охотника, он действительно нацарапал на пуле иголкой этот символ.
— Посмотрите, как интересно получилось, — и он протянул Ивану его немного сплющенную пулю.
Пока Розинцев её рассматривал, Пётр продолжил:
— Я подобрал её на лестнице. Получается, что Вы в него всё-таки попали, причём он был совершенно голый, но пуля, во-первых, его не поразила, во-вторых, не сильно сплющилась, как было бы, попади она во что твёрдое.
Иван перекрестился. Спросил:
— А при чём здесь кладбище?
— Нашего дорогого лекаря ведь должны были похоронить. Если бы он воскрес, как там, у озера, я думаю, мы бы об этом знали.
— И что Вы хотите сделать?
— Выкопать его и рассмотреть не торопясь, — и он недвусмысленно показал глазами на нож в своей руке, которым он разрезал отбивную.
Ивана чуть не стошнило.
Пётр несколько недоумённо посмотрел на него, потом кивнул чему-то своему:
— Ах да, я забыл, что Вы не привычны к подобного рода зрелищам. Я возьму кого-нибудь из солдат.
— Нет, нет, — быстро перебил его Иван, — я пойду, по крайней мере, помогу выкопать, а там уж смотрите сами. Про нас и так уже судачат на каждом углу, ещё не хватало, чтобы узнали о наших похождениях ночью на кладбище.
— Договорились, — хохотнул Пётр.
У начальника надзирателей узнали, что тело лекаря было похоронено на Малоохтинском кладбище, о котором шла недобрая молва, мол, там постоянно собираются колдуны и ведьмы, а ночью можно запросто встретиться с призраком. И тюремщики решили, что колдуну там самое место.
На погост пришли, когда уже стемнело. Пётр достал интересный фонарь, который светил только вперёд. Побродив, поспотыкавшись между могил, нашли, какую искали. Ошибиться было сложно — в изголовье был вбит кол, на котором красовался череп рогатого животного.
— Ну вот и славно, — удовлетворённо кивнул Пётр. — Надеюсь, неглубоко закопали.
Ивана снова замутило. Но делать нечего: взялся за гуж — не говори, что не дюж. Земля была мягкая, копалось хорошо. На метровой глубине лопаты стукнулись о крышку гроба. Просунули под него руки, вытащили.
Опричников принялся кинжалом открывать крышку, Иван отошёл и отвернулся. С характерным звуком вытаскиваемых гвоздей крышка была снята и брошена рядом. Его нос уловил запах горелого дерева с примесью ещё какого-то знакомого вещества.
После короткой паузы Опричников присвистнул.
— Что там? — спросил Иван, не оборачиваясь.
— Думаю, Вам будет любопытно взглянуть самому, Иван Михайлович.
Постояв какое-то время, Иван решился. Повернулся и подошёл к открытому гробу. Он был пустой. Лежащая рядом крышка и внутренняя сторона были сильно обожжены, а дно было залито каким-то веществом с серебристым оттенком, бликующим в свете от фонаря.
Пётр поднёс поближе фонарь, макнул палец в жидкость, принюхался:
— Это ртуть, — выдал он однозначное заключение.
Иван стоял, ничего не понимая. Само собой вырвалось:
— Может они своих так хоронят? Подсмотрели, где их человека закопали, затем выкопали, провели обряд, тело в реке, к примеру, утопили, а гроб обожгли и ртутью зачем-то залили.
— Может быть, может быть… — задумчиво протянул Опричников.
Ночь за их спинами хрустнула курками взводимых пистолетов и произнесла голосом баронессы:
— Движений резких не советую делать, господа.
***
