А если понял, то сколько тебе нужно ульев
? — Мабуть, около ста, — примерно сказал Елизарий. Робко, но цифру выдал в два раза большую, чем у него было нужно. Точно, понял!
Андрею Георгиевичу, однако, и этого количества было очень мало. Пчеловодство было слабой сферой российской экономики XIX века. Как, впрочем, и в XXI столетии. Ну это ладно, пусть потомки сами мучаются. А вот в наше время пчеловодство хотя бы в области столицы будет оставаться у пасек помещика Макурина! А для этого нужна ловкость в торговле, умность и щедрость в отношениях с государством и церковью. И главное — побольше пасек и с них меда и воска. А потому «великого демократа Макурина» сто ульев не спасет.
— Пятьсот ульев минимум! — жестко, пресекая любые попытки возражения сказал Макурин, — вытянешь?
— Барин, у меня денег не хватит! — и с мольбой, что не получится, и с надеждой, что помещик как-то вытащит, сам же предложил, ответил Елизарий.
В общем, на счет пчел они договорились. Макурин дал своему крестьянину кредит. Как бы без процентов, или, как тогда говорили, без лихвы и даже как бы и без возврата. потом посмотрим, пчелы это хороший вклад, он никогда не прогорит.
Эх, кому живется на Руси хорошо? Да мне!
На счет своего хорошего житья на грешной матушке Руси Макурин, конечно, явно перегнул. Даже сам это почувствовал. Но ведь и ошибся он про свою социальную позицию не так уж и много. Будущего у российских помещиков, как показала история, не было. Сначала они не выдержат так сказать от конкретных своих тягот во второй половине XIX века, а потом их сметет общий исторический процесс в начале XX века. И после этого они уже бывшие!
Но современное настоящее в промежутке эдак лет тридцати — сорока виделось более оптимистичнее. Тут помещик сам себе царь и даже немножечко бог! Да и время после великих реформ Александра II лично ему представлялось хорошее. Соломку-то он уже подстелил под задницу его высокоблагородия! А дальше хоть дом гори, он уже не будет жить!
В своем помещичьем доме после деревенского визита его встречали замечательно — жаркими печами, от которых во всех комнатах становилось тепло, питательным и вкусным ужином с деревенскими разносолами, почтительными и вежливыми слугами. Попаданец ничуть не удивился, когда в первых рядах заметил красавицу Екатерину. Эта в какой-то мере проныра везде пролезет. А вот то, что всегда подозрительная ключница Авдотья относится к этому спокойно, его несколько поднапрягло. Что это — тендерный заговор? Революция слуг втихую? Вот ведь шельмецы, никому нельзя доверять!
Что же, воевать так воевать, и он им подложит хорошую свинью! Прохрюкают с досады, да поздно будет. А пока поел. Рыбный форшмак и свиные котлеты под картофельное пюре и особенным образом приготовленную капусту были диво как хороши и питательны! Жаль, что уже в XX веке это будет страшное дерьмо, которое, как и полагается, можно было выбросить только в туалет. Нет, не ели вы, господа, простую пищу дивного XIX века!
После ужина прошел в свой кабинет, велел привести красавицу Катю. ДЛЯ ДЕЛА и никак не иначе. Думаете, кто-то поверил? Ха! Плутовка была очень как прелестна! И будущая не венчанная ночь любви с помещиком его совершенно не пугала, даже наоборот, как-то радовала и волновала. Эй, ты случайно не попаданка из XXI века, едрить — кудрить твою с коромыслом?
Однако сам барин ее удивил и даже разочаровал. Вместо того, как любой безрассудный и, честно говоря, глупый мужчина с радостью потащить ее в постель, он заговорил с ней на серьезную, а, значит, и бесполезную тему.
А ведь очень привлекательна, чертовка. Уж куда у старенького попаданца будущего (XXI века) века ослабло либидо, но и у него возникло желание повалять в кровати, помять пухлые булки. Молодое тело балует, кидая в разум гормонами? Еле-еле сдержался, вспомнил о будущем.
— Катерина! — заговорил с ней этот бестолковый с точки зрения девушки мужчина, — посмотри на моего кучера Федора. Ты, надеюсь, видела его? Замечательный мужчина и кормилец.
— Да барин! — как-то тревожно сказала девушка. Разговор все меньше ей нравился, но особенно повлиять на него она не могла, на все ее демонстрируемые прелести он охотно смотрел, но не волновался и руки не распускал. Оставалось только ждать приступа похоти и на все поддакивать. Мужчины такие упертые, как ослы, а особенно такой причудливый, как их новый барин.
— Это твой будущий муж и благодетель! — оглушил он девушку, — люби его и воздастся тебе всем по жизни — дети, хозяйство, сытая жизнь.
— Но я не хочу выходить замуж, — попыталась возразить она помещику, — я хочу быть рядом с вами, барин.
Ишь как она запела! А велосипед тебе в руки не надо? Нет уж, свою личную жизнь ты будешь обустраивать без него. Хотя жаль, конечно. Столько добра пропадает, первоклассного, сексуального.
Однако сладкое желание плюнуть на все и устроить шабаш в постели с молодой колдуньей, как вдруг появилось, так и быстро исчезло.
— Это не обсуждается. Даже не пытайся мне показывать свои соблазнительные булки, не младенец уже! — жестко оборвал он Катерину и потом спокойно предложил: — давай, поговорим о твоем счастливом будущем, а потом подумаем не только о тебе. Я тебя не брошу, не бойся.
Помолчал немного, давая девушке осознать свою судьбу. Осадил ее твердым взглядом, когда та попыталась встать на ноги в порыве жаркой речи. Вот ведь, так перетак, все пытается соблазнить сладким грехом. Заговорил, уводя в сторону от похоти к богоугодному делу:
— Ты, Катерина, не только редкостная красавица, но и мастерица прекрасная. Причем, пойми, дорогая, твоя красота уже проходит. Зрелая женщина тоже хороша, но уже не так чудесна, как юная девушка. Увы, но время не остановишь. Смирись с этим.
Зато, как мастерица ты становишься все чудеснее, у тебя получается все лучше и вкуснее. Это же настоящее чудо!
Екатерина на эту сдержанную и благообразную речь мудрого барина (а, значит, старого, не способного к плотским утехам) попыталась хотя бы огрызнуться. Пусть порет, гад! Хотя бы посмотрит, чего лишается. Ей очень не понравилось, что он ее так резко состарил. Она еще может жить и даже рожать! Но Макурин ее вновь остановил на полуслове:
— Стой, Катерина, ничего не говори о блудовестве, чтобы потом мучительно не краснеть за себя. Зато подумай о себе, как об особенной мастерице. Между прочим, и сам государь российский император Николай Павлович, и его жена, государыня Александра