в не раскопанную нами здесь дверь упирается. Вот глупо-то получится.
– Не думаю, – усомнился торн. – Мы шли в том направлении, а поперечный коридор пошёл тогда… – Он стал прикидывать направление. – Наверное, сюда…
– Там небольшой поворот к лестнице и здесь выход тоже под углом к основному коридору.
– Тогда пойдём и посмотрим.
– Что, сейчас? – спросил Свим, которому, вообще-то, хотелось покончить с физическими изысками на этот день и никуда, тем более, не ходить.
– Почему бы и нет, – торн демонстративно отставил в сторону свой скребок. – К тому же, нам пора ужинать. От распределителей пищи недалеко до развилки. Логично?
– И логично, и разумно, – поддержал торна Харан. – И пройтись нам полезно будет. Я с вами попривык ходить. Пора ноги размять.
– А что? – против воли воодушевился Свим. – И разомнём. Все слышали?
Слышали все. Рытье земли к вечеру всем прискучило: одним копать, другим созерцать процесс. Все шутки уже были высказаны, темы разговоров, связанные с физическим трудом, исчерпаны. Предстояло хоть какое-то изменение в их неожиданно задремавшем бытие.
Первая беглая прогулка по подземелью ничего нового не принесла. Поперечный коридор заканчивался тупиками, во всяком случае, стены, замыкающие его с одной и другой стороны, выглядели монолитными. Для чего он мог служить древним, нельзя было предположить ничего вразумительного по случаю отсутствия каких-либо следов пребывания вещей, мебели, либо какого-нибудь оборудования. Впрочем, слой слежавшейся пыли, устилавшей пол подземелья, мог быть прахом былого, всего того, что было перечислено или чего другого.
Когда очередь дошла до кучи земли, на которую низвергнулись после провала Свим и торн, то обходить её захотелось лишь Камрату и Свиму, остальные сказались уставшими.
За кучей коридор продолжался ещё шагов на сто и заканчивался завалом, случившимся в незапамятные времена. Вдоль него зияли провалы бывших дверей, ведущих в небольшие, совершенно пустые комнаты. Вызванный для освещения торн обследовал с людьми несколько из комнат, находя их полностью одинаковыми.
– Не создается ли у вас впечатление, друзья, – медленно рассуждал Харан, пока они возвращались в обжитую ими уже часть подземелья к распределителям еды, – что все эти коридоры, комнаты, колодцы, автоматы, сохранившиеся до наших дней, были сооружены для долгого пребывания и проживания людей в автономном режиме! Независимым от того, что творится вокруг и на поверхности… Как знать, возможно, в этом подземелье прожили свой век несколько поколений людей или вообще разумных.
– Торны так жить не могут, – заверил Сестерций, подумав, что Харан к таким поколениям причисляет и его предков.
– Я говорил в основном о людях, Сестерций. Другие разумные могли составлять им копанию, те, кто могли, конечно.
– Тогда для чего постройка на поверхности? – возразила Клоуда. – Если они безвылазно сидели под землёй?
– Да я это так, в качестве предположения. Неприхотливая фантазия о быте и занятиях тех людей. Ну, вот подумай, Кло, что они могли здесь делать? Это могло быть обычное присутственное место, куда люди приходили или приезжали и работали. У них были всевозможные средства передвижения, для которых сто свиджей представляли не столь уж большое расстояние. Непонятно только, почему они работали под землёй?
– А если тогда оно подземельем не было?
– Думаешь, почва наросла на такую высоту? Такое бывает. Все города древних ушли под землю. Например, Габун сейчас располагается берметов на сто выше древнего города, на месте которого он расположен. Но я сомневаюсь, что здесь произошло то же самое. Посмотри: ни окон, ни дверей наружу, одна только бутафория. Да и ступени из него ведут вверх.
На тему, что могло быть на месте руин, они проговорили весь вечер, пока вначале слушатели, а потом активные собеседники, не погрузились в сон, оставив охранять его торну.
Утром следующего дня встали поздно, завтракали обильно, взялись за раскопки, но без вчерашнего энтузиазма. Работали с ленцой, с перерывами и за день углубились всего на три ступеньки.
– Как же девиз о физической работе, которая украшает разумного?
Вопрос Харана повис в воздухе без ответа. Промолчал и автор высказывания – Сестерций. С командой Свима случилось то, что и должно было случиться.
Постепенно пополняя свои ряды, люди, выродки и торн более двух недель прокладывали себе путь по неизвестным землям Сампатании, ежедневно подвергая себя опасности. Спали урывками, ели наспех, каждый их шаг требовал напряжения. За ними охотились, их преследовали, на них нападали. За их плечами остались кровавые стычки с людьми и нелюдями, скверная дорога и приключения на грани жизни и смерти.
И вдруг: изобилие еды, чувство полной безопасности и отсутствие неприятных воспоминаний о понесённых потерях. Они прошли по всем дорогам, участвовали в стольких вооруженных стычках и все до одного остались живы!
Нежданный приют расслабил их настолько, что уже на третий день Свим, сонно посматривая на товарищей, стал ощущать смутную тревогу от царящего вокруг спокойствия и умиротворения. Члены его боевой команды, как дикие коты после сытого обеда, разлеглись на солнышке и зажмурили глаза от удовольствия. И ничто их больше не тревожит, только если надоест лежать на одном боку, тогда можно перевернуться на другой, предварительно при этом, потянувшись, и опять расслабить все члены так, чтобы они обтекали место спячки.
И сам он впал в такую негу, пальцем пошевелить, в которой, казалось, сверх непозволительным и тяжёлым.
А время бежало быстро. Надо было уходить в Примето, зайти в Сох…
«Нельзя так опускаться», – думал он лениво.
За все дни, проведённые в руинах, они не соизволили оглядеть округу или поинтересоваться положением на дороге.
– Камрат, – среди дня позвал Свим мальчика. – Ты мог бы залезть во-он туда?
Свим прикрыл один глаз, метясь пальцем в самую высокую часть руин. Там остался небольшой участок стены, обретший крутые склоны земли, покрытой длинными космами травы и несколькими кустиками. Верхушку венчала старая береза с искривленным стволом. Ветер или естественное сползание почвы-нашлёпки заставили дерево всё время тянуться вверх, к солнцу, в то время как её нижняя часть переворачивалась, чуть ли не корнями вверх.
– Да ты что, милый? – встрепенулась Клоуда. Её лучистые глаза с обожанием смотрели на любимого человека. – Он же сорвётся и что-нибудь себе поломает.
– Что с ним будет?
Выродки, услышав опасение Клоуды отреагировали по-своему: К”ньец фыркнул, а Ф”ент насмешливо выкрикнул:
– Конечно, это не на тескомовском шаре летать!
До того выродки находились в яме раскопа и штангами из толстого прутка по крупице отламывали от слежавшегося грунта. Подвернулся счастливый случай оставить работу, чем они с удовольствием воспользовались. Камрату того и надо было – он давно уже собирался взобраться на самый верх руин, однако не то чтобы не решался, а просто не было случая осуществить желаемое.
Предложение Свима обрадовало его, а реплика Клоуды – возмутила.
– Залезу я! И ничего не поломаю!
– Надеюсь, – Свим оторвал своё размякшее тело от куртки, служившей ему и Клоуде постелью. – Посмотри там вокруг, малыш! Что-то мы обеззаботились, и что у нас
