крестьян. Середняков, которые и есть тот самый лучший народный генофонд. И которых часто во время бурного безобразия для статистики репрессировали, оформляя в кулаки для количества.
А крайности — вредны. В любом виде. Недаром же в числе семи смертных грехов есть как лень, так и жадность. Пусть это будет и жадность к работе. Сам бы пусть кулак мордовался как хочет. Но ведь он, извращенец этакий, мордует и свою собственную семью. А главное — наемных работников, вытягивая из них все жилы. А это не хорошо.
Кроме того, следует признать что кулаков в деревни никто не уважает, за их «хитрожопость». Ибо картины жизни сельских кулаков дает еще Салтыков-Щедрин и они больно неприглядны. Называют их в селе не иначе как «мироеды». Это повелось из-за того, что кулаки слишком активно используют в свою пользу такой механизм крестьянской взаимопомощи как община (мир). Недаром еще Карл Маркс находил в русской крестьянской общине некоторые черты будущего коммунизма.
Действительно, легко можно было рассмотреть, чем все закончится. К примеру, при советской власти профсоюзные взносы платили все, но по профсоюзным путевкам на море ездили чаще всего одни и те же люди. Так и кулаки активно паразитировали на общественных механизмах крестьянской помощи. Которая в принципе была предназначена для поддержки погорельцев и других подобных случаев.
Да и моральный облик кулаков, описанный Салтыковым-Щедриным, вызывает лишь искреннее омерзении. Жадность к деньгам до добра не доводит. Происходит полное духовное разложение личности. Так массовое явление в той среде получило такое неприглядное явление как «снохачество». Это когда отцы семейств используют для своих сексуальных утех молодых жен своих сыновей. А как вы хотели? Задаром большое наследство получить? У кого нет денег — у того нет и проблем, а за большие деньги извольте напрягать жопу! И из-за жадности сыновья закрывали на такие вещи глаза.
Можно еще долго размышлять на эту тему, но вернусь к Егоркину. Советскую власть он не любил, и хотя бороться с ней не боролся, все ограничивалось только ворчанием, язык за зубами наш герой не держал, и вякал не по делу постоянно, но и советская власть в ответ тоже сильно не любила Егоркина. Сколько раз его уже судили, устраивали прилюдные театральные представления, по советским лекалам быстро приговаривали несчастного к расстрелу.
Вот как он сам это описывал.
"Ввели меня в зал, там человек сто сидит. За столом — председатель и два заседателя. Ко мне подошел какой-то старенький и маленький человек, сказал, что он назначен мне в защитники. Я отказался: как-нибудь сам защищусь… Но тот сказал, что все равно будет в зале.
Началось слушание как обычно: «Прошу встать!» Я сижу в шапке. ( У нас могут прицепиться до всего: «Почему ты в шапке?» или "Почему без шапки?).
Председатель, возмущаясь и брызгая слюной, говорит, что я не подчиняюсь советским законам. Я же ему степенно отвечаю, что это не советский закон, при царе тоже требовали вставать…
Один из заседателей начал расспрашивать меня о моих убеждениях, но председатель его сразу же оборвал. Затем другой сказал мне, что, дескать, войну белые начали, мы только защищаемся, вы же нам мешаете. Вот мы вас вдогонку к Колчаку отправим, там в аду и проповедуйте… Я с обреченностью фаталиста отвечаю: «Куда отправите, туда и поеду».
Тут уж и прокурор потребовал, чтобы дело передали в обычный суд. А председатель как вскочит: «Ишь какой законник! Мы руководствуемся не законами, а нашей революционной совестью!» Прокурор требует, чтобы его заявление занесли в протокол, его поддерживает защитник, а председатель опять кричит: «Это что за старый дурак? Где его выкопали?»
Теперь уже и прокурор, и защитник требуют, чтобы слова председателя занесли в протокол, а тот только отмахивается: «Занесем, занесем! Всех вас занесем!»…
А потом увел заседателей в соседнюю комнату, там покричали, вышли и объявляют: «Расстрел». В зале шум, прокурор протестует, а председатель требует от милиции, чтобы она очищала зал…"
Но все спускали на тормозах. Воз и ныне там. Ибо хотя начальником железнодорожных мастерских можно назначить и проверенного партийного товарища, но в реальности управлял и организовывал всю работу его заместитель. Убери Егоркина и железная дорога может встать на большом участке. А кому это надо?
Я уже рассказывал, что даже в разгар самого горнила репрессий в 1937−38 годах, мелкое железнодорожное начальство, так сказать становой хребет РЖД, коммунисты старались не трогать. Даже за дело. Итак при царе почти мало мальский ж/д начальник автоматически личное дворянство получал, а когда их в первые годы Советской власти поголовно репрессировали, то оставшиеся стали буквально цениться на вес золота. Так что всегда и везде ограничивались простыми стрелочниками.
Ибо сюда не каждого назначишь и не каждый вывезет. Тут кандидатов фиг да ни фига. Это же не речи на митингах и партсобраниях горланить. Тут соображать надо…
А вопрос стратегический. Вся советская власть в России держится на паутине железнодорожных линий. Не даром же восставшие на Дону казаки не только рельсы разбирали и быками растаскивали, но и железнодорожную насыпь старались распахать. И все равно железнодорожники быстро пути восстанавливали. Потому советская власть на Дону и победила. Что быстро доставила два миллиона вооруженных до зубов красноармейцев со всеми припасами в нужную точку.
Так что Егоркин подавал апелляцию и его, отсыпав щедрую порцию звездулей, быстро прощали. Преподав наглядный урок, действующий на какое-то время. Так как из окна камеры смертников, он дважды видел, как расстреливали людей. Другое дело, сколь веревочки не виться, а совьется она в петлю. Подготовит Егоркин себе смену и поедет в Сибирь медведей просвещать. Как правильно, с помощью механизмов, из вечной мерзлоты золото надо добывать.
Передав письмо для родителя, я поспешил вернуться к себе в вагон. В переданной весточке я писал отцу, чтобы он ни в коем случае не соглашался переезжать на новые территории. То же касалось и моего старшего брата. А сейчас на присоединенные в конце сентября бывшие польские земли, всеми правдами и неправдами, большевики агитировали переселяться проверенные кадры. Для укрепления советской власти на новых территориях. На совесть давили. И обещали хорошего пинка под жопу.
А нам этого не надо. Война скоро и зачем глупо попадать под первый же удар фашистов? К чему нам такое веселье ключом и дым коромыслом? Ага, делать нам больше нечего! Хрен вам, ребята, по всей морде!
Про войну я, конечно, не писал, но утверждал, что много ходатайствую, чтобы нашу семью перевели в Туркмению.
