— Ну, сегодня я и сам не готов, наверное, — не очень уверенно сказал я. — И мне тоже завтра в Горсвет с утра пораньше, да еще и сфотографироваться можно.
— А чего, сто грамм фотографию засветят? — гыгыкнул он.
— Сто не засветят, но у меня друг был фотографом, как раз на документы снимал, — принялся объяснять я. — И вот мы с ним поддали плотно прямо в ателье у него, здорово так, после работы, а тут я вспомнил, что шел к нему за фото на служебный паспорт, меня в загранкомандировку отправляли, впервые в жизни.
— И чего? — заинтересовался он.
— Ну вот и снял в дрова пьяный фотограф в дымину пьяного клиента. Сразу отпечатали, утром сдал куда надо снимки.
— И?
— И потом ни один паспортный контроль по этому документу нормально пройти не мог. Все в отказ сразу шли, не ты, мол, и все, езжай откуда приехал. Хоть волком вой. И под смех трудящихся вынужден был каждый раз убеждать, что это я, просто напился до синевы. И даже рожу похожую корчить.
Федя поржал. А я между делом кровать заправил, вспомнив еще армейские навыки. Ничего так, навсегда, похоже, вколотили. Затем мой взгляд упал на балалайку, висящую над фединой кроватью. Не удержался, спросил:
— Умеешь?
— А то! — гордо сказал Федя, потянувшись к инструменту.
— Где взял?
— Да тут и нашел в подвале. Музучилище же бывшее.
Струны бренькнули у него под пальцами, и он ловко и быстро заиграл частушечный мотивчик, напевая:
— Эх раз, еще раз, "Фендер Стратакастер",
Я и песни петь могу, и ябацца мастер!
Девки, в кучу! Хер нашел!
Вы ябитесь, я пошел!
Все это завершилось кратким, но удивительно залихватским соло на струнных, равно как сопровождалось лихим притопыванием тапочками в пол.
— Ну ты и Хендрикс! — восхитился я дарованием.
— Ага! Дамы млеют, — легко согласился Федя, поворачиваясь и вешая балалайку на подобающее почетное место.
— Оно и понятно, настоящий талант никакие матюги не испортят.
— Хочешь научу? — поинтересовался он.
— Ага, спиши слова. Слуш, я бы еще в душ бы сходил, — сказал я, тормознувшись и подумав про то, что лучше сперва ножки-то помыть, прежде чем в одних тапочках идти в место, где люди едят. Не зря же в резиновых сапогах марш совершил.
— Ну давай, до конца коридора, там увидишь, — легко согласился он, заваливаясь обратно на кровать и хватаясь за книжку. — Я подожду.
* * *
Утром разбудил всех громкий школьный звонок, который, как заранее предупредил Федя, был тут вместо гудка заводского. Кому надо, тот по нему вставал, а кому не надо, засыпал обратным порядком. Такое желание было и у меня, потому что проспать удалось всего часа два. Нет, в буфете я не хулиганил и пил чай с сочнями, и страшноватого вида опасную бритву купил, и щетку, и коробку зубного порошка, затем изучал, даже наизусть учил наставление по американскому карабину, но вот потом, как задули керосинки и улеглись, тут-то и началось. Как навалилось осознание того, что я и вправду провалился черт-те куда, и что там бегает заполошно почти жена Елена, вызывающая, наверное, милицию. Те задают вопросы, осматривают место, где стоял сарайчик с генератором.
А партнеры? Если меня месяц на работе не будет, то можно уже не возвращаться. Не то, чтобы они люди плохие, просто соблазнов очень много, а человек по природе своей слаб. Трудно удержаться от того, чтобы не оприходовать жирный, и по всем приметам бесхозный кусок…
Мысли неслись в голове как десятки шаров для боулинга, спущенных под откос, тяжко сталкиваясь и разлетаясь в стороны под самыми неожиданными углами, в закрытых глазах мельтешила череда образов, один причудливей другого, там были и черные глаза с вертикальными зрачками, неожиданно появившиеся у моего партнера по бизнесу Димы Семиряхина, и зловещая тьма, окутавшая сортир в моем доме, куда я боялся подойти, и какие-то черные птицы вроде гигантских ворон, летающие над головой и выкрикивающие невнятные угрозы. Сон ли был это, или грезил я наяву — точно не скажу, но спать это все мешало чертовски. И когда я все же сумел заснуть, чутко и беспокойно, чертов звонок мотопилой резанул прямо по сведенному судорогой мозгу.
— Ох, е… — протянул я, поднимаясь и по привычке шаря возле кровати в поисках бутылки минеральной и не находя ее, естественно.
У меня из-за сильно перебитого носа была привычка дышать ртом во сне, отчего утро глушило сушняком. Но сегодня я озаботится не сумел, не нашел подходящей емкости под воду.
Федя же вскочил легко, натянул бриджи, и сунув ноги в тапочки, вышел в коридор, размахивая полотенцем и напевая:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля!
— Ага, мне бы тоже проснуться, — прохрипел я, мотая головой и пытаясь вырваться из-под навалившегося как пыльная перина сна.
Кое- как удалось, тоже поплелся умываться, почему-то в мыслях сбившись на "Марш авиаторов", видать Федей и антуражем навеяло.
Потом пришлось вспомнить, как мотать портянки. Приодеться в обновки решил, оставив на себе лишь старый свитер. Нечего из рядов выделяться, да и пригодятся мне еще, чувствую, мои резиновые сапоги. Тут с ними, кажется, тоже дефицит, поберегу.
Английская танковая куртка вызвала у Феди завистливый взгляд и шквал расспросов. Узнав, что меня назначают на мотоцикл, он и вовсе обзавидовался.
— Везет тебе, Вовка! А я все в атаке охреневаю. А водила наш сидит курит, пока мы с фонарями по развалинам лазим. А сколько за баранку просился.
— Так мне сказали, что мотоциклы пустые, ездить некому! — удивился я.
— Не, мотоциклов чета боюсь, — признался он. — Мне бы на машину.
Надев пояс с кобурой, причем весьма продвинутого вида, самоделкой, видать, он извлек оттуда легко узнаваемый ТТ, выкинул магазин из рукоятки, оглядел, заглянул в патронник, после чего зарядил оружие, поставив его на предохранитель. Какая-то деталь словно по глазам резанула, очередная мелкая неправильность.
— Федь, что не так с твоим стволом?
— В смысле? — не понял он.
— Чем от нормального отличается?
— Ну ты спросил! — удивился он. — Откуда я знаю, как там у вас было?
— А откуда ты "Фендер Стратакастер" знаешь? — требовательно спросил я. — Из моего слоя песенка.
— Да здесь от кого-то слыхал, — оправдался он. — А "Стены древнего Кремля" у нас тоже пели.
— А ствол?
— Да сам глянь, только не пальни случайно, патрон в патроннике.
Разницу долго искать не пришлось. Рукоятка отличалась формой, больше заваленная назад, так, что пистолет было держать удобней, и патроны оказались совсем другими, в девять миллиметров, с довольно длинной гильзой, вполне тэтэшной. И вес у ствола солидный, от нашего ТТ отличный вроде. Серьезный агрегат.
