«Увлекательнейшие» судебные иски были крайне неприятны — у Владимира временами начиналась изжога на нервной почве, гасить которую удавалось только с помощью экстрасенсорики. Как бы он не ставил себя циником… Однако и выхода особого не было — любой другой вариант в конечном итоге приводил к еще большим проблемам. Был и другой неприятный момент — пришлось отрезать «репрессированным» путь в Россию.
Получить две-три сотни семей, откровенно враждебных Грифичу, да в дружественной державе… Опасно — через десяток лет многие из них вскарабкаются по карьерной лестнице и как это может аукнутся для Померании — Бог весть.
Приглашение на коронацию Владимир воспринял как подарок небес: мало того, что можно с чистой совестью переложить неприятные дела на подчиненных, так еще и соскучился по друзьям-приятелям. Соскучилась и Наталья — родня не могла ее навещать, ведь у самих помимо службы государевой были дела с новым-старым поместьем. Дети тоже достаточно взрослые для поездки, так что в середине июня Грифичи были в Петербурге.
Павел встретил его восторженно, но уже не как Наставника, а как старшего друга — он сильно повзрослел и выглядел невероятно брутально.
— Какой ты стал, — восхитилась Наталья, — небось все девки твои.
Смущаться тот не стал, лишь усмехнулся слегка — да так, что герцогиня сама смутилась…
— Мда, — принял эстафету Владимир, — ты и правда… Даже не повзрослел, а… Величественный стал, что ли.
— Корона, — односложно ответил будущий император. Переспрашивать не стали — явление знакомое…
Выглядел он и в самом деле на редкость хорошо — среднего роста и телосложения, не слишком красивое лицо… Но движения, взгляд! Казалось, что рядом идет леопард — красивый и невероятно опасный. Позже, поделившись этими мыслями с женой, герцог услышал хихиканье в ответ…
— Ты себя-то со стороны представить можешь? Или «Волков» вспомни — такие же хищники, рядом с которыми остальные невольно замедляют движения и стараются не повышать голос.
Рюген хмыкнул смущенно:
— Пожалуй… Наверное, это что-то вроде отцовских чувств, когда свой детеныш кажется самым лучшим и каждая мелочь, подчеркивающая его, ээ… качество, видна как под микроскопом.
Несколько дней отдыха в Померанском[23] дворце — и начались встречи с родичами и знакомцами. С русской службы герцог уволился еще до вступления в военную кампанию против Мекленбурга, так что сейчас он приехал в страну не как русский фельдмаршал, а как иностранный правитель. Вроде бы мелочь, но дипломатический этикет совсем другой… К примеру — пришлось начать подыскивать дворец под посольство, все-таки интересы Померании-Мекленбурга в России очень велики и посольский штат придется держать солидный. Ну а как же — не только дипломатия, но и хозяйственно-торговые, военные отношения…
Рюген было задумал отдать под посольство часть Померанского дворца — дескать, все равно большую часть времени не используется, можно было бы отвести один этаж… Хорошо, озвучивать не стал и предварительно как следует обдумал. По здравому размышлению, идея была негодящая хотя бы потому, что посольство требует возни с документами под грифом «Совершенно секретно», а родовой дворец — место, где будет постоянно толочься родня, бывшие сослуживцы, просители и знакомцы. Как-то оно не слишком сочетается с секретностью.
Так что ничего не поделаешь, придется раскошелиться. Хотя с самой покупкой дела обстояли несколько проще — он просто попросил Павла мониторить ситуацию. Ученик похмыкал, но согласился — «административный ресурс» в его лице позволял сэкономить не только средства, но и время. И конечно же — заниматься дворцом будет не сам император, а тесть Владимира. Просто фраза «Император лично заинтересован» сильно облегчала задачу.
Несколько дней спустя жена и дети неторопливо двинулись в Москву, влившись в состав здоровенного обоза. Сам Грифич оставался пока в Петербурге — не было необходимости тащиться вместе с женщинами и детьми. Опытный кавалерист без труда преодолеет путь за несколько дней.
В столице дел хватало — Павел попросил «подчистить хвосты» в Департаменте. При отъезде некоторые дела пришлось буквально «рвать», очень уж неприятная ситуация складывалась тогда в Померании. Впрочем, это принц сделал бы и без напоминаний — Департамент был его любимым детищем в Российской Империи. Но тут особых проблем не возникло — дать ход некоторым документам, переставить каких-то сотрудников на другие места, еще что-то…
Армейским же друзьям был интересен ход прошедшей кампании из первых уст, а не газетные сплетни.
— Сам понимаешь, брат — такую ерунду в большинстве печатают, что разобраться толком не можем.
Рысьеву он отказать не смог — родич как-никак, так что пришлось на вопросы отвечать. Компания собралась в его дворце и общение проходило непринужденно, с умеренным употреблением алкоголя. Умеренным потому, что за несколько лет «дрессуры» гвардии, Владимир буквально вбил гвардейцам в подкорку — похмелье имеряка его не волнует, тренировка будет в штатном режиме. Плохо стало? Ну тогда режим усиленный… Как и многие спортсмены, он негативно относился у излишней увлеченности выпивкой и нужно сказать — результат был. Пить стали меньше — сперва в гвардии, а затем и в столице вообще. Не модно.
— Понимаю, хотите сперва услышать про «резню», — с легкой иронией сказал Рюген.
— Конечно, — не смутился Прохор, — а то тебя уже новым Тамерланом кличут — пирамиды из отрубленных голов на газетных картинках и все такое…
Посмеялись.
— Да ничего особенного, если по правде. Сперва вражеская кавалерия под картечь подставилась и… Точно не скажу, но больше половины легло на месте, да часть раны получила. Колышки эти еще… Ну а после мои прижали их и началась рубка. Тем бы дурням либо сдаваться, либо нормальную оборону организовать и уходить организованно…
— А что так, не смогли? — Задал вопрос один из пехотных офицеров.
— Не смогли. Очень уж много юнкеров исполчили, а вот подумать о взаимодействии не догадались. Вот они-то и путались под ногами.
Присутствующие с пониманием закивали — в обороне или там в партизанской войне, ополчение могло стать грозной силой, особенно если действовать небольшими отрядами да на знакомой местности. А вот так — в чужой стране, да вперемешку с профессиональными вояками в одном строю… Бред.
— Вот… Исполченные помещики, значит, путались… А как в битве бывает, сами знаете — как рубеж перейдешь, так звереешь невольно. Кровью там пахнет, да товарищи убитые рядом падают… В кавалерии-то еще хлеще, там азарт куда сильней и обычно бой долго не длится — либо закончилось все, либо бежать одна из сторон начинает. Ну а если бегут, то сперва рубка начинается, а опосля и отходишь потихонечку. Тут же они вроде как бежать пытаются, но при этом убежать не могут — и сдаваться не сдаются — организованно, по крайней мере.
