из ваших россказней? — Прорычал штабс-капитан, наградив американца разъяренным взглядом.
— Просто побочный результат… — Майкл осекся, увидев выражение лица Александра.
— Не знаю, чему вас учили в вашей… масонской ложе, но вранье в этот список явно не входило. Лучше бы вам проявить чуть больше ума и правдивости. — В последних словах сквозила откровенная угроза. Больше всего Афонова беспокоило даже не собственное психическое здоровье, а поведение американца. Раз врет — значит, есть что скрывать.
— Из-за амнезии Накано и Ванеева, реальность очень нестабильна. — Макконал покосился на офицера с явной опаской. Говорил пленник неохотно, но страх оказался сильнее. — Если в измененном мире один из вершителей, изначально ему принадлежавших, соприкасается с предметами или информацией из «прошлой» реальности, есть серьезная вероятность полной отмены свершившегося изменения. Так что эти галлюцинации — хороший признак. Видимо, ваш мозг вовсю принялся излучать в мир информацию о том, каким он должен быть на самом деле. Этакий троянский конь.
— Я тут при чем? — Недоуменно нахмурился Афонов. Слова Макконала отдавали совсем уж запредельным безумием, — я к вашей секте отношения не имею.
— К «секте», конечно, нет, — американец неожиданно ухмыльнулся. На лице проступила ядовитая ухмылка. Как будто безнадежное поражение в одночасье превратилось в сокрушительную и полную победу. — Но потенциал вершителя у вас есть. Я же говорил, людей со способностями очень немало. Обучение в данном случае необязательно. Удачно получилось. Самое крайнее через неделю амнезия у Ванеева и Накано закончится — и подобный трюк уже не провернешь.
— И вы мне пытаетесь доказать, что из-за всех этих нелепых россказней, которые вы мне на пару с подельником наплели, Россия опять превратится в странноватую федерацию со всеми вытекающими? — Скептически уточнил Афонов. Можно, пусть со скрипом, поверить во все, что наговорил ему американец, но последнее известие тянуло на совсем уж форменное сумасшествие.
— Вопрос двух-трех дней. — Самое паршивое, подумалось штабс-капитану, Макконал в своих словах, похоже, не сомневается. — Что поделать, так уж устроены наши с вами головы. Вселенная чертовски доверчива к их содержимому.
— Думаю, мы с вами еще найдем, о чем побеседовать, — мрачно пообещал Афонов. — Не уходите пока никуда.
Заперев за собой дверь, офицер отправился на поиски местных обитателей. В голове царил полный кавардак.
— Узнали, что хотели? — Поинтересовался якудза, дожидавшийся рядом с охранником у выхода из здания.
— Не до конца. Есть возможность подержать его здесь еще пару дней? — Поинтересовался Афонов, вернув ключ от камеры.
— Да хоть неделю, — безразлично пожал плечами японец. — Шеф велел оказывать вам помощь, а гайдзин нас не обременит.
[1] Кэмпай — сотрудники кэмпэйтай
Александр медленно брел по кривой шанхайской улочке, вдыхая пропитавшую город вонь. Китайцы, в отличие от японцев, о чистоте заботились мало. Так что то и дело приходилось обходить кучи отбросов и подозрительного вида лужи. Интересно, каков Шанхай в той реальности, которая, если верить Макконалу, вот-вот властно заявит о своих правах на эту сумасшедшую планету?
В сорок девятом, когда правительство Чан Кайши капитулировало, японцы не очень-то долго пытались найти общий язык с новыми подданными. Имперская администрация в ответ на непрерывную партизанскую войну приступила к «политике великого очищения». Международный Дипломатический Конгресс, созданный после второй мировой, попытался принудить страну восходящего солнца отказаться от подобных мер, но Россия и Япония заблокировали проект декларации. Китайцы пытались бежать в пророссийскую Западно-Китайскую Республику, кому-то это даже удавалось, хотя куда больше народу перехватили санитарные кордоны японцев. К пятьдесят седьмому, когда «великое очищение» закончилось, китайцев в японской зоне осталось чуть более шестидесяти миллионов человек. И теперь, выходит, этот забитый народ получает второй шанс на собственную страну. Как и индийцы. Впрочем, эти-то, по сравнению с китайцами, отделались легким испугом.
Афонов тяжело выдохнул и опустился на корточки, опершись спиной о стену очередной хибары. Он чертовски мало знал о мире, который, похоже, и впрямь вот-вот из-за него возникнет. Не будет поездов смерти. Немцев никогда не запрут в Сибири, где они будут медленно растворяться в местных национальностях. Столицей Германии будет не Штутгарт, а Берлин… В котором едва ли будет что-то от того размеренного провинциального болота, каким он является сегодня. Выживут сотни миллионов человек. Многие выживут, злобно подумал Александр, но только не те, кто в сорок пятом окажется в Хиросиме. И еще какие-то идиоты умудрятся славно обрезать со всех сторон ту самую Россию, которой он, Охранной Канцелярии штабс-капитан, однажды присягнул на верность. А сам русский народ вдосталь нахлебается собственной крови — куда больше, нежели в русско-германской и второй мировой.
Стоят ли обретенные во второй мировой территории и богатства той цены, которую заплатили русские и японцы сами… и заставили заплатить весь остальной мир, хотел он того или нет?
Пойди разберись. Хотя, конечно, все может быть куда проще, и следует больше внимания уделять таким прекрасным вещам как сон и отдых. Афонов со вздохом потер глаза. Последние дни вышли донельзя сумбурными.
Из тяжелых раздумий Афонова вернула в реальность приятная, мягкая музыка. Источником звука оказался архаичный динамик, установленный на столбе неподалеку.
— Опять! — Прошипел штабс-капитан. — Да сколько…
— Внимание! — Музыку сменил мощный мужской голос. Афонов едва не зажмурился. Чистейший русский язык без малейшего намека на акцент. Подумать только, как мало для счастья надо тому, кто слишком много времени провел на чужбине. Около столба тем временем собралась немалая толпа. Афонов напряженно смотрел на своих соотечественников. В небогатой (чтобы не сказать — бедной) одежде, на лицах печать напряженного ожидания.
— Внимание, говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза!
Сначала советская власть, подумалось Афонову, теперь вот — Союз. И у Мейера в его писульке то же самое.
— Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!
Какие же у них лица… Страшные, напряженные, угрюмые. Взгляд споткнулся о статного молодого человека в непривычной военной форме. Лицо показалось странно знакомым. Мысли о нереалистичности происходящего вышибло, словно молотком. Штабс-капитан уже однажды видел его в семейном альбоме. Прадед. Знаменитый контрразведчик, полковник охранки. Именно фотографии, с которых жизнерадостно улыбался статный красавец в черной форме, восхитили маленького Сашу настолько, что он с самых малых лет мечтал однажды надеть такую же.
Сейчас Сергей Афонов радостным не выглядел. Мрачное и сосредоточенное лицо скорее было бы уместно на похоронах… Или на погрузившейся в давящую тишину улице.
— Да ничего страшного. Погонят немца до самого Берлина. На пару
