У него был план, весьма проработанный и сложный боевой план, разработанный, главным образом, Синовалом, Маррэйном, другими капитанами и Изначальными. Сьюзен оказалась в стороне от того обсуждения. Однако план в целом сводился к двум простым вещам:
Подвести Собор к планете насколько возможно близко.
и
Удержать его там.
Корабли ждали их, и они дорого платили за каждый шаг. Но, понемногу, армия пробивалась вперед.
На самой высокой башне, стоя на краю бездны, Синовал смотрел, как мир — склеп становился все больше и больше.
«Насколько близко нам надо подойти?» — послышался голос Сьюзен, донесшийся до него сквозь стены, камни и кости Собора.
«Ближе.» — ответил он. Он потянулся и попытался коснуться того, что искал. Нет. Еще нет. Слишком далеко для него. — «Ближе.» — подтвердил он.
«Помнится, ты говорил что нужное место там, где их повелитель.»
«Да. Говорил.»
«Ну и где он?»
«Наверху.» — Синовал мог чувствовать Бога — Императора, злобного, омерзительного и до ужаса знакомого. У очень многих рас галактики была поговорка, ставшая весьма популярной за двенадцать лет его изгнания. Он не верил в то, о чем она говорила, но все равно, в ней была толика правды.
<<На его месте мог бы оказаться я, когда б не милосердие Господне.>>
«В небе?»
Синовал вновь потянулся вперед. Он все еще не мог найти того, что искал, но он мог почувствовать Бога — Императора. Тот двигался, думал и звал. Собор и Изначальные ограждали всех, кого только могли, от убийственной психической мощи этого зова и от простого ужаса, вызванного близостью такой твари.
Тот двинулся, вытягивая одно длинное, усеянное шипами щупальце. Синовал медленно и протяжно выдохнул. Звезды мерцали, танцевали и смещались.
«Нет, Сьюзен.»
Один из глаз Бога — Императора открылся. Мертвые звезды заискрились снова, когда он взглянул на них, на всех, кто вторгся в его священное место. Они двигались и мерцали в этом чудовищном шаре, единственном глазе размером со звездную систему, мертвые миры кружились вокруг мертвых звезд.
«Он — это небо.»
* * *
кто ты живой но мертвый чужой так долго с тех пор как был чужой так долго
«Как много слов ты произносишь теперь. Я ждал этого момента двенадцать лет. Немного, по твоему счету, но достаточно долго — по моему. И знаешь… Я просто не знаю что сказать.»
ты бог
«Нет, но мог бы стать, если бы захотел; если бы мне меньше повезло в выборе компаньонов, и если бы мне меньше повезло с компаньонами, которые выбрали меня.»
ты это я
«Нет, но близко к тому. Мы похожи и различны, как образы в зеркале — темном, кривом зеркале, отражающим почти то же самое.»
кто ты
«Я не могу на это ответить. Больше не могу. А кто ты?»
Бог Император. Бог-Император.
«Нет. Ты ничто. Ничей бог и повелитель ничто. Мне жаль тебя. Ворлонцы, Тени — когда они проиграли, когда они поняли, что проиграли — у них, по крайней мере, была другая галактика, куда можно уйти. Столько загадок, столько тайн, второй шанс, возможность обрести искупление. У тебя нет даже этого. Ты побывал в других галактиках и уничтожил всё».
дар смерти забвения благословения
«Убийство. Но все это чистая семантика. Тебе не следовало приходить в нашу вселенную. Тебе не следовало пытаться сделать с нами то, что ты сделал здесь.»
нас звали
«Тебе не следовало отзываться.»
смерть свята благословенная вечность покоя священная задача для нас все должны познать смерть где бы они ни были кем бы они ни были
«Даже Бог?»
все…
«Ты размышляешь, верно? И сколько это заняло?»
ты здесь…
«Да?»
чтобы убить меня
«Нет, но близко к тому. Или, с другой точки зрения, совершенно не для этого.»
Синовал потянулся, и на этот раз он оказался достаточно близко.
* * *
Они все собрались вокруг Собора, в оборонительную сферу. Чужаки яростно атаковали их, исполненные праведного гнева и злобной ярости от подобного осквернения их мира — склепа. Их отбивали снова и снова. Мощь Изначальных была почти равной мощи этих тварей, и их ярость и упорство удерживали строй.
В небе над ними мерцали мертвые огни, когда Бог — Император наблюдал и неспешно двигался. Но он пока что еще не вступал в бой. Возможно, его внимание было приковано к чему — то иному.
К Чужакам прибыло подкрепление, и некоторые корабли в нем были больше и мощнее других. Одна огромная тварь, которая была сплошной массой щупалец и шипастых гребней растущих из длинного, костяно — белого тела, была размером с суда Изначальных, древняя, могучая, и все же оно было не более, чем слугой Бога — Императора.
Но она было уже ранена, истерзана бесчисленными ударами в битве за целую вселенную отсюда. Ее шипы оборвали жизни двух кораблей — одного дрази, другого — Охотников за Душами, но Изначальные обрушили на него свой благословенный огонь и она сдохла, отправившись в медленное падение на планету, для защиты которой она отдала жизнь..
Чужаки продолжали атаковать, они накатываясь, как прилив и, как отлив, отступали. И все это время Бог — Император не двигался.
Он ждал, как и все они.
Ждал Синовала.
* * *
В какой — то момент во время боя:
Они были готовы умереть. И он и она. Они знали, что это было заданием, с которого не вернется никто, ни даже сам Синовал. Он не возражал, но в конце концов — он никогда не боялся смерти. Это стало бы смертью более славной и величественной, чем он мог мечтать, и он не мог упустить такой шанс.
Впрочем, была одна вещь, которая могла бы заставить его задержаться, одна возможность к тому, чтобы он переменил свое решение: если бы она попросила его остаться. Но она этого не сделала. Более того, она настояла чтобы отправиться с ним.
Всю свою жизнь она знала страх, но это не был страх смерти. Она боялась поражения, слабости и себя, но она никогда не боялась смерти.
Никто из них не говорил об этом, ибо сказать было нечего. И он, и она понимали, или считали что понимают, и этого было почти достаточно. Им обоим было не по себе от этого, перед друг другом и перед самими собой. Никто из них не имел опыта в подобных вопросах.
Кроме того… могло ничего и не получиться. Их любовь была выкована на войне, закалена в боях и смертельном риске. В мирное время она бы могла бы рухнуть и рассыпаться во прах. Все — таки, никто из них не был приспособлен к миру.
Был один короткий разговор, где — то во время битвы, во время короткого затишья, когда можно было перевести дух и собраться с мыслями.
— Ты веришь, — спросила она. — что у нас будет иной шанс, иные жизни? Что мы сможем все начать сначала, и все сделать правильно?
— Нет. — ответил он. — Какой новый шанс сравнится с этим? О какой новой жизни я мог бы мечтать, кроме этой? О какой иной смерти я мог бы мечтать, кроме этой? И с кем еще рядом я мог бы мечтать умереть?
Ей вспомнились имена, но она не произнесла их. Вместо этого она подошла к нему, нежно коснулась его руки и мягко поцеловала его; ее потрескавшаяся, обожженная кожа коснулась его юного лица и нестареющей души.
Никто из них не сказал больше ничего, ни единого слова.
Слова были не нужны.
* * *
нет что ты делаешь
Синовал игнорировал голос, насколько это было возможно. Голос шипел в его черепе, древний, мощный и непередаваемо чуждый, но он, как только мог, старался не обращать на него внимания.
что ты делаешь
Теперь он мог чувствовать их всех. Их воспоминания, их жизни. Они тоже были чужими — отличавшимися от него в миллиардах разных деталей по миллиардам разных причин, но он мог почувствовать их всех.
что ты посмел
Собранные с одного мертвого мира за другим, с одной мертвой звезды за другой, собранные и принесенные сюда, как мемориал во имя их смертей, жест поклонения и религиозного рвения.
Я Бог Бог здесь и нет ни плана ни хитрости ни пожелания что может противостоять Мне
Их тела давно исчезли, распавшись в прах и пепел. Их кости — у тех, у кого были кости — рассыпались и смешались с черной землей планеты — кладбища.
ни пощады ни посмертия ничего после ничто и ничто и вечное ничто
Все они были разными. Их тела, генетика и разумы — все было разным. У кого — то были глаза, у кого — то их не было. У кого — то были кости, у кого — то нет. У некоторых были органы, исполнявшие функции, которых он не мог себе даже представить. Некоторые были почти такими же, как он.
