Денек-то какой солнечный.
С одной стороны, паники не было, хорошо. С другой — было слишком много шума. Реально Керенский смог кинуть на Петроград только десять сотен казаков, остальные были так распропагандированы, что даже Краснову их сдвинуть не удалось. Но и этого вполне хватило чтобы довести до предобморочного состояния половину политбюро. Тьфу, ЦК! Реакция организма — стандартная. Казаки, бежать! Ам-ам! Долгие годы подполья, как верно отметил Ильич.
Это тебе не на съезде с трибуны обличать, тут армия прет, могут и стрельнуть. Пока мы мечтали и декреты слагали, Краснов уже Гатчину занял, а на другой день и Царское Село.
Но мы тоже действовали решительно! Как умеем. Создали комиссию для руководства подавлением мятяжа во главе с самим. Подвойского назначили главнокомандующим войсками округа, по факту его освобождения от наблюдения за Временным правительством. Вот вам! Гарнизону было не до нас, зато Ильичу удалось выклянчить у Центробалта матросиков (Троцкого надо благодарить, любят они его послушать). Ленин лично разработал план расстановки кораблей на Неве, еще и адмиралом оказался. Решил огнем корабельной артиллерии прикрыть подступы к городу, артиллерист! Путиловский спешно клепал из подручных средств бронепоезд — Ленин контролировал, проверял. Разослали агитаторов на все предприятия и в части гарнизона, поставили им задачи по обороне города. Ильич инструктировал. Двадцать тысяч запуганного приближением казаков народа были посланы на рытье окопов оборонительного рубежа "Залив-Нева" (см. карту).
А не насмешничаю я, и не издеваюсь. Чего насмешничать, все время рядом был, вдвоем и отвечать. Советовал, когда спрашивали, но — откуда мне знать? Такой же Подвойский, как и все. Или нет? В такой момент подозрительность зашкаливает.
Повод есть. В ночь на 29-е патруль задержал одного специфического товарища. И при нем, конечно, оказались документы о подготовке восстания в городе, поскольку это был правый эсер Брудерман, один из руководителей готовящегося мятежа. Мы же при захвате власти и на съезде всех подвинули, только левых эсеров в союзниках сохранили. Правительство у нас хоть и большевистское, но тоже временное, с полномочиями до созыва Учредительного собрания. Просто в деле организации большинства для проведения разных голосований нам равных нет. Обиделись все прочие, кто тоже за свободу боролись, и сразу, как только демонстративно покинули съезд, тут же объединились в "Комитет спасения родины и революции". Туда набились правые эсеры с меньшевиками и прочая революционная шушера, объединившись с кадетами и буржуазными националистами, оставшимися (без миски супа) как наследство от предыдущих временных. Подобные комитеты уже создаются по всей стране для вооруженной борьбы с большевистскими узурпаторами. Центром восставших был Инженерный замок, там находилось Николаевское инженерное училище. Их юнкера захватили Михайловский манеж и угнали броневики, овладели городской телефонной станцией, заняли гостиницу Астория. И все. Никто их не поддержал, а мы объявили город на осадном положении и выпустили воззвание. Кто не разбежался — к вечеру сдались. Но осадок остался и кое-кто с подозрением посматривает на соратников по борьбе. Мало ли что?
Авксентьев. Чернов. Гоц. Зензинов.
Все-таки, неправильно я оценивал роль евреев в революции. Даже не любил. Пожалуй, дело не в евреях. Просто эта шустрая, вечно недовольная всем, нация очень живо реагирует. Поэтому во всяком дерьме, которое льется нам на голову, их больше. Процент высокий от общего численного состава. А на направление своей деятельности им наплевать, вокруг того же Распутина их до фига было. Да и тянут друг друга, поддерживают, это верно.
Как там Ильич по этому поводу сказал… Ну, не важно.
На другой день после городского мятежа Краснов двинул свою армию к Пулковским высотам, завязалась перестрелка. Вялая и многочасовая. Никто не хотел умирать. К вечеру казачьи сотни оставили Царское Село, отошли на Гатчину, а там началось братание, завершившиеся их сдачей в плен. Керенский бежал, Краснов сдался. С тех пор прошло уже десять дней.
Что-то давно не стреляют? Рассчитывают, что я сам в атаку пойду, не выдержав муки ожиданий? Да я не особо мучаюсь. Терпеть можно.
Атаки мне теперь лучше не планировать. Поумерить характер. Бегаю, конечно, получше, чем раньше, а в остальном… Вся моторика у нового тела сохранилась, даже походка не изменилась. Наверно. Не раскачиваться же мне специально? И акцент на место встал. Пробовал вначале вернуться к правильному произношению, в туалете четко проговаривал, а в жизни, если специально язык и губы не мучить, повторяя несколько раз слово и добиваясь на слух верного звучания, гортанное "Э" не убрать. Нэт. Нэ выходит. Пусть остается пока так. Вот бы еще грузинский на автомате, но не судьба. В первый же день пришлось придумать фразу:
— Говори по-русски. У меня нет секретов от товарищей по партии.
Орджоникидзе пристал.
Не занимался Иосиф Виссарионыч физподготовкой в юности. Руки я постепенно подкачаю, но принципиального результата, наверно, не будет. Спину немного в порядок приведу, на это года два уйдет. Молодость отличная вещь и веду себя уже, как пацан, но придется пацану теперь думать, прежде чем руками махать. Оскандалиться можем. Кисти слабые.
А пока я здесь, в центре Питера, с судьбой в прятки играю, по всей стране власть постепенно берут Советы. Чаще (пока) все проходит мирно, но, кое-где уже полыхает огонь гражданской. В той же Москве бои шли почти декаду, более тысячи убитых.
Сразу после побега Керенский, как верховный главнокомандующий, отдал приказ командующим фронтами, военными округами и атаманам казачьих войск приступить к вооруженной борьбе против Советов. Действовал через своего начальника штаба, Духонина. Нас выручает только почти полное отсутствие поддержки сил контрреволюции со стороны основной массы населения. Пока они могут рассчитывать лишь на офицерский корпус и часть казачества. Но, воинская дисциплина — вещь серьезная.
Вновь образованные правительства на местах отказываются признавать нас — как центральную власть. Сформированная на Украине Центральная Рада, поддержанная командованием Юго-Западного и Румынского фронтов вошла в коалицию с казачьими правительствами на Дону, в Оренбурге, на Кубани, открыто выступившими против советской власти. Белорусская Рада, опирающаяся на польский корпус Довбор-Мусницкого, так же объявила себя врагом Cоветов. Страна на глазах разваливается на кучку удельных княжеств, 90-е рулят. Все повторяется с какой-то роковой неизбежностью. Тот же спектакль, сценарий которого начертан рукой неведомого кукловода.
