Ну вот и отлично! — сказал я. — Завтра подойдете к Азалии Михайловне и запишитесь.
В этом время заскрипела открывающаяся дверь и по полу зацокали каблуки. По залу прокатился восхищенный вздох. Я обернулся. Уж я-то видел Илгу во всяких видах, но сейчас должен был признать, что она умеет произвести впечатление — причем, тщательно выверенное, нацеленное на определенную аудиторию. Сразу видно — психолог. Хорошо понимает, что пацаны в таком возрасте уже вовсю засматриваются на титьки и задницы, и дергают одноклассниц уже не только за косички.
Так что, надевая тесноватую блузку и обтягивающую бедра, не слишком длинную, юбку и туфли с высокими каблуками, гражданка Эглите знала, что делает. Все взоры были прикованы к ней. Даже мне, искушенному в таких делах, пришлось мысленно напомнить самому себе, что Илга Артуровна специально отвлекает внимание своей внешностью, чтобы окружающие не заметили ее более тонких манипуляций.
— Здравствуйте, ребята! — поздоровалась она излишне томным голосом, я поморщился, однако решил пока не вмешиваться, по крайней мере — по пустякам.
Пацанов это проняло. Они без команды построились и гаркнули:
— Здра-вствуй-те!
— Меня зовут Илга Артуровна, — продолжала моя бывшая. — Я психолог. Буду проводить с вами один очень важный, имеющий государственное значение эксперимент. Подчеркиваю — не НА ВАС, а — С ВАМИ! Вы будете его полноценными участниками, а не подопытными… Кстати, вы не обязаны ходить передо мною по-струнке… Можете расслабиться.
— Вольно! — скомандовал я, не без иронии.
— Сегодня мы будем только знакомиться, — сказала она. — Я буду спрашивать у вас, вы будете спрашивать у меня.
Пацаны опять на нее уставились. Не знаю, как насчет подопытных кроликов, но вот как бандерлоги на удава Каа, они на нее точно смотрели. Я решил больше не вмешиваться. Пусть гражданка Эглите, в случае чего, сама выкручивается. Правда, она пришла на все готовенькое. Вот если бы мой класс достался ей в первозданном виде, тогда бы я на нее посмотрел. А так, парни уже порядком пообтесались, немало я на них усилий потратил с сентября месяца…
Может, так у них все и было задумано, и я готовил «экспериментальный класс» к эксперименту? Впрочем, я об этом уже, кажется, уже думал.
— Сначала, раз уж мы находимся в спортзале, — продолжала Илга, — проведем небольшую разминку. В связи с этим прошу, ребята, пройти в раздевалку и переодеться.
И они, как миленькие, кинулись переодеваться. Мы остались с бывшей вдвоем.
— Интересно, как это ты с ними собираешься знакомиться? — спросил я.
— Как обычно, буду разговаривать с каждым индивидуально, — ответила она.
— Их у меня три десятка.
— Двадцать семь, — уточнила гражданка Эглите.
— И сколько с каждым из них ты намерена разговаривать? — спросил я. — Учти, им еще уроки делать, а мы их в школе задерживаем.
— Не долго, и каждого я буду сразу отпускать домой.
— Ладно, но я должен присутствовать!
— Присутствуй, — не стала возражать она.
Из раздевалки показались переодетые пацаны. Илга стала отдавать команды. Движения, которые выполняли мои ученики, скорее, напоминали танцевальные, но меня удивило не это. Ухмылки, замелькавшие было на лицах парней, как быстро стерлись. У меня сложилось впечатление, что, невзирая на кажущуюся легкость проделываемых упражнений, восьмиклассники выкладывались по-полной. Когда эта странная разминка закончилась, моя бывшая объявила:
— Спасибо, ребята! Отдыхайте. Сейчас вы будете по одному подходить в тренерскую, где мы будем беседовать… Начнем, пожалуй, с Зимина.
Серега отделился от общей толпы и пошел к раздевалке. Мы с гражданкой Эглите — следом. Мы вошли в тренерскую. Илга указала пацану на стул, а сама села напротив. Я пристроился в уголке. Бывшая не спешила начинать разговор, она разглядывала смущающегося паренька и делала какие-то отметки в своем блокнотике. Я ловил себя на мысли, что моя идея присутствовать во время ее опытов близка к провалу. Все равно я не хрена не пойму в ее методах, только будут выглядеть идиотом.
— Сейчас, Сережа, я буду задавать тебе вопросы, — заговорила Илга. — Отвечай на них, как сочтешь нужным. Также ты можешь спросить меня о чем хочешь, но только один раз.
Зимин покосился на меня.
— И вы ответите? — недоверчиво спросил он.
— Да!
— Ну ладно, — хмыкнул школяр. — Спрашивайте.
— Ты любишь воздушные шарики?
— Что я — маленький?..
— На обратной стороне Луны живут люди?
— Кажись — нет… Там нету воздуха!
— Холодное бывает твердым?
— Ну-у… бывает, конечно…
— Например?
— Да тот же лед!
В таком духе они беседовали еще минут пять. У меня уже шумело в ушах от этих странных и непонятно с какой целью, задаваемых вопросов и примерно таких же ответов. Наконец, гражданка Эглите сказала:
— Теперь ты можешь спросить меня о чем-нибудь.
— О чем хочу?
— Да!
Пацан опять оглянулся на меня и брякнул:
— Какого цвета на вас трусы?
Я рванулся было, дать ему подзатыльник, но Илга остановила меня взглядом, и спокойно ответила:
— Красного, — и добавила: — Спасибо, Сережа! Можешь идти домой. В спортзал прошу не заходить.
Зимин сорвался с места и выскочил из тренерской. Бывшая обратилась ко мне:
— Саша, будь добр, позови Абрикосова.
— А ты всех моих пацанов знаешь по фамилиям?
— Конечно, — ответила она. — И не только — по фамилиям. Полагаю, что мне о твоих учениках известно больше, чем тебе.
— А ну как же! Куда мне!.. Это же проект государственной важности!
— Пригласи Абрикосова, пожалуйста!
Я вышел из тренерской и остолбенел. Я-то думал, что в отсутствие преподавателя, мои орлы дурака валяют. Как бы не так! Они ходили по кругу, почти как заключенные на прогулке, в некоторых фильмах.
Только руки не держали за спиной, а совершали ими синхронные движения, то вытягивали в сторону, то поднимали вверх, то вдруг, держа на уровне плеч согнутыми в локтях, делали резкие наклоны вбок. Причем, половина школяров наклонялась вправо, а половина — влево. И самое странное — все это они проделывали в полной тишине и без всякого принуждения. Или все-таки — по принуждению? Чьего? Илги или Кирюши! Я рванул обратно в тренерскую, чтобы потребовать немедленно прекратить.
— Саша, просыпайся! — послышался женский голос. — Уже все!
С трудом разлепив веки, я увидел улыбающуюся бывшую.
— Что — все? — спросил я недоуменно.
— Я уже закончила, —
