Ознакомительная версия.
В первое же утро пребывания в Александровке «кумпанство» разделилось на две части: женско-детскую и мужскую.
Наталья и Санька с детьми, которые не отходили от нее ни на шаг, занялись делами сельскохозяйственными: ревизией амбаров, погребов и житниц, а также приготовлением поздних осенних варений и джемов — из садовой рябины, шиповника и антоновки.
Мужчины же занялись исконно мужским делом, а именно — рыбной ловлей.
Егор, Петр и князь-кесарь Ромодановский засели на берегу тихого речного омута с удочками в руках, Волков и братья Бровкины, несмотря на достаточно прохладную погоду — плюс восемь-девять градусов по Цельсию, решили потягать классический сорокаметровый бредень. Речка, кстати, все по тому же странному совпадению, также именовалась Александровкой. В некотором отдалении от рыбаков неторопливо прогуливалась, бдительно поглядывая по сторонам, многочисленная и хорошо вооруженная охрана.
Генерал Зоммер и царевич Алексей, взяв в руки по обыкновенной плетеной корзинке, отправились в ближайшую березовую рощу по грибы — в сопровождении местного пожилого крестьянина и трех обломов-телохранителей.
Удочки были оснащены совершенно обычно — для тех времен: удилища из гибкой и прочной лещины — дикого лесного орешника, вместо лески — достаточно толстая пеньковая веревка, поплавки из гусиных перьев, свинцовые грузики-дробинки, а вот крючки были просто отличные — стальные, сделанные в Германии, на знаменитом оружейном заводе городка Ильзенбурга.
— Мелочь только клюет сегодня! — недовольно посетовал Петр, вытаскивая из речных вод очередного колючего ерша.
— Не скажи, Петр Алексеевич! — в ответ густым басом пророкотал князь-кесарь. — Ерши-то очень даже и хороши! Какая настоящая уха — без ершика сопливого? А настоящая, крупная рыба, она в бредень к Ваське и Алешке попадется. Вона, они его уже усердно распутывают. Костер разожгли большой, чтобы было где отогреваться потом. Скоро уже и тягать начнут…
— А вот и окунек попался хороший! — радостно сообщил Егор, вытаскивая двухсотграммовую рыбешку.
Петр нетерпеливо перебросил свою удочку, громко откашлялся и высморкался, оглядевшись по сторонам, негромко проговорил:
— Да, хорошо здесь, красиво, очень тихо, пахнет душевно! Лепота — одним словом… А что же вы не ругаете меня, соратники? Почему не стыдите и не поносите словами последними, а? — неожиданно повысил голос: — Почему, я вас спрашиваю? Ведь повел я себя — как мальчишка последний, сопливый. Куда там до меня — ершам местным! Разгневался безо всякой меры, попался на эту пошлую наживку — с тремя «сливами» (или же «вишнями»?) шведскими. Войну вот объявил — Карлу Двенадцатому… Бред просто какой-то горячечный! Стыдно-то как…
— Бывает, государь! — начал терпеливо утешать царя Ромодановский. — С каждым такое может случиться. Гнев горячий, он все застилает перед собой. Разум человеческий опутывает подлым туманом…
Царь согласно покивал головой:
— Верно все ты говоришь, князь Федор! Словно в густом тумане я был, дела вершил совсем себя не помня… Вот и наворотил тех дел — выше Спасской башни! Что делать-то теперь будем, други верные? Ведь придется теперь — по поздней весне — штурмовать Нарвскую крепость! А мы и не готовы к этому действу… Совсем — не готовы! Конфузия выйдет изрядная, позорная, кровавая…
— А штурмовать Нарву — и необязательно совсем! — подчеркнуто небрежно и отстраненно известил князь-кесарь, ловко вываживая из речных вод бокастого, желто-янтарного полукилограммового язя.
— Ух ты! — завистливо выдохнул Егор и тут же поддержал Федора Юрьевича: — Действительно, далась тебе, мин херц, эта Нарва! Впрочем, сметана тамошняя, действительно, очень даже недурна…
Петр тут же занервничал, шумно отбросил свою удочку в сторону, распугав всю рыбу, зло уставился на Егора своими круглыми от гнева глазами, громко попросил — грозным, недобрым и многообещающим голосом:
— Объяснись, охранитель, зараза гнилая! Как это: «Далась мне — эта Нарва»? Я же во всех письмах своих — к государям Северной коалиции — клятвенно пообещал, что по весне мы непременно подойдем к Нарве! Как быть с этим? Ведь царское слово сказано… Да и шведский король Карлус уже, наверное, получил мое письмо — с объявлением войны. Объяснись, умник хренов, лапотный, незамедлительно! Ежели что, так можно вспомнить и про батоги злые, отринув все прошлые заслуги…
— Так если обещали: «Подойти к Нарве», так и подойдем! Кто же спорит с этим? Подойдем малым воинским корпусом, скажем — восемью пехотными полками и шестью драгунскими — прихватив с собой легкую полевую артиллерию. Разорим там округу — от всей широкой души русской, гранат зажигательных в город побросаем вволю… Будет возможно, то и по кораблям постреляем шведским, если таковые будут стоять в устье реки Наровы. Проведем, что называется, активные полевые маневры и учения! Все лето можно будет практиковаться, коль хватит пороха и продовольственных запасов… Если же хулиганить у Нарвской крепости надоест, можно будет сходить и к городку Юрьеву, где шведы нынче прочно засели, и там также навести знатного шороху! А поздней осенью войска отойдут на зимние квартиры. Только — на новые зимние квартиры. Вот что, мин херц, важно!
— Это что еще за странная притча — про новые зимние квартиры? — удивился царь голосом, в котором уже не было ни малейших следов недавнего гнева, только лишь — искреннее любопытство.
Егор вытащил еще одного стограммового красавца-ерша, ловко отцепил его с крючка, бросил в ведерко с водой и развил свою мысль:
— Объясни мне вот что, государь, мин херц, а для чего большинство наших частей воинских обретаются стационарно близ Москвы Первопрестольной? Не, а для чего?
— Ну не знаю. Наверное, для того, чтобы были всегда под рукой…
— Неправильно это! — безапелляционно заявил Егор. — Где у нас будущий театр активных военных действий? Правильно, на Балтийском побережье! Вот пусть те войска, которые постоянно будут принимать участие в этой серьезной кампании, которая, в свою очередь, наверняка затянется на долгие годы, и базируются — поближе к местам будущих боев… А именно в Пскове и Новгороде! Тем более что надо задуматься и о безопасности самих этих русских городов. Крепостные стены там давно уже требуется подновить и отремонтировать… Вот, пока воинские полки совершенствуются в своих разных умениях, в Новгороде и Пскове пусть плотники и каменщики поработают усердно. Твердыни отремонтируют, построят полноценные воинские городки…
— А что? Дельно это! — кивнул своей массивной и тяжелой головой князь-кесарь. — Зачем нашим доблестным солдатикам туда-сюда передвигаться — через полстраны? Да и за Псков с Новгородом — гораздо спокойней будет. Тогда там безбоязненно можно будет склады закладывать серьезные — для будущей войны…
Ознакомительная версия.
