Задние ряды уголовников кинулись к казарме, однако окна первого этажа были заколочены досками. Несколько человек умудрились вскарабкаться на них, но добраться до второго этажа им было не суждено. Лишь один из этих отчаянных, бывший акробат-циркач, быстро и ловко начал подниматься по водосточной трубе. Каким-то чудом пули миновали его, и он все-таки достиг крыши. Теперь по нему стреляли уже все: пулеметчики, автоматчики из оцепления, офицеры из табельного оружия. Несмотря на свинцовый шквал, беглец упорно карабкался вверх по проржавевшей крыше, и лишь на самом коньке пули настигли его. Циркач покатился назад, еще живой он попытался зацепиться за край кровли, но десятки пуль почти одновременно ударили в упругую плоть, и вниз рухнуло уже мертвое тело.
Вскоре все было кончено. С десяток офицеров ходили по плацу, добивая раненых, подогнали первые грузовики под вывоз трупов. Заев подошел к двум врачам, хлопочущим над телом генерала.
— Ну что? — спросил он.
Один из докторов отрицательно покачал головой.
— Бесполезно. Точно в сердце.
Сняв фуражку, полковник перекрестился, хотя до этого не верил в Бога, с минуту постоял над телом Доронина, затем отошел в сторону. Стемнело, и он не сразу понял, что за звук донесся до его ушей. Лишь оглянувшись, Заев увидел, что это хрипел все еще живой Жора Дикий. Острие кола проникло уже до легких, но чудовищный запас жизненных сил оставлял этому громоздкому телу маленькую возможность для существования. Чертыхнувшись, полковник выдернул из кобуры пистолет и двумя выстрелами прекратил мучения грузина. Затем он снова перекрестился и пошел проверять, как идет погрузка тел.
Через два часа Заев лично доложил Сизову обо всем происшедшем в заброшенном гарнизоне.
— Надеюсь, это никто не снимал на камеру? — спросил генерал в конце беседы.
— Никак нет.
— Хорошо, нам не нужно афишировать все происшедшее. Какие-нибудь есть просьбы, пожелания?
— Есть. Разрешите мне вернуться в строевую часть. Такая работа не по мне.
Сизов удивленно посмотрел на полковника.
— Странно, мне показалось, что из вас получится хороший министр внутренних дел.
— Нет, разрешите мне вернуться в свою часть. Она как раз выдвинута к Чечне. Там полегче. А для этой роли нужен профессионал. Лучше Волошина вам не найти.
— Хорошо, мы подумаем.
Пользуясь именем Доронина, в колониях и тюрьмах расстреляли всех ранее приговоренных к смертной казни и помилованных в свое время из-за присоединения к Европейскому Союзу. Так же, не афишируя, расстреляли несколько тысяч наиболее социально опасных уголовников: убийц, бывших членов преступных группировок, наиболее злостных рецидивистов.
Полковник Заев погиб через полгода в Чечне от пули снайпера.
Второй, а может быть и первой по значимости, Сизов и остальные члены совета считали борьбу с наркоторговлей.
— Положение неутешительное, — докладывал на заседании Большого Совета заместитель министра внутренних дел Волошин. — Мы в год только перехватываем больше тридцати тонн наркотиков. Если принять за вероятность десять процентов, то представляете, каковы истинные цифры оборота этой отравы. Не менее трехсот лабораторий вырабатывают синтетические наркотики внутри страны. Оборот черного бизнеса ужасен. Только по предварительным данным он составляет в месяц три миллиарда долларов. За год совершается не менее миллиона преступлений, связанных с наркотиками. Зараза проникла почти во все регионы страны, особенно плохо положение в обеих столицах, Поволжье, некоторых областях Сибири и Калининграда, Владивостоке. В стране официально зафиксирован миллион наркоманов, истинная их численность, как минимум, в пять раз выше. Если не прервать этот поток, то через пять-десять лет наркоманами будет половина населения.
— Откуда больше всего поступает наркотиков?
— Из Средней Азии, в основном из Афганистана. Выращиванием и переработкой мака занимаются талибы. Это их основной бизнес. Границу перекрыть очень сложно, горы, не очень дружелюбное местное население. Так что мы предлагаем установить капитальную границу с Казахстаном и отвести туда войска и погранзаставы из Таджикистана.
— Это будет очень дорого, — сказал Соломин. — Дорого и долго.
— А что же делать? — спросил Волошин. — Придумайте что-нибудь еще, получше.
— Не знаю, что будет лучше, но денег сейчас в бюджете нет, — настаивал Соломин. — Строить границу по всем правилам — это годы и миллиардные затраты.
— Погодите, вы слишком рано расставили все точки над «i», — с досадой прервал спор Сизов. — Отвести войска, и что дальше? Я вам скажу, что будет дальше. Дальше в Таджикистане будет второй Афганистан. Горбачев бросил Наджибулу без помощи и его скрутили за два года. То же самое будет и там. Мы потеряем не только Таджикистан, но и все остальные государства Средней Азии: Киргизию, Узбекистан и Туркмению. В Казахстан просто придется вводить войска, там живет очень много русских, а это опять большая кость прозападной пропаганде. Нам не нужны ваххабитские государства в прямом соседстве, хватает нам и Чечни.
Сизов поднялся, прошелся вдоль стола, посмотрел на карту, принесенную Волошиным, затем ткнул пальцем в район Афганистана.
— А это что тут отмечено? — он указал на несколько пятен серого цвета на зеленом фоне страны.
— А это остатки войск сопротивляющихся талибам. Соединения генерала Дустума, Ахмад Шаха Масуда, Раббани и Мансура, — пояснил Демин. — Они разрознены и почти уничтожены. Все эти соединения настолько слабы, что талибы даже не спешат их добить.
— И кого это они прижали к самой нашей границе?
— Мансура. Сейчас там зима, и только она сдерживает талибов от наступления.
— А если мы ему поможем оружием и припасами?
— Ну, Мансур искренне ненавидит талибов. Он таджик, а они в основном пуштуны. К тому же они попытались его убрать в самом начале, еще когда совместно воевали с нами. Он этого им не простил.
— Что он вообще-то за человек?
Демин улыбнулся:
— Своеобразная личность. Мансур был нашим самым неудобным противником в той войне. Человек удивительной храбрости и ума, многие его просто считают святым. Люди приходят за сотни километров, чтобы потрогать его плащ.
— Разве бывают святые с автоматом? — не удержался от вопроса Соломин.
— А почему бы и нет? Забыл Георгия Победоносца? Да и сам Мухамед был воителем. Вот и Мансур как заговоренный, пуля его не берет, рядом выкашивало десятки людей, а у него ни царапины. Абсолютный аскет, бессребреник. В отличие от всех остальных командиров не заработал на этой войне ни цента. Свои войска он удерживает не деньгами, а огромным авторитетом. Производство наркотиков считает первейшим грехом. Но я не уверен, что он примет нашу помощь. Для него мы по-прежнему «шурави» — основной источник бед его страны.
