не задавал. Тимофей ухмыльнулся и вдобавок снял разгрузку с медоеда. Тот обиделся и забился под сиденье.
Иисус сложил добро в джутовый мешок и пошел к посту.
— Твою мать… — Тимофей подавил в себе желание убраться в заросли, покрутил головой и неожиданно увидел впереди, бредущих по дороге белую девочку лет тринадцати возрастом и маленькую старушку с палочкой. Девочка поддерживала пожилую женщину под руку. Все покрытые пылью, уставшие, едва передвигающие ноги, они выглядели совершенно чужеродно в этом месте.
Старуха безостановочно зло бубнила надтреснутым голосом:
— Проклятые черные, проклятые черные, проклятые черные…
Тим вышел им навстречу и поинтересовался:
— Что с вами случилось? Я могу вам помочь?
— Он не черный! — прохрипела старуха, ткнув в Тимофея палкой.
Девочка присела в книксене и быстро заговорила.
— Я Аманда Джонс, это моя бабушка миссис Аделаида Джонс. Мы… — она всхлипнула. — Мы из Лусаки. Пытались перейти в Родезию. Там нас ждет мой дядя… — Аманда запнулась и быстро вытерла слезы.
— Проклятые черные! — выкрикнула ее бабушка. — Проклятые!
— Отца арестовали… — тихо продолжила девушка. — И он пропал. Он был инженером, никому ничего плохого не сделал, но его арестовали. Мама умерла, когда я была совсем маленькая. Перед арестом папа приказал нам выбираться в Родезию. Мы его долго ждали, а потом поехали. Машину вела я. По пути нас два раза ограбили, но мы доехали сюда… а здесь… здесь… — она снова замолчала.
Тим спохватился и отвел новых знакомых в машину, а там предложил еды и воды. Несмотря на то, что бабушка и ее внучка были сильно голодные, они пили и ели очень сдержано.
— А здесь… — тихо рассказывала Аманда, прихлебывая маленькими глоточками воду из кружки. — У нас на таможне отобрали все деньги и документы. И машину. Побили и прогнали… — она виновато пожала плечами. — Лаки, мою овчарку, пристрелили. Она пыталась защитить нас. Из-за бабушки, она уже ничего не понимает, твердит только одно…
— Проклятые черные! — прокомментировала миссис Джонс и погладила по морде Бурбона. — Хорошая собачка!
— Мы теперь не знаем что делать, — вздохнула Аманда. — У нас ничего нет. И никого нет, кроме дяди Питера в Родезии.
— Все будет хорошо, мы возьмем вас с собой! — быстро пообещал Тимофей. — Все будет хорошо.
Он не представлял, как перетащит их через границу, но сейчас был готов вырезать всех, кто станет у него на пути.
Через час галопом прилетел Сема.
— Я договорился, договорился, нас пропустят… — возбужденно тараторил он, а увидев новых пассажиров, растерянно всплеснул руками. — Бвана? Это кто? Но… я договорился только за нас. Теперь нас не пропустят…
Тим взял его за руку и отвел в сторону.
— Мы поедем вместе.
— Бвана, ничего не получится. Нас тоже не хотели пускать… — попытался возразить Иисус, но Тим резко его оборвал.
— Ты меня услышал? Едем. Если понадобится, отдадим машину и перейдем мост пешком. Понял?
Что-то неразборчиво бормоча себе под нос, Иисус сел за руль. Газик быстро покатил вперед. Показалась таможня. Несколько обшарпанных кирпичных зданий и высокий флагшток, над которым уныло болталась полинялая, пестрая тряпка.
Об идее прорваться силой сразу пришлось забыть. Пост просто кишел солдатами, а на площадке рядом стоял древний американский танк «Шерман» и два броневика с крупнокалиберными пулеметами.
Все вокруг дороги было забито чернокожими людьми. Женщины, мужчины, дети, старики и старухи. Все худые и изможденные, чувствовалось, что они сидят здесь уже много дней. Завидев машину, они с криками кинулись к ней.
— Бвана, возьмите нас собой! Молим!
— Мы не ели уже неделю, спасите нас…
— Бвана, пожалуйста, мы отработаем…
— Заберите! Хотя бы мою дочь, она уже может работать…
— Беженцы, — сухо и мрачно прокомментировал Иисус, прибавив ход. — Все хотят в Родезию. Черных не пропускают совсем. Иногда белых… но нас не пропустят теперь, я точно знаю…
Часовой с винтовкой у шлагбаума перед мостом замахал руками и кинулся прямо на капот.
— Куда? — заорал он. — Мы же договаривались о двоих! Нет, теперь нет, надо еще платить…
Появилось еще несколько возбужденно галдящих солдат.
— Проклятые черные! — снова забубнила старушка.
Тим взялся за рукоятку пистолета. Бурбон сжался как пружина и приготовился к прыжку.
— Что тут происходит, грязные ублюдки? — в «газику» подоетел важный толстяк в малиновом берете, на котором блестела огромная, разлапистая кокарда. — Вы что, опять кого-то решили пропустить без меня? — он уставился на Тимофея и гневно заревел. — Всех арестовать! Живо!
Дальше все случилось само по себе. Не успев даже задуматься, Тимофей вылетел из машины, схватил за шиворот толстяка и ткнул ствол Кольта ему под подбородок.
— Прикажи пропустить! Убью, суку! На той стороне отпущу…
Машину и Тимофея сразу взяли на прицел набежавшие солдаты.
— Не стрелять! — истошно заверещал главный. — Не стрелять, ублюдки! Отрывайте шлагбаум… мистер, не стреляйте, пожалуйста. Вас пропустят, пропустят, обещаю. Живо открывайте…
Шлагбаум быстро подняли, переносные рогатки растащили.
Тим махнул Семе, а сам пошел за машиной, волоча толстяка за собой. Бурбон выскочил из «козлика» и косолапил рядом, периодически оглядываясь и скаля зубы на замбийцев.
Десять метров, двадцать, пятьдесят…
Тим шел и не верил, что еще живой.
Когда подошли к родезийской стороне, он быстро обыскал толстяка, забрал у него документы и пистолет, а потом дал ему пинка под зад.
— Пошел вон, свинья…
К Тимофею подбежал родезийский таможенник и возмущенно закричал:
— Почему вы отпустили этого преступника? Он сам убивал, насиловал и грабил беженцев! Мы это точно знаем.
Тим посмотрел на мост.
Толстяк, тряся обширной задницей, заполошно бежал к своим.
— Зачем вы его отпустили? — продолжил возмущаться родезиец.
Тим обернулся к нему и спокойно ответил.
— Потому что я обещал. Но тебе ничто не мешает самому его убить. Ты же ему ничего не обещал?
— Да кто вы такой? — опешил таможенник.
— Второй лейтенант Тим Бергер. Скауты Селуса… — тихо ответил Тим и пошел к машине.
Сзади неуверенно потребовали:
— Сдайте ваш пистолет…
— У тебя своего нет? — не оборачиваясь, буркнул Тимофей.
Пистолет, швейцарский Зиг Р210, с красивыми накладками из эбенового дерева, непонятно откуда взявшийся у замбийца, он демонстративно сунул в карман.
Дальше началась суета, местный контрразведчик не верил Тимофею,
