А войско, словно не заметив потерь, готовилось к продолжению похода. К новому броску. На Семендер!
«Потеря флота стала для ромеев пинком ниже пояса. Можно сказать, даже коленом. А отсутствие болгарской помощи — ударом по загривку. Царю Петру оказалось не до соседских дел. Страна, и так ослабленная постоянными восстаниями против провизантийски настроенного правителя, рассыпалась, не выдержав удара угров и печенегов. Конная лава захлестнула страну. И если степняки после битвы при Плиске, покончившей с болгарской армией, рванули к Царьграду, на соединение с Игорем, то мадьяры рассыпались по стране, сея смерть и разрушение, грабя правых и виноватых. Родственники Теркачу брали обещанную плату за освобождение сына, внука и племянника.
Внезапное появление в Болгарии печенегов и налет мадьярской конницы спутали планы ромеев. Фракийские и македонские отряды вместо движения на соединение с армиями востока вынуждены были то отбивать наскоки кочевников, то гоняться за ними, не разбирая, где своя территория, а где болгарская. И печенеги, и угры категорически не желали принимать генеральное сражение. Зато вырезать небольшой отряд или угнать обоз случая не упускали. Забегая вперед, скажу, что так и тянулось аж до начала серпня, когда, после основных событий войны, кочевники, вновь объединив силы, дали-таки византийцам генеральное сражение. И поставили жирную кровавую точку в истории Восточной Римской Империи. Тогда же Тишата и подарил своему мадьярскому другу пленную болгарскую царевну Елену, последнюю кандидатку на вакантную должность Святой Ольги. Теркачу немедленно опробовал подарок, презрительно протянул: «Христианка…» и определил четвертой наложницей. Не самая, между прочим, худшая участь.
Но Византия оставалась сильным соперником. Восточная армия Иоанна Куркуаса, переброшенная из Малой Азии, упрямо пыталась реализовать численное преимущество, гоняясь за армией Игоря. Русы боя не принимали, повторяя тактику союзников на той стороне Босфора: маневрировали, брали «на копье» мелкие города и уходили при приближении войск противника. Преимущества в пространстве и скорости у Игоря, в отличие от печенегов, не было. Зато имелось безраздельное морское господство. И возможность, в крайнем случае, сесть на суда и перебраться немного в сторону. И «странная война» продолжалась, сковывая силы ромеев и не давая возможности как-то влиять на события в других местах.
А тем временем на востоке шла совсем другая война. Стремительная. В лучшем стиле глубоких операций и прочих блицкригов. Неожиданность и скорость. Те части, что не могли удержать взятый темп, оставались гарнизонами в захваченных городах или отправлялись назад, на Русь. Отправляли и кое-кого из пленных и перевербованных противников. Так попал в Кордно Давид, бывший огланкур Шаркила, чья умная голова приглянулась Снежко, а в Киев — бургундец де Крайон со своей интернациональной воинской командой. Из Итиля повернули назад драккары с пропеллерами на парусах, увозя не только викингов, но и кучу сирот — пополнение для Приюта. В том числе крохотную девчушку, упрямо называвшую смущающаюся Неждану мамой, и ее то ли брата, то ли просто товарища.
А вот спасший их «таджик» влился в наш коллектив. Шамси удивил еще трижды. Хороший воин — отнюдь не дефицит в этом кровавом мире. Но впервые мы встретили человека, способного утереть нам нос. Далеко не во всем, но… Впервые взяв в руки «русинский» лук, сын диких гор несколько раз натянул пустую тетиву, уважительно поцокал языком, и… с первого выстрела сшиб с небес почтового голубя, выпущенного кем-то из особо упертых фанатиков. Ловчие соколы сиверов на этот раз опоздали.
Вторым сюрпризом был ответ таджика на удивленную фразу Борейко:
— А шайтану в задницу пару стрел всадить сможешь?
Шамси невозмутимо ответил.
— Из этого лука? Да хоть Аллаху! Может, станет действительно милосердным!
— Не боишься? — спросил Снежко. — Бог все-таки. Осерчать может.
— Что бояться того, кто не существует? — пожал плечами таджик.
Встретить в дремучем средневековье убежденного, причем не скрывающего свои взгляды, атеиста — это я вам скажу, да! И кого? Еще пяток лет назад Шамси был простым горцем-охотником!
Впрочем, не простым. О прошлом таджик говорил мало и неохотно, но однажды утром мы застали его обнимающим огромного черного пса. Как зверюга умудрилась просочиться чуть ли не в центр лагеря огромной армии — маленький собачий секрет. Но Шамси с совершенно обалдевшим видом гладил пса по голове и на все вопросы отвечал на двух языках: «Чуру! Друг! Мой чуру!» Старая и совершенно невероятная таджикская легенда оказалась правдивой.
После Итиля скорость передвижения только выросла. Семендер взяли с разгону, окончательно закрыв вопрос каганата. По причине полного уничтожения этого самого каганата. Ярослав и Светлен повернули на запад и, сметая слабое сопротивление северокавказских племен, устремились к Русскому морю и границам Грузии.
Мы же рванулись к Каспию. Дербентцы появление противника прозевали. Впрочем, тактика малых диверсионных групп им была совершенно незнакома, и факт, что с середины нужной ночи ворота города могут охраняться русинами, горожанам в голову не приходил. А потом стало поздно. Надо отдать должное арабам. Фанатизмом потомков они не обладали. Желающих бросаться на копья с криком «Аллах акбар!» обнаружилось немного. Несколько дружин раисов, отмороженных на всю голову, да сумасшедший старик с сучковатой клюкой наперевес. Деда обезоружили и сдали на руки подоспевшим родственникам. С раисами обошлись жестче. Кое с кем даже чересчур. Но на войне как на войне.
Дербентский эмир лично прибыл на переговоры с белым флагом, чтобы выпросить почетные условия капитуляции. Прибыл поспешно. Благо идти толстяку пришлось до крыльца собственного дворца. Город пал, и мы вырвались на оперативный простор…»
Армения, лето 6449 от Сотворения Мира. Июнь
Армения… Особая страна, незаслуженно забытая историками. Наследница великого Урарту, то разраставшаяся до мировой державы, то скукожившаяся в крохотный клочок земли, укрывшийся среди хребтов Малого Кавказа. Периодически захватываемая очередным «Потрясателем Основ», и с той же периодичностью сбрасывающая иноземное иго и возрождающаяся из пепла. Древние мидийцы и персы царя Дария, сбродный «интернационал» Александра Великого и эллины Антиоха, парфяне Митридата и римляне Нерона. И снова персы, и снова римляне, опять персы… Византийцы, арабы, снова византийцы, опять арабы… А еще тюрки, картлийцы, албанцы…
