Меня же за аморалку из партии попрут, мужики!
Мы с Борей переглянулись. Никому из нас, включая и участкового Ярыгина этого Шкатулу жалко не было. Поделом ему. Он паскуда, пойдя на поводу у своей похоти, одарил Октябрьский РОВД стопроцентной «баранкой». Искать злоумышленника-бомбардира тоже никому не хотелось. Не убийца, не вор и не насильник. Да и где искать, кого искать? Придется перелопатить все связи двух семей. И не менее, чем этажей двенадцать из шестнадцати этого дома. По траектории полёта злосчастной гири.
— Пошли, жених, машину осмотрим! — подтолкнул я к красному автомобилю его похотливого владельца, — Ключи дашь? Или сам откроешь?
— У меня ключи, — протянул мне два сиротливых ключика на мелком заводском колечке Ярыгин, — Я не лазил туда, там всё как было.
— А ты скажи мне, Шкатула, когда ты это безобразие обнаружил? — не сумев сдвинуть с места вахтовика, задал я ему вопрос.
— В восьмом часу утра где-то я вышел. Точно не помню, — неохотно ответила мне кобелирующая вахтовым методом личность, — Проснулся, поел и вышел. Домой надо было ехать, Танька у меня очень ревнивая! — зачем-то сообщил в дополнение к сведениям о своей партийности Шкатула. — Вышел, а тут такое! — губы нефтяника задрожали.
— Это ж, какой тут грохот был, неужели ты не слышал его, Шкатула? — вступил в разговор Боря, сняв этот вопрос у меня с языка.
— Не слышал, — замотал головой, как жеребец, низколобый бурильщик-аморал, — У Лариски все окна на другую сторону. Да и не до того было, не прислушивались мы, — хмуро добавил он, отвернувшись от трупа своей мечты.
Перед тем, как начать затаптывать эту «баранку» и стращать шалуна Шкатулу репрессиями со стороны партийной общественности и ревнивой Таньки, я всё же решил осмотреть пробитое авто.
Ключ в личинке провернулся легко. Как и положено для недавно сошедшего с конвейера автомобиля. Открыв водительскую дверцу, я уткнулся в покорёженную обшивку потолка и в перекошенные сиденья.
Верхняя дыра была почти идеальной и не особо вогнутой. А вот с нижней всё было иначе. Дыра тоже наличествовала, но аккуратной она не выглядела. Ручка гири виднелась далеко внизу. Судя по тому, как далеко, то почти всё её ядро погрузилось в асфальт. Очень хотелось взяться за неё и потянуть на себя. Но я сдержал свои естественно-познавательские рефлексы и решил дождаться эксперта. Если терпила упрётся и будет настаивать на регистрации своего заявления, то пальцы с ручки гири нам пригодятся.
— Ну, что, гражданин Шкатула, если ты настаиваешь на розыске злодея, то тогда нам придется опрашивать всех! Твоего друга Силантьева Валеру, его жену Лариску, твою жену Татьяну. Всех придётся опрашивать! И даже жильцов, проживающих в этом доме. И заодно нам придется известить твою партийную организацию по месту работы о произошедшем. Ничего не поделаешь, таков порядок, Шкатула!
Произнеся грустный вариант последующих процессуальных последствий, я умолк. Теперь, в русле негласных правил работы с потерпевшим, наступала очередь Бориса.
— Ну он же не дурак! — бодро обратился ко мне опер, косясь на терпилу, — На хрена Алексею Евсеевичу весь этот геморрой⁈ Весь этот испанский стыд и позор?!! Он же не идиот! Оттащит в гараж машину, там починит её не торопясь, и всё шито-крыто! Тогда и Валера ему по-прежнему друг, а Танька по-прежнему жена! Да еще и партбилет останется в кармане! А гирю я, пожалуй, себе заберу!
Мы оба уставились на гражданина Шкатулу, почти не сомневаясь в его реакции на жизнерадостное предложение Гусарова.
— Крыша, кардан, днище… — на растерянно-озлобленном лице партийца-бурильщика заблестели капельки пота, — А, если еще и кузов повело⁈ Геометрия? Да ну его в жопу, этот партбилет! Я заявление писать буду! Ищите эту сволочь!
Дальше всё было прозаично и буднично. Работа, она и есть работа. Гусарова я послал звонить в дежурную часть и жестко требовать доставки на место происшествия эксперта-криминалиста. Коля Ярыгин по моему указанию пошел проводить поквартирный обход дома. От которого, к слову, я не ожидал многого, поскольку большая часть жильцов уже отбыла на работу.
Ну, а мы с похотливым нефте-газодобытчиком направились в шестьдесят седьмую квартиру. В которой, с его же слов, он провёл эту, полную любовной страсти, ночь.
Дверь после трёх коротких звонков открыла с виду привлекательная и одновременно с этим, откровенно неприветливая женщина. Судя по тому, что никакого удивления по поводу моего появления на ее пороге она не проявила, о случившемся катаклизме она была уже в курсе.
— Лара, тут товарищ следователь поговорить с тобой хочет! — глядя себе под ноги, извиняющимся тоном сообщил своей подруге партиец-любовник Шкатула.
— Пройти разрешите, гражданочка? — бесстрастно задал я риторический милицейский вопрос, уже шагнув через порог в притон разврата вахтовым методом. — Куда лучше? На кухню или в зал? — вопросительно обернулся я к неверной Земфире эпохи развитого социализма.
Квартира была трёхкомнатной, но компактной. Длинный и прямой коридор позволял уже от входной двери распознать всю планировку жилища. И даже частично рассмотреть через раскрытые двери две комнаты из трёх.
— В зал проходите! — захлопнув дверь в одну из спален, повелела мне знойная распутница Лариса.
— Вы, гражданочка, документы мне свои покажите! — двинулся я направо, туда, где через дверной проём виднелась полированная «стенка» с богато блестевшим в ней хрусталём. — Паспорт у вас есть?
Тётка злобно хмыкнула и, задев упитанным бедром, опережая, шустро прошмыгнула мимо меня в зал.
Из ящика соседствующего со «стенкой», но не в цвет с ней полированного серванта, она достала стопку документов, выбрав из которой паспорт, протянула его мне. Всё правильно, Силантьева Лариса Константиновна. Тридцать шесть лет от роду и прописана по данному адресу. Просмотрев все нужные страницы, я задумался. Интересно!
— С е мью рушить будете? — сделав ударение на первую гласную, упрекающе поинтересовалась жена вахтовика, с кривой улыбкой задумчиво рассматривая остальные фамильные аусвайсы.
Затем она окинула презрительным взглядом сначала меня, а потом и Шкатулу.
— Господи, ну, что за мужики пошли, удовольствия от вас никакого, одни только огорчения! Ну чего ты вылупился, импотент⁈ — прошипела рассерженная женщина своему нелегальному бойфренду, ничуть не стесняясь моего присутствия.
Мне стало не по себе. Чувство незаслуженной обиды мгновенно добавилось к недавнему и, как оказалось, не утихшему до конца, утреннему раздражению. Надо же! Мужики! Пошли! Вот ведь сука!
Нет, не те нынче времена. И, что самое главное, совсем иные нравы. Всё через жопу. Колготки из-под полы, колбаса по блату, еще и эти открытки в автомагазин. Из-за которых такие пылают страсти. Калеча судьбы людей. Бррр. Да ну её на хер такую жизнь!
Н-да… Но, с другой стороны! Зато я снова молод, а женская логика по-прежнему работает, как часы! Она, как всегда, безупречна. Потому и выходит, что некачественно #бёт гражданку Силантьеву персонал нефте-газодобычи, а виноватым в этом оказывается почему-то милицейский лейтенант. И ведь не поспоришь! Потому, что шалавистая Лариса так решила.
Впрочем, чего это я⁈ Точно, дурной сегодня день, опять туплю, как и полчаса назад. Ведь знаю же, что всегда и во всём в этой стране виноваты менты. Давно уже это понял и давно с этим свыкся. А сейчас чего-то вдруг перемкнуло. Нет, не мой сегодня день. Не мой… Непростительно туплю каждые полчаса.
— Зря вы, гражданка Силантьева, работника МВД сейчас импотентом обозвали! Вынужден расценивать ваши слова, как оскорбление, нанесённое в моём лице всему Октябрьскому РОВД! Сами понятых пригласите или нам этим заняться? Уж лучше вы сами, чтобы потом позора вам среди соседей меньше было!
Я цинично решил извлекать оперативно-следственную выгоду из всего, что сегодня ниспосылает мне судьба-злодейка. Из всех мелочей. Для того и состроил юношескую обиду на капризном лице. Которое я с удовлетворением в режиме он-лайн наблюдал сейчас в настенном зеркале. Все мои помощники были заняты и находились в отдалении, а самому стучаться в соседские квартиры мне не хотелось по причине пошлейшей лени. Кроме того, оснований для проведения полноценного обыска у меня пока еще не было. Как не было и санкционированного прокурором постановления на это рутинное следственное действие. Но провести осмотр мне никто сейчас не запретит. Ни моя покладистая следовательская совесть, ни сухой и скучный уголовно-процессуальный кодекс РСФСР.
После озвученной мною обиды, спесь владычицы морской моментально слетела с физиономии Ларисы. Так бессовестно и злостно неудовлетворённой Шкатулой. Она подалась ко мне всем своим,
