— Рассказывают, что даже матушка императрица Екатерина Алексевна участвовала в дуэли со своей троюродной сестрой Анной-Людвигой, — кисло ухмыльнулся генерал Соболевский.
— Нет, господа, такие оскорбления можно смыть только кровью. Меня уважаемого человека и дворянина избили холопки этого господина, а потом и он сам позабавился, вместо пресечения сего предосудительного действа. Только стреляться.
— Кхм. Хорошо. Я так понимаю, что доктор в случае тяжёлого ранения извлечёт пулю и все мы будем молчать о случившемся? — пробасил Селиванович. Что скажите, господа? — он развернулся всей тушей к полковнику и князю Болоховскому
— Естественно. А вы князь не желаете попросить прощения и примириться с уважаемым Иваном Аркадьевичем? — Соболевский сжал губы повернувшись на каблуках к Сашке.
— Нет.
— Что ж, мы своё дело сделали. Теперь слово за пистолями. Где будем стреляться? Ведите князь, вы тут хозяин.
Место оборудовано. Виктор Германович приготовился. Большую лужайку рядом с прудом за рощицей лещин выкосили, потом дополнительно ещё прошлись с совочком и одуванчики выкопали. Теперь идеально ровный кусок метров пятьдесят на пятьдесят. В тридцати шагах друг от друга стоят воткнутые в землю две вешки в малиновый цвет покрашенные. Чуть в стороне на расстоянии метров в двадцать от центра этой поляны установлен постамент деревянный наподобие тех, на которые будут спортсмены в будущем подниматься — эдакий пьедестал почёта. На нём на равноудалённом расстоянии от противников будет стоять секундант с пистолетом, заряженным только порохом, он и подаст сигнал к началу поединка.
Придирчиво осмотрев приготовленную площадку и поулыбавшись на постамент, секунданты перешли к проверке расстояния между вешками. И тут Сашка сразу заметил, что желание у всех четверых одно — минимизировать возможность смерти одного из противников. Все четверо прошагали тридцать шагов. Понятно, что шагали широко, не нарочито, но и не сдерживая себя особо. Больше всех расстояние получилось у гиганта Антона Антоновича Селивановича. И народ единодушно покивал, что да мол, это и есть тридцать шагов. Вынули секунданты палку малиновую и отнесли её метров на шесть. Получилось не тридцать шагов, а почти тридцать метров.
Это ерунда. Кох, читая всякие книжки в детстве и потом про попаданцев в прошлое, почему-то считал, наверное, так было в книжках написано, что пистоль бьёт метров на пятьдесят. А убойная сила и того меньше. Тем более и сам стрелял из Макарова и там примерно так и выходило. И окарался, когда испытал пистолеты майора Болоховского — Сашкиного батяньки. На ста метрах был установлен щит из толстых сосновых досок. Поставили его и пальнул Кох. Пуля пробила доску примерно в 30 мм. Тогда Сашка и решил проверить максимальную силу пули. К щиту прибили ещё три доски. Получилось около 120 мм. И пуля пробила почти все доски. Точнее пробила все и даже самый кончик торчал из последней. Щепка отскочила и пулю было видно. То есть, она пробила со ста метров дистанции 120 мм сосновой доски. Ни на что подобное Макаров был не способен. Ну правда и заряд пороха несоизмерим. Здесь 5 грамм пороха, а в макаровском патроне всего 0.25 г. Точные ТТХ патрона к Макарову Кох не помнил, пуля летит, кажется, метров на триста. Здесь провели и такой эксперимент, отнесли щит на триста метров. Пробила пуля. На пятьсот — тоже пробила. Дальше не стали относить и некуда, лес начинается, и незачем. И без того ясно, что дальше пуля из древнего оружия летит. В чём тогда прогресс?
Точных штангенциркулей и аптечных весов у Сашки не было, а если примерно, то выглядит это так. Пистолет имеет длину ствола 330 мм, весит три фунта или около 1,2 кг, калибр 13,5 — 13,9 мм. Точнее не измеришь. Стреляли они из него круглой пулей диаметром 13,5 мм, весом 14 грамм Заряд черного пороха весил 5 грамм.
Как-то в одной из книг Кох читал, что общее мнение, что пехота с копьями сняла с полей тяжёлую конницу, ошибочно. Не пехота, а кавалеристы, вооруженные пистолетами, положили конец долгому господству тяжелого всадника, вооруженного копьем. Рейтары оказались приговором рыцарям.
— Что ж господа теперь расстояние правильное. Можем начинать, — озвучил от имени всех секундантов мнение, как старший, генерал Соболевский.
Сашка пошёл к правой вешке. Если на пятистах метра пуля пробивает сосновую доску в 30 мм, то пять метров или шесть, что добавили секунданты к расстоянию, ничего не изменит.
Глава 8
Событие шестнадцатое
Мы живём, слава богу, в свободной стране. Мы свободные люди. Не терпится вам продырявить друг друга — на здоровье! Но прошу вас, однако, соблюдать правила!
цитата из фильма «Всадник без головы»
Шахматов долго смотрел на предложенные пистолеты. Ему в шкатулке подали оба первому, чтобы он выбрал себе орудие смертоубийсва. Пистолеты у майора Болоховского были дорогие. Не Лепаж делал. Но видимо и до него мастера были. Сашка смотрел на выбирающего противника и чуть усмехался, он точно знал, что пистолеты одинаковые и заряжал Коморин их совершенно одинаковым пороховым зарядом и свежеотлитыми и чуть сглаженные напильником в местах разъёма пулелейки, облой счистили аккуратно.
Видимо почувствовав эту улыбку дурня, Иван Артемьевич схватил ближайший к нему пистолет и… положил его назад. Перекрестился и поднял другой, с ним и отошёл от секундантов. Коху выбирать не из чего, вынул тот, что остался, из шкатулки красного дерева с красной же бархатной оббивкой.
— К барьеру, господа! — эдак торжественно и трубно, словно отдавал команду своей дивизии, возопил генерал-майор Соболевский.
Сашка шёл к своей вешке не торопясь. На солнце, уже прилично вскарабкавшееся на небо, поглядывал. Солнце было точно по левую руку сейчас. Когда площадку распланировали, то специально сориентировали её так чтобы солнце, если день будет ясный, было сбоку и не мешало стрелкам. Точно напротив расположили пьедестал для стрелка, что сигнал подаст. Им вызвался быть всё тот же генерал Соболевский, он по двум ступенькам уже взбежал на верхнюю площадку и надвинув бикорн на глаза с видом петуха, взобравшегося на насест, оглядывал поле боя и участников поединка. Слуга царю — отец солдатам. Шагов двадцать до вешки — сильно не растянешь. Вот и последний, Сашка повернулся к противнику лицом. Потомок турецкого мурзы уже стоял в метре от своей малиновой палки и переминался с ноги на ногу. Ждал. Готов был? Ну, пусть понервничает. Это на пользу. Не Шахматову, Сашке.
Словно уловив настроение Коха, генерал Соболевский вытянул руку со свои пистолем вверх и гаркнул:
— Приготовились!
Сашка руку напряг. Сотни раз проделывал приём на тренировке. Правда, эти товарищи из благих побуждений отодвинули метров на шесть вешку, и следовательно, угол чуть изменился. Но это не важно. На всякий случай Виктор Германович отрабатывал два варианта выстрела, первый — пуля летит в грудь противнику, и второй, когда пуля попадает в живот любителю щипать девиц за задницу и лезть рукой к переднице. Ну, и раз теперь угол получится другим, то нужно согнуть кисть по первому варианту. Срельнуть в грудь, а пуля, чуть ниже опустившись, в пузу точно попадёт.
Сашка приготовился. Бабах. Выстрел очень громким получился. Что-то не подумал Кох, нужно было уменьшить навеску пороха в стартовом пистолете. Аж вздрогнул. Поворот кисти и палец уже тянет за спусковой крючок, ухо уловило удар кремня по полку, и в это время кисть закончила движение. Бабах. Отдача отбросила руку назад и всё перед лицом заволокло дымом. Если сейчас последует второй выстрел, то получится, что все тренировки зря, и он сам себя перехитрил, не прицелившись, как положено. Ох, и влетит тогда Клинту Иствуду. Сашка больше его фильмов смотреть не будет и друзьям отсоветует.
Бабах. Всё кердык американцу. Сашка сжался. Но прошло пару секунд. Ещё пару, а пуля противника в нём дырку не сделала. Пришлось открыть глаза и посмотреть на дело рук своих. Ветерок со стороны пьедестала, то есть, западный, уже уволок облачко от выстрела в сторону, и картина, нарисовавшаяся в тридцати метрах, Сашке понравилась. Иван Артемьевич Шахматов — потомок неизвестного Виктору Германовичу татарского мурзы лежал на боку в позе эмбриона, а рядом валялся пистоль, из ствола которого всё ещё сизый домок сочился на зелёную травку. А чего, нефиг было тут иго татаро-монгольское устанавливать. Россия она для… ну сам-то немец… для тех, кто чужих девок не бьёт по жопе.
