Это пусть на фабриках шурупят… Им бы лишь план и премия, а то что у клиента потом все мебеля расшатаются и шурупы ихние повылезут из гнезд, никого не колышит…
— Простите, Алексеич, а можно взглянуть на образцы? — спросил я.
— У меня складу готовой продукции нету, — откликнулся старик. — На заказ делаю. Сразу все забирают… А вот картинки глянуть можешь… — он протянул мне большую папку. — Художник один заезжий малевал по моим указаниям… Вон на том верстачке с пацаном разложите и листайте, а я поработаю пока…
Мастер принялся снова вжикать рубанком, а мы с братишкой, разложили по свободному верстаку листы ватмана с изображениями образцов продукции Алексеича. Я думал он только допотопные комоды с буфетами, да диванами, на спинках которых предусмотрена полочка для фарфоровых слоников, ладит, ан нет! Если верить художнику, «мебеля» хозяин мастерил разные, на все вкусы — мог сундуки и лавки для любителей ретро смастрячить, а мог и нечто современное — трельяжи, серванты, подставки-тумбы под телевизоры, диваны и кресла.
— Ну что, Володька, — обратился я к брательнику. — Выбирай, что тебе нравится!
Он пожал плечами.
— Сеструхе бы показать…
— А — покажи! — решил я. — Бери папку и тащи на кухню.
Сложив листы, я вручил папку Володьке и тот понес ее в дом.
— Я думал — это сынок твой, — проворчал Алексеич, когда мы с ним вдвоем остались.
— Брат, — ответил я. — Не женат я еще.
— А ведь я тебя знаю! — продолжал тот. — Внучка моя у тебя в секции занимается… Какая-то драка басурманская… Как ворона каркнула…
— Каратэ, — подсказал я.
— Вот-вот…
— А как фамилия вашей внучки?
— Цыплакова, — ответил он.
— Верочка Цыплакова, — припомнил я. — Хорошо занимается. Хочу ее на показательные выступления выдвинуть… На городской спартакиаде…
— Вот всё у них напоказ, — проговорил мастер. — Всё пыль в глаза пущают, до первого милиционера… Руками ничего делать не умеют, тока деньгу транжирить. А я все по закону делаю, как кустарь-одиночка, и фининспектор мною доволен…
Вернулся Володька, выложил на верстаке те картинки, которые они с Ксюхой отобрали. Алексеич подошел, нацепил очки на нос, посмотрел на листы, пробурчал:
— Чтой-то мало… Где кухня? Прихожка опять же. Говорили — всю обстановку закажите…
— Остальное на свой вкус добавьте, — сказал я.
— Это другое дело… Не люблю, когда дурят…
— Сколько это будет стоить?
— Ну… матерьял, работа, — пробормотал старик. — Тысяч семь выйдет…
— Не дороговато ли?
— В магазине тебе вся эта музыка не дешевше обойдется, а у меня ручная работа и гарантия лет на сорок…
Он был прав, и я не стал спорить. Вынул из кармана бумажник, отсчитал три тысячи задатка. Алексеич взял деньги и, не пересчитывая, сунул в карман фартука.
— К апрелю будет готово, — сказал мастер.
— Будем ждать, — откликнулся я. — До свидания!
— До свидания! — сказал и брательник.
Мы вернулись с ним по шаткому «колидору» в дом, где «сестры» допивали чай. Старуха и мне предложила, но я отказался. Пора было двигать отсюда. Правда, для начала нам с Володькой пришлось ободрать с носков прицепившуюся стружку.
Обувшись на крылечке, мы всей компанией спустились во двор, и под конвоем старухи, прошли между скучающих псов. Вскоре я уже вез родственников в свой излюбленный ресторан «Космос». Завидев меня в компании двух молодых женщин и подростка, метрдотель сразу провел нас в отдельный кабинет, видимо, решив, что мальчугану незачем глазеть на то, как некоторые взрослые напиваются и обжимаются в медленных танцах. Будучи здешним завсегдатаем, я уже неплохо разбирался в «космическом» меню, поэтому взялся заказывать сам.
Спутники не возражали. Тем более, что большая их часть работала и училась целый день, так что согласилась бы и на блюда попроще. Однако — на попроще не был согласен я. Когда принесли всю эту вкуснятину, Ксюха и Володька без стеснения принялись уплетать салаты, разнообразные мяса и рыбу. Пришлось даже притормозить их, чтобы выпить по поводу покупки квартиры, а также — за приезд «сестры» Фроси. Взрослые пригубили шампанское, а брательник удовольствовался газировкой.
Почтившая нас присутствием Фрося выглядела спокойной, но внутренне напряженной. Похоже, отдельный кабинет ее не устраивал. Понятно, отгораживающие нас от общего зала занавески мешали ей контролировать периметр. Из-за этой напряженности, она и в разговоре-то почти не участвовала. Хотя Ксюхе, например, хотелось знать все о своих «тюменских родственниках». Совсем отмолчаться у моей телохранительницы не получилось и ей пришлось все же ответить на некоторые вопросы.
Я ей нарочно не помогал, мне было интересно, как Фрося станет выкручиваться? И надо сказать, она неплохо справлялась. То ли легенда оказалось столь хорошо проработанной, то ли товарища Зудова обладала завидным воображением, но даже в своих отрывочных репликах она умудрялась поведать такие подробности, что не то что Ксения, но и я слушал, навострив уши. Тем более, что я быстро догадался — она рассказывает о подлинной родне Санька Данилова и мне следует запомнить эти сведения.
Ксения, расспрашивая Фросю, сама говорила мало. По глазам ее я видел, что ей хочется со мною многое обсудить, но почему-то при моей сестре этого делать не хочет. Неужели сестра чувствует, что Ефросинья не та, за кого себя выдает? Вполне возможно. Женщины обладают потрясающей интуицией. Как бы то ни было, но теплого родственного вечера не вышло. Как ни старался я расшевелить обеих «сестренок», общение получилось несколько скомканным.
После ужина я отвез Ксюху и Володьку в дом в Заречье. Я предложил им не дожидаться, пока старый мастер сделает мебель, а переехать на этот месяц ко мне. Сам же я переберусь в их новую квартиру. Мне и раскладушки хватит. А они смогут с комфортом расположиться в более-менее обжитом месте. Я говорил это, поглядывая на свою телохранительницу. Лицо Фроси ничего не выражало. Сестренка — настоящая — сказала, что они с Володькой подумают, и мы с ненастоящей сестренкой покатили на мою квартиру.
— Думаешь, как бы от меня избавиться? — спросила она. — Напрасно. Если ты переедешь в другую квартиру, я поеду за тобой.
— Звучит романтично.
— Никакой романтики, просто приказ.
— В таком случае, придется достать две раскладушки, потому что моим сестре и брату нужно переехать поближе к месту работы и учебы, и затягивать с этим я не намерен.
— Две
