Ознакомительная версия.
Ложусь прямо в снег, вызвав удивлённые взгляды. Ну да, они же тут привыкли стоя стрелять… нет уж, на фиг надо. Прицел непривычный - мушка неизвестно для чего заключена в кольцо, а сам целик сделан вообще в виде короткой трубочки. Непривычно, но очень удобно. Навожу мишени в грудь… бля, а у спускового крючка совсем нет свободного хода… выстрел! Нормальная отдача, чего жаловались? Только дымище… представляю что будет при пальбе плутонгами. Хотя чего представлять - видел сам неоднократно. Ага, через подзорную трубу, когда мамаша наконец-то отпустила погеройствовать на войну со шведами. На безопасном расстоянии погеройствовать. Следующий патрон… выстрел… ещё… Мешки в английских мундирах явственно вздрагивают при попадании, одному красномундирнику оторвало соломенную голову.
- Потрясающе, Ваше Императорское Величество! - по лицу Аракчеева видно, что не врёт и искренне выказывает восхищение. - Три хороших стрелка смогут противостоять роте! Да куда там роте - десяток солдат пострашнее артиллерийской батареи будут.
- Ты уж, Алексей Андреевич, пушки-то в утиль не списывай, рано ещё перековывать мечи на орала. А вот графу Ивану Петровичу укор, - Кулибин смотрит непонимающе, и пока я поднимаюсь, настораживается всем видом. - Почему порох без дыма не сделал, а?
- Но как же, Ваше Императорское Величество?
- Мне почём знать? Матушке моей бездымные фейерверки сотворил? Вот изволь и здесь потрудиться. Хочешь титул княжеский?
- А-а-а… - механик от удивления чуть не подавился бородой. - А там не было пороха.
- Как так?
- Оптические иллюзии с кривыми зеркалами, линзами, разноцветными стёклами.
- Хреново, - заключил я, после чего последовало тягостное молчание, нарушенное всё тем же Аракчеевым.
- А ежели нам стрелков редким строем поставить? Тогда и дым не помеха.
- А ещё лучше - закопать!
- Живьём? - ахнули все трое?
- Конечно! Где вы видели умеющих стрелять покойников?
- Простите, Ваше Императорское Величество, - осторожно кашлянул Ростопчин. - Мы, наверное, неправильно поняли Вашу мысль…
Чего они так смотрят, будто я чудище обло, озорно, огромно и стозевно? Ах вот что…
- Живодёром-то не считайте, ироды! Закопать - сиречь посадить солдат в окопы, тем самым дав возможность стрелять лёжа или с упором на бруствер, что увеличит точность огня и уменьшит потери от ответных выстрелов.
- Если они будут, ответные-то! - воскликнул Кулибин. - Какая удивительная забота о людях, Ваше Императорское Величество! Господь благоволит человеколюбцам!
Но граф Аракчеев был более циничен. Или практичен? Произведя в уме некоторые подсчёты, он тут же выдал результат:
- Шанцевый инструмент обойдётся значительно дешевле обучения и содержания рекрута. Сберегая солдат, мы сберегаем казну. Кстати, о казне…
- Её займётся Фёдор Васильевич, - перебиваю графа. - Тебе же, Алексей Андреевич, надлежит внести в уставы должные изменения, дабы ни одна ленивая скотина не смогла отговориться непонятностью и заумностью приказов. Это завтра, а сегодня займись отработкой новой тактики с семёновцами. Видишь - изнывают от любопытства? Вот и утоли жажду знаний!
- Простите, Ваше Императорское Величество, так ведь снег кругом?
- Я знаю.
- Земля смёрзшаяся.
- И об этом докладывали.
- Но каким образом…
- Но ты же большевик, Алексей Андреевич!
- Я?
- Сомневаешься в государевом слове?
Если бы я знал тогда, чем оно обернётся… Но нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся. В любом случае на будущее язык стоит попридержать и не разбрасываться незнакомыми понятиями. Граф Аракчеев, подумав что государь обвиняет его в принадлежности к франкмасонам, поспешил опровергнуть незаслуженное и опасное подозрение весьма своеобразным способом. Самым, впрочем, для него естественным. Воспользовавшись полномочиями военного министра, пусть не объявленного, но считающегося таковым по умолчанию, Алексей Андреевич оставил на стрельбище половину гвардейцев под началом прапорщика Акимова, а с другой же половиною двинулся в Петербург вслед за нами. Отправился, ага… Пока в Михайловском замке царила тишь да благодать, столица оказалась поставленной… хм… скажем так, на уши. Руководствуясь составленными ещё Бенкендорфом списками, он прошёлся по городу частым бреднем, вылавливая не представлявших доселе интереса третьестепенных членов масонских лож. И каждому был задан главный вопрос:
- Ты большевик?
Не менее сотни сознавшихся в этом грехе были тут же отправлены на рытьё окопов, получив снисхождение за честность, остальные, забитые подобно селёдкам в старые гатчинские казармы, дожидались решения своей участи.
Курьёз сей мне был доложен на следующий день, вызвав немалое веселье с моей стороны, и удивление тем весельем со стороны Аракчеева:
- Я что-то сделал не так, Ваше Императорское Величество? - спросил Алексей Андреевич, обеспокоенный моим приступом истерического смеха. - Или арестованных теперь отпустить?
- Да ни в коем случае, граф! - утираю слёзы, представляющие угрозу тарелке с отбивными. - Особенно в отношении второго. Не допустим в христианском государстве столь богомерзких и еретических учений. Троцкисты нашлись доморощенные.
- Простите, Ваше Императорское Величество, кто?
- Ах да, ты же не знаешь… - лихорадочно соображаю, чего бы соврать на этот раз. Вот и Мария Фёдоровна поглядывает с подозрением. - Это тайны Мальтийского Ордена, граф, и сам понимаешь… тайные знания, традиции веков… Но насчёт большевиков погорячился, однако.
- Да?
- Разумеется. Неужели я бы назвал столь верного слугу трону и Отечеству каким-нибудь непотребством? Так что не изволь беспокоиться, Алесей Андреевич, большевики были и остаются людьми честнейшими, и принадлежность к ним является высшим знаком доблести. И ответственности, разумеется.
Присутствующий на ужине Ростопчин оторвался от предоставленных Аракчеевым проскрипционных списков и с лёгкой завистью в голосе произнёс:
- С двумя миллионами, возвращёнными в казну в течение одного дня, можно рассчитывать на вступление в столь славную когорту. А вот что делать обыкновеннейшему канцлеру?
- Денег мне найди на двадцать тысяч кулибинских винтовок, - нож в моей левой руке делает полукруг и показывает в сторону занятого увлекательным сражением с бужениной механика. - Не поверишь, эта борода многогрешная отказывается поставлять оружие бесплатно.
- Государь! - в знак высочайшего благоволения механику позволено обходиться без долгого титулования, чем он с превеликим удовольствием пользуется, подчёркивая свою исключительность. - Разве в тех копейках дело, государь? Переделка штуцера под заряжание с казны обойдётся всего в шесть рублей.
Ознакомительная версия.
