— И правильно делал, княжич в ссылке был, что ему, каждому встречному о себе рассказывать? Черниговское отродье на княжий род давно зуб точит, с тех самых пор, как ему земель не досталось. А на Ярослава нашего, светлого сокола, и подавно. Сколько раз он его в честном бою разбивал и не сосчитать, — Агафья прищурилась, пристально рассматривая девушку.
— Ты часом не из тех земель будешь? Не черниговские князья тебя послали? — Алиса закатила глаза.
— Нет, меня привез Ярослав, и я не шпионка Мстислава!
— Хорош княжич, уехал в ссылку, а вернулся с раненой собакой, да с девкой. Ты меня часом не обманываешь? Больно ты тощая и бледная, чтоб такой мужик на тебя глаз положил, тебя и схватить-то не за что, — засмеялась старуха. Алиса ничего не понимала — Ярослав оказался сыном Великого Князя, правителя всей Руси, но это не так важно. Никто ничего не знает о ее драке с разбойниками, или никто не считает это из ряда вон выходящим событием! Ее привезли сюда, отдали старухе и все! Что за дикий народ, два дня назад Алиса пережила самое страшное событие в своей жизни, а всем плевать!
— Да ладно, не обижайся, — смягчилась Агафья, решив, что ее слова обидели девушку и поэтому та молчит. — Отмоем тебя, откормим, еще и замуж выдадим! Ой, солнце уже высоко поднялось, заболталась я с тобой, пошли.
Дверь распахнулась, в глаза Алисе ударил яркий свет, и она, щурясь, ступила на улицу. То, что предстало ее взору, ошеломило девушку. Они вышли из низенького домика, рядом с которым примостились еще с десяток таких же. Как объяснила старуха, это дома для челяди, что не живет «при господах». Пройдя мимо покосившихся строений, Алиса оказалась на небольшой деревянной площади. Справа от нее были высокие, деревянные хоромы — боярские дворы. В каждом из них жило по несколько бояр с семьями, девушка успела насчитать семь таких дворов, прежде чем Агафья потащила ее дальше, на ходу отвечая на вопросы. Слева было несколько церквей, одна их которых все еще строилась. Пробираясь сквозь толпу, собравшуюся на площади, и не переставая вертеть головой, Алиса, кажется, только сейчас осознала, что она действительно в XI веке… в прошлом.
Богато одетые бояре и купцы, нищие попрошайки и вооруженные войны, все они были реальные. Они разговаривали на разных наречиях, выкрикивали что-то, спешили по своим делам. Паника охватила девушку — в тихом лесу, где не особо была заметна разница в эпохах, ей было комфортнее. Она в очередной раз отругала себя, что отправилась в Киев с Ярославом. Алисе вдруг захотелось спрятаться, забиться куда-нибудь подальше, в укромный уголок, и очутиться вновь в своем времени, где все знакомо и обыденно, где драка с разбойниками не является обычным делом, как в это дикое время. Но выбирать не приходилось, и, собравшись с силами, она продолжала идти за Агафьей, цепляясь взглядом за ее платок, как за спасительный ориентир, боясь потерять ее из виду. Протиснувшись между рядами домов, образующих некое подобие улочки, они вышли на еще одну площадь, гораздо больше предыдущей. Алиса поспешила подойти к старухе, пока та вновь не ушла далеко вперед. Слева от себя она увидела огромную церковь, — «Десятинная царьков», — сказала Агафья и перекрестилась. Вдоль огромного забора, что составлял кремль, в котором и находился весь этот «град», была выстроена конюшня и казармы для войска. По правую руку Алиса увидела огромные ворота, которые днем были открыты, и смотровые башни по бокам от них. За воротами все строения были проще и напоминали те домики, что она видела в деревне язычников, низенькие, с соломенной крышей и замазанными глиной стенами.
— Смотри, это дворцы. — Ее спутница указала рукой на противоположный конец площади, где красовались огромные двухэтажные хоромы, выстроенные буквой «П», такие большие и прекрасные, каких Алиса никогда не видела. Каждое крыльцо, балкон и окно в строении было украшено искусной резьбой, а некоторые еще и выкрашены в яркие цвета. Во дворе сооружения, таком огромном, что там поместилась бы целая армия, кипела жизнь, бегали слуги, неспешно прогуливались кошки и собаки.
Агафья повернулась к Алисе, все еще указывая на дворец, и улыбнулась беззубым ртом.
— Вот тут ты и будешь теперь прислуживать…
Чугунная бадья не поддавалась, Алиса с остервенением пыталась оттереть пригоревшую кашу со дна, но ту как приклеили. Проклиная все на свете, девушка уже битый час старалась закончить мытье посуды.
Третий день она работала на княжеской кухне, хотя правильнее было бы сказать, была в рабстве у местной кухарки. Узнав, что она не умеет шить и прясть, Агафья задумалась, куда бы определить девушку, и выбор пал на кухню.
С этого момента начались ее мучения. С самого утра на кухне кипела работа, казалось, целая армия людей трудиться для того, чтобы накормить обитателей дворца. Сам обеденный зал или «белокаменную палату», как называли ее местные, Алиса за три дня так и не увидела, зато она увидела адский труд с утра до поздней ночи и ужасное обращение. Еще до зари ее поднимали с постели, и она плелась на кухню, где девушке приходилось резать, мыть, разделывать продукты, и казалось, этому не будет конца. Но как только она заканчивала эту работу, ее, и еще четырех молодых девиц, отправляли отмывать посуду и полы, здесь же, на жаркой кухне. Вечером после первого же дня такой непосильной работы Алиса не чувствовала рук и ног, пальцы были стесаны и покрылись волдырями, все тело болело, а спина будто бы раскалывалась пополам. Утром, первым делом, она разыскала Агафью, но старуха была непреклонна, сказав, что лентяев тут не держат, и если она хочет продолжать жить под этим кровом и есть княжескую еду, то нужно отрабатывать. Единственное, чем помогла старуха, так это наложила компресс из трав на стертые руки девушки, что помогло снять боль и отек.
Закончив мытье посуды, Алиса направилась к столу, за которым ели слуги, где ее уже ждал обед. Увидев на тарелке очередную порцию овсяной каши, девушка закатила глаза. Местная еда была настолько специфической, что Алиса удивлялась, как она вообще умудряется это съедать. Сейчас, например, ей предстояло съесть овсяную кашу, но не привычный геркулес, а кашу из цельного, очищенного от шелухи, зерна овса, которое долго распаривали в печи, чтобы оно стало мягким. Соль в этом времени была редкостью, и добавляли ее только в блюда дворян, поэтому каша, заправленная только льняным маслом, была безвкусной. Про сахар тут и не слышали, и, если нужно было что-то подсластить, добавляли мед. Иногда, девушке удавалось выпросить немного меда, но и это было проблематично. Через силу глотая вязкую, безвкусную кашу Алиса запивала ее молоком. Ничего, главное дождаться вечера, на ужин всегда подавали мясо с овощами или грибами, вот тогда и можно будет нормально наесться. Алиса поморщилась от мысли, что прошло только три дня, а она уже размышляет как рабыня, мечтая лишь о том времени, когда сможет вдоволь наесться и отдохнуть от работы! Она, девушка из будущего, с высшим образованием, а ее сделали какой-то кухаркой, превратили в рабыню. В один из первых дней она пыталась внести разнообразие в местный рацион, предложив рецепт яблочного пирога, но местная повариха посмотрела на Алису так, будто бы с ней заговорил стул или другая часть кухонной утвари, и полностью проигнорировала ее.
