– Когда в части ожидают вашего возвращения?
– Не раньше восемнадцати ноль ноль. – Я бросил взгляд на часы, стрелки показывали половину первого.
– Какие ваши подразделения находятся в командировках? – я поймал вопросительный взгляд командира и сделал ему успокаивающий жест рукой. Мол, «всё в порядке».
– Господин офицер, я всего лишь солдат… – казалось, что этот долговязый немец сейчас заплачет.
– Sie lugen! Antworten! – гаркнул я Немец вздрогнул и продолжил:
– Я не знаю, господин офицер, я, правда, не знаю! Я только слышал от приятеля из второго взвода, что завтра они должны поехать в посёлок Боубли, чтобы подлатать там мост. Он говорил, что его немного повредили во время наступления – местами сожгли настил. И ещё, что они там будут осматривать бетонные укрепления русских. Я бросил выразительный взгляд на Фермера.
– Как зовут командира этого взвода?
– Обер-лейтенант Бронски. Повернувшись к командиру, я спросил,
– Саш, вы ещё его потеребите, а то я что-то подустал, да и в деревню собираться надо, за жрачкой.
– Да, конечно, иди. Неплохо у тебя вышло для первого раза.
На дворе Саня-Два заканчивал доделывать фугасы. Увидев меня, он махнул рукой, подзывая.
– Тоша, ну как там?
– Всё путём. Раскололся. Но вот связанных бить не могу, не моё это.
– «Надо, Федя. Надо!» – процитировал Бродяга старую комедию
– Да знаю, что надо, но воротит. Но я его и так уболтал. Да, чуть не забыл, как ты думаешь, в чём мне в деревню пойти? Во «флеке», я думаю, не стоит.
– Точно, не стоит. О, я, когда с рацией возился, на чердаке хламиду холщовую нашел. Она немного смолой заляпана, так я думал, как растопку использовать. Сходи, возьми.
В сарае я встретил Люка, который, следуя старому солдатскому правилу, отдыхал – пока можно.
– Ну что там? – поинтересовался он.
– Немца разговорили.
– И что сказал интересного?
– До вечера их не хватятся.
– Эт хорошо. Эт приятно. Работать когда будем?
– Я думаю, вечерком. Сначала с окруженцами вопрос решить нужно.
– А чего там решать. Их обучить мальца, и в бой.
– Не всё так просто. Они по уставу партизанить могут только в самых-рассамых случаях.
– Дикие люди – дети гор! – определённо мои друзья – большие поклонники Гайдая.
– А ты что делать собираешься? – продолжил Люк.
– В деревню с Казачиной пойдём. За хавчиком. Вот только на что менять – ума не приложу.
– А на это! – В руках у Люка появились наручные часы.
– Откуда дровишки?
– Да ещё вчера, когда тех немцев прятал – с документами отжал. Не с Джи-Шоком же на руке рассекать.
– Верно. Угости сигаретой, я свои в штабе оставил.
Мы покурили Саниного «Беломора». Не удивляйтесь, он всегда его на выезды берёт. Привычка такая у человека.
– Ты как себя чувствуешь? – вдруг спросил Люк. – Не кошмарит?
– Нет. А что, должно?
– Вообще-то да… У нас с Сашками всё-таки опыт какой-никакой есть, а вот вы…
– Знаешь, Саня… Если честно, я пока не очень въехал. Иной раз мозгом понимаю, что это не игра ни разу, а вот не страшно пока. И немцы, зарезанные ночью пока не приходили.
– Повезло. Мне мой первый дух года три снился… Ну, поживём – увидим.
Потом я искал «хламиду». Нашёл. Да, если это – «немного смолой запачкано», то я – Дэн Сяо Пин. Ну, ничего, издалека за крестьянина сойду. Поменяв куртку на это «нечто», я задумался о штанах. Мои понтовые «немецко-спецурные» брюки плохо гармонировали с остальным нарядом. О, есть идея! У меня в бауле треники лежат. «Пумовские», темно-синие. Так, и ботинки на кроссовки махнуть надо.
Когда я вышел из радиосарая и направился к «штабу», где лежали мои баул и рюкзак, меня перехватил экс-майор.
– Товарищ старший лейтенант, можно вас на минуту.
– Да, слушаю вас, Вячеслав Сергеевич.
Он удивлённо поднял брови, видимо, не ожидал, что я запомнил его имя-отчество.
– Товарищ старший лейтенант, можно мне с вами остаться?
– В смысле?
– Лейтенант Сотников провёл с нами беседу. Он предлагает идти на прорыв. Говорит, что устав обязывает.
– Ну, так идите, я что, вам запрещаю?
– Я хотел бы остаться с вашей группой.
– Почему?
– Видите ли, товарищ старший лейтенант…
– А давайте без козыряния, лады?
– Видите ли, Антон Олегович, я в армии – всю жизнь. Но то, что я увидел этим утром, меня очень удивило. Не перебивайте меня, пожалуйста. Поймите, мы готовились к войне много лет. И что, спросите вы? А вот то! Две недели – и Минск сдали. По моим расчетам, немцы уже должны к Смоленску подходить. Я видел, как мы воевали. Да, героизм, да стойкость. На наших глазах батальон шестьдесят четвёртой дивизии в контратаку ходил. Их подняли на пулемёты на трехстах метрах. Так они и ста шагов не пробежали – немцы половину выкосили. А вечером они снова в атаку пошли. И снова с большого расстояния в полный рост. А как рядовые стреляют, я знаю не понаслышке да и вы, я думаю, тоже.
А то, что вы сегодня мне с утра показали – это что-то невероятное. Три человека за минуту расправились с отделением! Я лежал с остальными за брёвнами, так они по разу из винтовок пальнули, да и то, когда вы уже всё закончили. Вы воевать умеете! И я хочу воевать вместе с вами!
– Так, Вячеслав Сергеевич, эти вопросы решаю не я, а командир, но я ему передам вашу просьбу. Да, у меня для вас ещё одно задание есть.
– Какое же?
– Вы наверняка знаете расположение окружных артскладов, так?
– Раньше точно знал, но я уже два года как рядовой.
– Не надо кокетничать! Я не думаю, что вы пропускали такую информацию мимо ушей. Так что, пока я в деревню – вы вспомните, и доложите капитану или майору. Договорились?
– Да.
Пока я переодевался и докладывал командиру о «брожении умов», к нам в «штабе» присоединился Бродяга. Послушав немного о разброде и шатании, он хмыкнул и изрёк:
– Майор-гаубичник? Да полезный персонаж, почему бы его ни оставить. Вот только проверить его надо! А то, вдруг, он нас немцам сдать хочет?
– А нафига ему это?
– Советской властью он сильно обижен. Где, говоришь, он лямку до этого тянул?
– По словам сержанта, в КОВО.
– Ага, значит, скорее всего, из «тухачевцев».
– А это ты с чего взял? – вмешался в разговор Фермер.
– Саш, у нас с тобой «заточка» разная. Вас, армейцев все эти тонкости не касались, а я и в комендатурах послужил, и на курсы «повышения кривофикакции» ездил. Так что, об этом, могу с уверенностью говорить. Скорее всего, он не из «преторианцев», иначе давно в овраге бы уже гнил… Ладно, я к нему присмотрюсь. В дверь сарая постучали.
