свою сопричастность. Перечисление заслуг и достоинств награжденных, какие-то привилегии, полагающиеся к награде… Что военные, что гражданские были в восторге — зрелища здесь любили.
Наиболее восторженный образ мыслей был у недавних врагов — пехоте и артиллерии бывших владетелей Мекленбурга. После победы они практически автоматически влились в войско победителя. Не все — многие были завербованы насильно и даже не являлись гражданами Мекленбурга. Желающих Рюген безоговорочно отпускал, но добрая половина пехотинцев решила продолжить службу. А что? Условия службы он предлагал весьма неплохие, да и льготы…
