приказ начальнику станции о перестановке составов в то время, пока Май-Маевский со с своим штабом отправится в городской собор на торжественный молебен во славу победы над красными.
Конвойные, доставившие пленных на место, удивились малочисленности тех, кто принял у них красных, но уже через полчаса выкинули эту несуразность из головы: их дело было доставить и сдать, а дальше хоть трава не расти. Мы с пацанами наблюдали из-за дальних кустов и когда конвой растворился на горизонте, мы вышли к железке и потопали по ней в сторону скопления пленных. Беляки выставили ручники довольно грамотно, сразу показав красным, что при побеге они попадут под кинжальный огонь.
Мы разделились — Аркаша с Серым двинули к ближайшему пулеметчику, около которого у костра расположились беляки, а я направился к дальнему. Я шел по-охотничьи, ни один сучок подо мной не хрустнул, но когда мне осталось приблизиться на шаг, сидящий пулеметчик, курящий в этот момент цигарку, оглянулся — Ты кто, хлопец?
В следующий момент моя игла вошла ему в шею и он завалился на землю. Воткнув иглу несколько раз в землю, я убрал с нее кровь и спрятав опять в рукаве, пошел к основной цели. Мои дружки уже стояли около беляков, выпрашивая еду, а те разводили руками — Нет с собой, ребятишки, вам на станцию надо, там накормят поди!
Я зашел со с спины одного из деникинцев и ударил его в почку, тут же я вынул ее и метнул иглу в следующего, она вошла ему в шею. Третий упал с рассеченной шеей от удара Серого саперной лопаткой, Аркаша же метнул свою иглу и она вошла пулеметчику, поглядывавшему за пленными, под левую лопатку. Оставшийся живой парень лет девятнадцати вытаращил в ужасе глаза, переводя взгляд на своих убитых однополчан. Однако Серый, оттерев с лица чужую кровь, одним движением рассек ему гортань и беляк, издавая булькающие звуки, схватился за горло, пытаясь остановить кровь, затем медленно завалился в траву.
У моих бойцов, в первый раз проливших чужую кровь, побелели лица и они часто задышали, а Серега не выдержал и сблеванул.
Я подтолкнул Аркашу в сторону пленных и он, вооружившись винтовкой, пошел в их сторону. Подойдя на расстояние пяти шагов, Голиков громко объявил — Я командир Красной Армии Аркадий Голиков предлагаю вам с боем пробиться к нашим! Сейчас сюда подадут бронепоезд, первыми в нем места занимают артиллеристы и пулеметчики, которые встанут к орудиям и пулеметам с готовностью по приказу открыть огонь. Остальные разбираем вон в тех ящиках оружие и боеприпасы и ждем бронепоезд. Пропускаете первую команду и поочередно занимаете места в вагонах! Далее вот вы, пятеро, прихватив пару ручных пулеметов, захватываете паровоз и контролируете его машиниста и кочегара. Готовность один!
Я смотрел с жалостью как голодные уставшие люди еле поднимаются и идут вооружаться. Как-то упустил я вопрос их кормежки!
К нам подошел мужчина лет сорока, одетый в рядовую красноармейскую форму, вот только выправка у него была как у офицера с большим стажем — Здравия желаю, я командир артиллерийской батареи Сотников, при царе выслужил чин капитана, революцию принял всей душой, потому и попросился в Красную Армию. Попал в плен со своими солдатами, так они со мной поделились своими вещами — в прошлом году Деникин отдал приказ, согласно которому «всех офицеров, кто не оставит безотлагательно ряды Красной армии, ждёт проклятие народное и полевой суд Русской армии — суровый и беспощадный». Честно говоря на тот свет я не торопился, потому и снял форму командира.
Аркадий откозырял — Командир диверсионно-разведывательной группы Голиков, назначаю вас, товарищ Сотников командиром бронепоезда. Правда его нужно захватить. Навряд ли будет много охраны, но готовым нужно быть всегда, берите командование над людьми. Теперь это ваши подчиненные, расставьте всех по расчетам, определите каждому свое место!
Сотников поправил солдатскую папаху и лихо козырнул в ответ — Слушаюсь, товарищ Голиков!
Наконец-то паровоз вытолкал со станции бронепоезд. Одетый в броню паровоз, перед которым была прицеплена платформа с 122-х миллиметровой гаубицей, был без паровозной бригады. Охраняли бронепоезд шесть человек: двое были на маневровом паровозе и четверо на платформе. Самые крепкие красноармейцы, переодевшись в форму убитых беляков, залезли на платформу и закололи охрану штыками, а Аркаша и я ликвидировали двоих на паровозе.
Машинист лет пятидесяти и двадцати летний кочегар ошалело смотрели на нас, не понимая что произошло. Я задал им вопрос — Жить хотите, православные?
Сглотнув, парень ответил — Вестимо, кто же на тот свет торопится!
— Тогда вы мобилизуетесь в Красную Армию в составе экипажа Бронепоезда «Красная стрела». Бегом на броне-паровоз и проверьте его состояние, все ли исправно, есть ли вода и уголь.
Машинист наконец-то отмер — Так залили его водой и уголек в тендере до верху отсыпали. Нас же этим и озаботили вчера. Паровоз готов хоть сейчас в бой тащить все это железо. Только, хлопчики! У меня семья в Иловайске, их же из-за меня расстреляют! Это Мишке кочегару хорошо — он сам не местный, из дальнего села в депо устроился.
Я задумался и приказал — Дед, скажи честно, если семью заберешь, готов воевать с беляками?
Машинист пожал плечами — Если так, то готов! Работы в городе практически нет, еды тоже мало, мне господа офицеры платят мало, еле выживаем. При товарищах как-то получше было!
— Тогда как загрузятся люди в бронепоезд, сдавай назад на станцию и вот в сопровождении товарища Аркадия бегом за своими родными. Только никаких узлов не берите, только теплую одежду прямо на себя оденьте и к выходному семафору своих направь, там их подхватим. А сам сюда, обратно!
Напоследок шепнул Аркаше — Ты смотри, друг, поосторожнее! Если что кончай машиниста!
Бронепоезд зашел на станцию и остановился через пятьдесят метров после стрелки. Переведя кочегара на бронированный паровоз, я дал ему задание раскочегарить котел до нужного давления и оставил за ним приглядывать троих красноармейцев. Я с Серым направился к штабным вагонам с удовольствием отметив начало перестановки составов. Взрывчатка и боеприпасы уже встали напротив штаба на колесах и медленно но верно с другой стороны тянулись вагоны с горючим.
Охрана была только у вагонов: шесть часовых били баклуши. Нам навстречу от штабных вагонов шел Макаров, закусив от напряжения губы — Ящик с динамитом поставили между соседними путями.
Показав дорогу, Макаров нырнул под вагон и мы через десять минут были у выкрашенного в зеленый цвет ящика, битком набитого динамитными шашками. Набив взрывчаткой
