не ведут в бой, а гонят.
И можно сколько угодно стенать о технической неподготовленности и отсутствие должных навыков в артиллерийской стрельбе, но воюет не железо, а солдат, оружие лишь инструмент в его руках. А хорошо солдат будет воевать, упорно и до конца, если верит своему командиру и хотя бы раз видел зрелище поверженного им самим врага. А такая картина придает уверенности в собственных силах, хорошо видеть и понимать, что твой враг тоже смертен, он из крови и плоти, и его можно убивать.
— И я, и вы прекрасно понимаете, что японский флот сильнее нашего, и за оставшиеся дни для сражения мы ничего толком не успеем сделать для улучшения боевых качеств наших кораблей. Хотя кое-что, по опыту нашей порт-артурской эскадры я приказ немедленно осуществить. Заузить амбразуры боевых рубок, чтобы находящиеся в них моряки не получили осколочных ранений — бой в Желтом море наглядно это показал.
— Я на это тоже обратил внимание, Дмитрий Густавович, и удивлялся, почему вице-адмирал Рожественский не предпринял должных мер еще при подготовке эскадры. Ведь все это можно было сделать в заводских условиях. Или во время плавания с помощью мастеровых «Камчатки».
— Теперь придется обходиться паллиативом — плавмастерская не сможет выполнить такой большой заказ, так что пусть делают заслонки силами команды. Но новые броненосцы будут такой защитой обеспечены — комплекты успеют изготовить. Далее — все дерево долой с кораблей линии, и вообще убрать с броненосцев и броненосных крейсеров все, что может гореть, включая баркасы и шлюпки. Башенные мамеринцы незамедлительно начать убирать — еще на «Цесаревиче» это сделали, когда выяснили, что башни заклинивает в бою. Ведь взрывающиеся снаряды рвут и корежат железо, и многотонную махину не провернуть.
Фелькерзам остановился и закурил папиросу — он вполне освоился в салоне Рожественского. На какую-то секунду стало жалко, что комфортного помещения он сегодня лишится. Несравнимо оно со скромным покоями на броненосце «Ослябя», ведь «Князь Суворов» изначально строился как флагман эскадры, на котором поднимут адмиральский флаг.
— Я уже отдал приказ по вверенному мне 3-му отряду — к работам уже приступили, хотя пришлось объяснить господам офицерам, сильно недовольным разгромом в собственных каютах, необходимость срочно избавиться от всего пожароопасного материала.
— Вот и хорошо, Николай Иванович, — произнес Фелькерзам — инициативность Небогатова ему пришлась по душе. На его отряде во время всего перехода царила атмосфера уверенности и спокойствия, не было надрывных угольных погрузок в стиле Рожественского, не раздавались налево и направо «фитили», не рассыпались с мостика всевозможные оскорбления. Команды и офицеры верили своему адмиралу, и то, что случилось днем 15 июня иначе, чем «моральный надлом» и не назовешь.
Дело в том, что 3-й боевой отряд из старого броненосца «Император Николай I» и трех броненосцев береговой обороны в бою 14 мая участия практически не принимал. Хотя снарядов потратили значительное число, и получили при этом минимальные повреждения, «Адмирал Сенявин» вообще не имел ни одного попадания, а лишь несколько близких разрывов оставили осколочные отметины.
Зато команды прекрасно видели потопление «Осляби», затем полыхающий костром «Князь Суворов», и в самом конце боя гибель «Императора Александра III» и «Бородино». Четыре лучших и самых сильных русских броненосца сгинули на их глазах, а когда утром разглядели изувеченный «Орел», то команды ужаснулись — а Небогатова, вне всякого сомнения, это зрелище потрясло до глубины души.
К тому же для него было непонятно, куда пропали три корабля 2-го отряда, что пережили дневной бой, сражаясь с крейсерами Камимуры и стали жертвами ночных атак вражеских миноносцев. Хотя там есть вина Рожественского, если бы тот после смерти Фелькерзама и гибели «Осляби» удосужился бы на случай потери заблаговременно назначить заместителей, то отряд бы ночью не распался — а одинокий корабль самая лакомая цель для атаки отряда миноносцев. Лишенный поддержки, он не в силах ни уйти, не отбиться от врага.
Так что 15 мая, увидев обе броненосные эскадры японцев, решимости драться уже не осталось — все были потрясены и сломлены морально. Вот потому-то никто не арестовал Небогатова, как следовало поступить по уставу, когда тот приказал поднять белую простыню, а потом японский флаг. Ни один из офицеров даже не попытался застрелить капитулянтов и хотя бы затопить собственный корабль, а спасать раненых в уцелевших шлюпках. А команду «по способности», как было принято выражаться.
И пошли в плен сразу четыре броненосца, причем позор был горшим из-за проведения красочной капитуляции, когда адмирал и русские офицеры надели парадные мундиры…
— Николай Иванович, мне хотелось бы узнать, как бы вы поставили в будущем бою, одновременно командуя своим и 2-м отрядом, броненосцы. За исключением «Осляби», — Фелькерзам внимательно посмотрел на подчиненного ему адмирала, теперь их только два осталось на всю огромную русскую эскадру, хотя в мирное время было бы втрое больше носителей «черных орлов» на золотых погонах. Но не сейчас — никому из окопавшихся на берегу не хотелось идти «дорогой смерти» на прорыв к Владивостоку, наглядный штришок состояния умов.
— Головными «Наварин» и «Сисой» — они хоть и не имеют полного броневого пояса, но цитадель защищена великолепно, к тому же на последнем броненосце новая артиллерия. Затем собственно мой отряд, с «Императором Николаем» во главе — на нем полный пояс от штевня до штевня, хотя и старая артиллерия. А замыкает построение, идя следом за броненосцами береговой обороны, «Адмирал Нахимов». У него самая слабая броня, даже ватерлинию толком не прикрывающая, и устаревшая артиллерия в восемь дюймов, с которой поразить можно только броненосные крейсера неприятеля.
— Вполне разумно, — произнес Фелькерзам, и еще раз внимательно посмотрел на Небогатова. Видение сдавшихся кораблей пронеслось и исчезло — теперь он знал твердо — подобного позора не будет…
Сдача в плен броненосцев 3-го отряда контр-адмирала Небогатова
— Дмитрий Густавович — вы планируете включить «Ослябю» в 1-й отряд, к быстроходным броненосцам?!
— Нет, Николай Иванович — у него оконечности не бронированные. Если наш «инок» нахватается снарядов от восьми дюймов и больше, зароется носом или кормой, то потеряет свое главное преимущество — скорость! Потому я его включаю флагманом в отряд крейсеров, к «Олегу» и «Авроре». Броненосец придаст ему должную устойчивость в столкновениях с вражескими крейсерами, которые будут стремиться добить наши поврежденные корабли. Вы помните бой при Ульсане 1 августа?
— Где крейсера контр-адмирала Уриу добили наш избитый «Рюрик»? Конечно, помню, — Небогатов пожал плечами, подобное напоминание он посчитал для себя излишним.
— Тем же займется и «Ослябя» — его десятидюймовые пушки позволят утопить любого «подранка»,
