Ознакомительная версия.
– Это ты, что ли, моего Емелю отлупил? – сдвинул кустистые брови великан. – Простой палкой? Так ли было, как этот олух сказывает? Отвечай немедля!
Никита поклонился, как того требовали правила приличия. Откашлялся:
– Истинная правда. Бился я посохом супротив меча в руке этого боярина молодого.
– И победил?
– Победил ли, не мне судить. Вот Любомир Жданович может свое слово молвить. Он тоже там был и все видел.
– Ишь ты! Скромняга. Оно верно, скромность отроков украшает. Ты скажи, огрел Емельяна по спине или нет?
– Огрел, – не стал спорить Никита.
– А после рожи непотребные корчил и всячески ломался, аки скоморох на площади?
– Рожи не корчил. Бился так, как учен был, – твердо отвечал парень.
– Кем учен? – Боярин чуть-чуть наклонился вперед, но показалось, будто эта громада сейчас обрушится и похоронит под собой и князя, который слушал, не проронив ни слова, и всех прочих.
– Дядькой Гораздом.
– А рожи не корчил?
– Нет.
– А вот Емельян утверждает, что корчил. И дразнился. И Мишка-отрок то подтверждает.
Никита вздохнул. Чего тут возразить? И почему Любомир молчит?
– Из-за чего хоть сцепились-то? – устало произнес дородный боярин.
Парень сжал зубы.
«Спроси своего Емельяна! Пускай расскажет, как честной народ плетью охаживал!»
– Что молчишь? Ответствуй, коль на суд княжий явился!
– Этот боярин молодой, – пискнула Нютка, – плеткой дрался! И конем чуть не стоптал!
Испугалась, зажала рот двумя ладошками.
– Ах вот как?! – загремел великан. Лицо его налилось кровью. – Емельян! Было аль нет? Сказывай!
– Ну… – промямлил Емельян, еще ниже опуская голову.
– В глаза смотри! И сказывай! Было?
– Было…
– Ах ты ж крапивное семя! – Боярин сжал кулаки. – Правда это? Любомир, ответствуй!
– Правда, – кивнул дружинник.
– Почему не воспрепятствовал?
– А не успел! Виноват я, Олекса Ратшич! – Любомир развел руками. – Горяч Емельян не в меру. Верхом вперед вырвался. Я окликнул его, да он не услышал, видать. Что ж мне, прилюдно догонять его было, с коня стаскивать, стращать гневом княжьим и родительским?
– И надо было!
– Тогда виноват. Наказывай меня, Олекса Ратшич, прежде Емельяна.
– И накажу…
– Только я подумал… – осторожно вставил дружинник.
– Что ты подумал? Мудрец, тоже мне!
– Что парнишка этот ловчее меня его проучит. И стократ обиднее. Так и вышло.
– А если бы не вышло? – впервые подал голос князь. – Если бы посек Емельян мальца?
«Какой я тебе малец? – подумал Никита. – Сам-то ты, князь-батюшка, на сколько старше?»
– Я по его ухватке понял, что не справится Емельян. Не обломится покуражиться. Нашла коса на камень.
– Увидел он… – пробурчал боярин Олекса.
– Что ты увидел? – вкрадчиво поинтересовался Иван. – Какую такую ухватку?
– Как прыгнул. Как посох держал, – пояснил Любомир. – Я хорошего бойца сразу вижу. Скольких сам обучал, а до него моим далеко. Как до Киева. Веришь ли, Иван Данилович?
– Верю, – просто ответил князь. – Тебе, Любомир, верю. – Он помолчал, потер подбородок. – Потому определяю приговор мой. Никита не повинен ни в чем. За свою честь вступиться не побоялся. И проучил обидчика, как полагается. Хотя, как по мне, так мало проучил.
– Верно, – кивнул Олекса.
– Дальше… Мишку, огольца, на конюшню отправить. Пускай навоз выгребает, пока ума-разума не наберется. Не защищать боярина ему надо было, а удерживать. Емельяну Олексичу такое наказание определю. На выбор Никиты. Хочет парень, может плеткой Емелю поперек спины вытянуть. Не хочет, пускай боярин ему виру[44] уплатит. Десяти кун, сдается мне, довольно будет.
– Я еще от себя десять добавлю, – виновато опустив глаза, проговорил пожилой боярин. – За то, что вырастил такую орясину.
Никита и раньше догадывался, что совпадение не случайно: Емельян Олексич и Олекса Ратшич. А теперь удостоверился наверняка. Отец и сын. Видать, баловал батюшка сыночка-то, пока тот под стол пешком ходил, вот и пожинает нынче плоды. Стыдится, может быть, даже и воспитывать пытается, а без толку. Правду говорят: воспитывай пока поперек лавки дитя ложится; как вдоль лавки ляжет – поздно будет.
– Не надобно мне никакой виры, – отвечал парень. – И бить плетью я никого не собираюсь – не по душе.
– Выходит, прощаешь Емельяна? – Князь улыбнулся уголками губ.
– Прощаю. Он свое получил. В другой раз думать будет и не станет плеточкой размахивать направо-налево.
– Молодец. Хорошо сказал. Емельян!
– Слушаю, князь-батюшка… – дрожащим голосом отозвался молодой боярин. Глянул исподлобья, не смея поднять головы.
– Прощаешь ли ты Никите обиды вольные и невольные?
Емеля кивнул.
– Не слышу! – Умел, оказывается, и Иван Данилович голосом стегнуть не хуже батога.
– Прощаю, князь-батюшка. Вот те крест святой. – Боярин споро развернулся направо и перекрестился. Надо думать, в сторону Спаса.
– То-то же… Обниматься-целоваться неволить не стану. Когда не от сердца, а по принуждению, пользы в том немного. Теперь ступай, Емельян! И Мишку с собой забирай! Прочь с глаз моих!
Когда провинившиеся мо́лодцы убрались восвояси, князь покачал головой:
– А про виру ты все же подумал бы, парень. Десять кун на дороге не валяются. Вон, девице-красавице своей гребешок купил бы или колечко…
– Очень нужно! – вспыхнула, как маков цвет, Нютка и тут же спохватилась: – Извини, батюшка князь, не надобно мне ничего.
– Ты гляди! Гордые какие все! Ну, неволить не буду. Сами решили. Может, есть у тебя, Никита, заветное желание какое-нибудь? Говори. Исполню. Князь я или не князь?
Парень собрался с духом:
– Заветных желаний у меня, Иван Данилович, нет. Вернее, одно есть – скорее поручение учителя моего исполнить и домой вернуться. А посему вели слово молвить, князь-батюшка.
– А что? И велю! – Данилович откинулся на спинку резного стольца. – Говори.
Никита повел глазами по сторонам:
– Не обессудь, князь-батюшка. Дело тайное. Не для сторонних ушей.
– А где ты тут сторонние уши видишь? Олекса Ратшич – мой самый доверенный советник. Любомир Жданович тоже верный человек. Не за кормовые служит, а за совесть. Разве что подружка твоя…
Нютка тихонько вздохнула. Понурилась. Поняла, что сейчас ее попросят уйти. Никита отвернулся, поскольку почему-то чувствовал угрызения совести. Будто пообещал что-то и не дал. Может, взаправду нужно было брать куны у боярина да подарить девке чего-нибудь? Хоть ленточку какую или поясок. Хотя… Девка сегодня в княжьем тереме побывала. Другие всю жизнь могут прожить, и никто их не пригласит даже издали поглазеть. А тут в гридницу провели, сам князь московский с ней разговаривал… Будет в деревне хвастать перед подружками, никто не поверит.
Ознакомительная версия.