объяснила она. — Ребята разошлись.
Оглядевшись, я понял, что по-прежнему сижу в тренерской на стуле. Выходит, убаюканный вопросами-ответами, я задремал? А странные упражнения в спортзале мне просто приснились? Тьфу ты, блин!
— Что за вопрос тебе задал Зимин? — спросил я.
— Он спросил: какой я национальности.
— Хм… А не врешь?
— Можешь завтра у него уточнить.
— Уточню, — пообещал я.
— Ты меня подвезешь?
— Подвезу.
Я взял дубленку и шапку, и мы пошли в гардеробную, где гражданка Эглите оставила свои вещички. Попрощавшись со сторожихой, мы вышли во двор. Я выгнал из школьного гаража «Волгу» и повез Илгу к дому, где она обитала. Всю дорогу мы молчали. Откровенно говоря, я устал. С этими психологами-гипнотизерами никогда не поймешь, где реальность, а где — морок. Зря я решил, что смогу контролировать опыты, которые моя бывшая будет проводить с моими учениками.
Если она не захочет, чтобы я проник в ее секреты, она запросто сможет меня сбить с толку. Ведь и сегодня я, наверняка, не просто так уснул. Нет, не стоит торчать у нее над душой, чтобы каждый раз чувствовать себя дураком. Пусть экспериментирует, а я стану заниматься своим делом. Думаю, я неплохо знаю своих пацанов, что бы там ни утверждала Илга, так что если в их поведении появятся какие-то аномалии, сразу все это прекращу! Как? Подниму родителей! Общественность подключу. Придумаю как…
— Интересно, что ты такое знаешь о моих учениках, чего я не знаю? — все-таки нарушил я молчание.
Гражданка Эглите, вопреки моим опасениям, ответила:
— Ну, например, Зимин обладает ноктолопией.
— Чем он обладает?
— Способностью видеть в темноте.
— Как кошка, что ли?
— Несколько хуже, но лучше, чем среднестатистический человек. Тут нет ничего сверхъестественного, такие люди встречаются.
— А еще? У меня все ученики такие со способностями?..
— Так он что — супермен?
— Ну, это сильно сказано, — усмехнулась, явно понимающая о чем речь, моя бывшая. — Тем более, что — не он один такой.
— А кто еще?
— У Ильина фотографическая память. Стоит ему прочитать страницу книги, и он может ее воспроизвести, вплоть до последней запятой.
— Офигеть! Что же он так хреново учится?.. По крайней мере — учился раньше…
— Ты же знаешь, воспроизвести страницу учебника мало, надо еще и понимать прочитанное…
— Ладно… Кто еще?
— Сидоров… У этого идеальная координация между глазомером и рукой. Дай ему пятак, и он забросит его в баскетбольную корзину, взглянув на нее один раз, а потом — закрыв глаза.
— Нихренасе… У кого еще из них выдающиеся способности?..
— У — всех!
— Да брось! У всех двадцати семи⁈
— У всех двадцати семи.
— Какого же… я об этом узнаю только сейчас?
— А ты раньше ими интересовался?
— Ладно, — отмахнулся я. — Один ноль в твою пользу… А у других — что?
— Ну большинство обладает врожденными психофизическими аномалиями, понятными только специалистам, — со свойственным ей высокомерием, ответила гражданка Эглите. — Потому их и собрали в один класс, чтобы проще было наблюдать за ними и работать.
— Откуда же их столько в этом городишке? — спросил я. — И почему им всем по двенадцать-тринадцать лет?
— Не только — в этом, как ты выражаешься, городишке, — ответила Илга, — хотя здесь явно прослеживается серьезная концентрация сиддхов…
Руль едва не вырвался у меня из рук.
— Кого-кого⁈
— Сиддхов — так в Индии называют людей с аномальными способностями, — пояснила она. — Что касается твоего второго вопроса… Не только у двенадцати-тринадцатилетних встречаются такие способности. Вспомни Кирюшу!.. Однако установлено, что это предельный возраст, когда эти аномалии активно себя проявляют наиболее ярко. Дальше они затухают. Встав взрослыми, сиддхи утрачивают свои необыкновенные возможности навсегда.
— Выходит, цель эксперимента — либо, пока не поздно, использовать эти их психофизические аномалии на благо государства, либо не дать им затухнуть?
— Одно не исключает другого.
— Понятно, почему все это держится в тайне от всех.
— Даже — от самих ребят. Некоторые из них не подозревают о своих возможностях, другие считают чем-то само собой разумеющимся, третьи — стыдятся их.
— Мне все равно — сиддхи они там или нет… Я за них самих беспокоюсь. Мерзко, когда кем-то пользуются без его согласия. Ведь наука для людей, а не люди — для науки.
— Я с тобой совершенно согласна, — откликнулась Илга. — И не позволю, чтобы мои эксперименты им навредили.
— Верю, — буркнул я, притормаживая возле дома, где жили Разуваевы.
Бывшая поцеловала меня в щеку и выбралась наружу. Я покатил домой. Этот город и впрямь какая-то аномалия, думал я, катя по заснеженным улицам. Видать, поэтому я здесь и очутился. Не просто так моя грешная душа примагнитилась к Александру Данилову. Может он тоже был в прошлом одаренный какой-нибудь? Души притягивает… Хех! Я поежился. Ну нафиг, не хватало, что бы мое нынешнее сознание вытеснил какой-нибудь другой попаданец. Мне и тут неплохо, в этой оболочке и без всяких способностей.
Интересно, что сказала бы гражданка Эглите, если бы я рассказал правду о себе? Правда, я уже однажды пытался. С той поры много воды утекло в Проныре. Я узнал Илгу поближе и понял, что лучше все-таки с нею не откровенничать. И вообще — пореже находиться рядом. Мало ли…
Дома пришлось состряпать себе ужин, он же — будущий завтрак. Кулинар из меня еще тот, но главное, чтобы было чем перекусить плотненько.
Книжка скрасила мне время, оставшееся до отбоя. А утром опять все по заведенному. Правда, когда мой класс собрался на урок, я уже в который раз посмотрел на своих пацанов другими глазами. Эра Литейска, блин? А может бывшая приврала? Надо бы проверить.
— Сидоров! — вызвал я рыжего Сеньку. — Подойди ко мне!
Тот вышел из строя. Не слишком чеканя шаг, но и не вразвалочку, подошел ко мне. Я вынул из кармана тренировочных штанов пятак. Протянул его пацаненку. Он недоуменно уставился на меня.
— Можешь его забросить вон в ту корзину? — спросил я.
— Если подойти ближе — попробую, — проворчал сын милицейского старшины.
— Подойди настолько, насколько сочтешь нужным, — разрешил я. — Только дождись моей команды.
Сидоров пожал плечами, сделал шагов тридцать и остановился, оглянувшись на
