– Гости? У тебя же каждый день в доме гости… мы с Афранием тоже гости, – напомнил Приск.
– Это особые, – Филон натужно прочистил горло. – Совсем особые… – Он понизил голос до шепота: – Из Хатры.
– И чего же хотят твои особые гости?
– Они… все не так просто. Приехали заказать… ну ты понимаешь? – Филон глянул умоляюще. Видимо, предполагал, что все с утра до вечера ломают голову над его проблемами. Впрочем, Приск догадался, с какой целью явились гости из Хатры.
Но отрицательно покачал головой и сказал:
– Не понимаю.
– Новые машины для своего города, – обреченно выдохнул Филон.
– Вот как? – Приск сделал значительную паузу. – И почему-то я не удивлен. Совсем. Ну и много они хотят машин?
– М-много… – С каждой фразой Филон все больше бледнел, в итоге лицо его сделалось грязно-серым, как тающий снег весной где-нибудь на дорогах Мезии.
– Ты отказал?
Филон замотал головой.
– Согласился?
– Я не знаю, что делать. Ты говорил, что не стоило изготовлять машины… для них. Еще накануне войны. А сейчас… когда император вот-вот отправится окончательно покорять Парфию…
– Сейчас хатрийцы вроде как наши союзники, – напомнил Приск. Хотя сам в последнее не верил ни на палец.
– Еще те союзники! – выдохнул Филон.
– Заломи с них цену побольше.
– Так что? Соглашаться?
Приск задумался. Правда, соображал он этим утром неважнецки: голова гудела как медный котел. По которому лупили палкой. Причем изнутри.
Гости из Хатры… Гости из Хатры… мысль вертелась и ускользала. Было какое-то блестящее тонкое, тончайшее решение… Ах, если бы при этом так смертельно не хотелось спать! Филон смотрел на трибуна умоляюще. Нет, ну почему все хотят от Приска каких-то волшебных решений… Соединений несоединимого, решения нерешаемого… кубатура круга… Кажется, была такая задача… Но никто ее не решил. Никто.
– Обед скоро? – спросил Приск.
– Как обычно – часу в десятом[28]…
– Ну… а почему бы тебе не пригласить на обед Адриана?
– Наместника? – зачем-то спросил Филон. – Но мои гости из Хатры…
– А где твои гости сейчас?
– В… термах… Их там трое – два богача вместе со своим телохранителем. А свита их разместилась в комнатах для прислуги.
– Надеюсь, они выползут из бани не скоро. Давай-ка я напишу Адриану и сообщу, что ты зовешь его на обед.
– Пригласить Адриана? – Лицо Филона перекосило. – Зачем?…
– Адриан – наместник провинции Сирия – или ты запамятовал? Нет? Тогда, полагаю, наместнику следует знать о приезде наших союзников.
– Что ты задумал? – Филон, кажется, чуть не плакал. – Ты предаешь меня? За что?
– Дружище, я радею о твоей пользе. И не бойся – все получится наилучшим образом… Как я говорил уже не раз – лобовая атака порой – наилучший способ решения всех проблем. Вопрос только, кого бросать на прорыв… А главное – кто руководит этим прорывом.
– И кто же руководит? – промямлил Филон.
– Я, разумеется. Итак, пишу приглашение от твоего имени, а ты пошли какого-нибудь толкового быстроногого парня к Адриану – он сейчас как раз наблюдает за установкой новых ворот на въезде в город – и будет там до заката. Приказано всех посланцев отправлять туда. Надеюсь, блюда за столом окажутся не просто изысканными, а самыми наиярчайшими… И приготовь любимое блюда Адриана – тетрафармакон. Надеюсь, у тебя найдется фазанье мясо, свиное вымя и ветчина, чтобы запечь в тесте? Итак, я напишу письмо и отправлю, загляну в термы, а потом вздремну пару часов, пусть меня разбудят перед обедом, – изложил план действий Приск и, прежде чем Филон сообразил, что это значит, скорым шагом направился к себе в комнату.
Трибун писал споро. Но это было не просто приглашение, а подробное изложение грядущего плана. Если Адриан хочет, чтобы трибун исполнил его поручение и сделал так, чтобы ворота Селевкии на Тигре открылись перед императором, он должен будет Приску в этом опасном деле помочь. Хочет новый император армию? Так пусть поможет ее спасти.
Едва трибун закончил и запечатал таблички, как в комнату ворвался Афраний Декстр.
– Я знаю, кто стырил золото! – объявил он торжествующе.
– Ну и кто?
– Твой центурион, – Афраний если уж кого обвинял, то без тени сомнения.
– Фалькон? Он же был со мной.
– Ну да, был… Но это он придумал, как вскрыть сундук. Пока ты занимался Амастом, его опцион и легионеры обчистили Александра. А центурион вроде как ни при чем. Но свою долю получит – таков уговор. Ворюга Фалькон. Я так и знал!
– Да ну…
– Мне все рассказали легионеры.
– И как же они открыли замок? У Фалькона тоже был дубликат ключа? – Не то чтобы трибун был высокого мнения о честности Фалькона, но защищать своих людей до последнего – было его правилом.
– Вот в этом и весь фокус. Замок никто не открывал! – торжествующе объявил Афраний Декстр. – Просто-напросто сундук выломали из пола, золото вытряхнули в амфору, а потом сундук перевернули и набили камнями. Помнишь, ты сказал: мне кажется, что сундук стоял не на дне, а на крышке?
– Ну…
– Так вот, твои ребята перевернули сундук, оторвали дно, набили его камнями, а затем присобачили дно обратно.
– Умно!
– Куда уж умнее…
– И что ты намерен делать? – Трибуну не особенно нравилась вся эта история. Его людей могли обвинить в мародерстве. А уж привлекать по делу о краже Фалькона не хотелось вдвойне.
– Немедленно вернуть золото.
«А ведь парням достанется», – отметил про себя Приск.
– Как именно? Ты хочешь объявить моих людей мародерами? Мне это совсем не нравится. Совсем, – повторил Приск с нажимом.
– Боишься, что бросит тень на тебя?
– А разве нет? И – возможно – на тебя. Ведь это ты приказал не отдавать сундук Ликорме, а доставить сюда, к Филону. Что ответишь на это?
Ага! Афраний понял, как его приказ может выглядеть со стороны, и задумался.
– Кажется, твой приятель Тиресий… его посещают пророческие сны. Например, в своих снах он увидел Адриана императором… – понизил напор Афраний. – Почему бы теперь ему не увидеть во сне спрятанное в развалинах золото и не передать известие о тайнике Адриану.
– Это было бы просто… замечательно… – выдохнул Приск. – За такое… наверняка положена награда.
– О да, – улыбнулся уголком рта Афраний. – Несомненно.
В его светлых льдистых глазах прыгали сумасшедшие искорки.
«Интересно, какую же награду потребует этот сумасшедший за „пророчество Тиресия“? Нет, не с Адриана – а с центуриона Фалькона…» – подумал Приск.
Ему показалось – тут и прорицателем быть не нужно, – что цена будет велика. Потому что Афранию всегда и за все платят по максимуму.
