Хорошая и своевременная постановка вопроса. Но именно Марии Фёдоровне можно на него ответить. Ну не Кутузову же объяснять? Михаил Илларионович поймёт, но не оценит. А вот женщины от природы коварны и жестоки.
- Душа моя, а кто тебе сказал, что победит именно Бонапарт? Британия проиграет, это верно, но в остальном ты заблуждаешься.
В это самое время не подозревающий о повышении в чине Мишка Нечихаев занимался тем, что вяло переругивался с кучером дилижанса, требующим вдвое увеличить чаевые. Причиной же столь наглых требований стали новенькие шиллинги, в которых, по уверению англичанина, серебра стало меньше, чем совести у Его Высочества принца-регента. Но не объяснять теперь человеку, что именно эти монеты отчеканены в Сестрорецке, и уж во всяком случае лучше настоящих.
Вопреки ожиданиям, охранник претензии не поддерживал. Наоборот, молчал как рыба, и старался держать руки как можно дальше от полагающегося по должности пистолета. Да ещё насторожённо приглядывал за Мишкиными движениями, немного бледнея при особенно резких жестах. Наконец не выдержал, и со всей прямотой старого солдата заявил:
- Джейк, прекрати крохоборничать, его милость прав - шиллинг есть шиллинг.
- А ты не лезь, паршивый падди! - огрызнулся кучер. - Привык нищебродничать в армии...
Договорить он не смог - влетевший в зубы медный почтовый рожок не слишком способствует красноречию. А результатом попытки поднять кнут стал неожиданно прозвучавший выстрел.
Нечихаев посмотрел на упавшего кучера, и перевёл требовательный взгляд на охранника:
- И как это понимать?
- Я ирландец, сэр, и не люблю англичан, - ответил тот, пряча пистолет, и вдруг перешёл на русский язык. - Смерть английским оккупантам! Раздавим британскую гадину! Шон Макгоуэн, сэр!
- Обалдеть! - высказался наблюдавший за разговором цесаревич Николай. - Он что, местный инсургент?
Видимо, запас русских слов у охранника закончился, так как объяснения последовали уже на английском языке:
- Я прожил в России пять лет, сэр. В плену, разумеется.
Его история оказалась проста и незатейлива. Рядовой третьего батальона 95-го стрелкового полка воевал в составе экспедиционного корпуса, высадившегося под Санкт-Петербургом весной тысяча восемьсот первого года, и умудрился выжить. Его рота попала под обстрел зажигательной смесью на набережной Фонтанки, и ирландец успел прыгнуть в речку, после чего был пленён русскими солдатами. Это, кстати, и спасло от петли - участвующие в защите столицы горожане с пленными не церемонились.
Потом военно-полевой суд, назначивший штраф с правом отработки, и несколько лет на строительстве дороги Ярославль - Вологда. Вот там и окончательно сформировалась мысль о том, что во всех бедах Ирландии виноваты англичане. Вернее, эта мысль живёт в душе каждого жителя Зелёного Эрина с самого рождения, но в плену она приобрела чёткость и стройность, и на извечный вопрос "что делать?" был найден однозначный ответ. Да ещё сыграло свою роль сравнение жизни в русском плену со службой у Его Величества... и явно не в пользу последней.
Удивительно, но подневольный труд по двенадцать часов в день оказался легче и выгоднее пребывания под знамёнами с крестом святого Георгия - скопившаяся после вычетов сумма позволила по возвращению домой купить неплохое место охранника почтового дилижанса. Потом Шон ещё немного доплатил, и в скором времени ожидал должности главного охранника линии Хаверфорстуэст-Кармартен-Лондон.
- А я вас сразу узнал, сэр! Вы были в свите фельдмаршала Кутузова, когда он приезжал в наш лагерь приглашать добровольцев для похода в Хиву. У нас тогда многие записались.
Нечихаев не стал отнекиваться и убеждать ирландца в ошибке:
- А ты почему не пошёл?
Тот вздохнул и пожал плечами:
- Хотел вернуться домой. У меня в Уотерфорде жена и две дочери... были когда-то. Сейчас никого.
Спрашивать о судьбе семьи, и почему её больше нет, Мишка не стал. Зная отношение англичан к ирландцам, нетрудно и самому предположить - болезни, голод, профилактические повешенья и расстрелы для предотвращения бунтов... Вполне возможно, что они попали под английское умиротворение. Захочет, расскажет сам.
- И как ты собираешься жить дальше?
- Я умею воевать, сэр! По сравнению с вами, понятно, моё умение никуда не годится, но ещё одна пуля в залпе никогда не будет лишней, сэр! Возьмите меня на русскую службу, господин лейтенант.
- Капитан, - поправил Нечихаев. - А насчёт поступления на службу...
Он оглянулся на Замойского с Иоселиани, утаскивающих кучера к болоту справа от дороги. Цесаревич Николай правильно понял невысказанный командиром приказ и крикнул вдогонку:
- Господа, нам будет нужна его одежда!
Граф с видимым облегчением бросил покойника и предложил:
- Давайте сделаем вид, что на нас напали разбойники? Шон, здесь есть какие-нибудь разбойники?
- Они везде есть, - ответил ирландец. - Но на дилижансы ещё никто и никогда не нападал.
- Всё когда-то случается в первый раз, - философски заключил Мишка, и скомандовал. - Тащите обратно!
Удивительно, но покойный кучер оказался своеобразным пропуском, по которому лошадей в гостиницах меняли в первую очередь, а посты на дорогах так ни разу и не досматривали благородных путешественников. Или это из-за того, что труп начал ощутимо пованивать? Зря они так, ведь мёртвые не кусаются!
Впрочем, досмотра Нечихаев не опасался - кулибинки и ручные ракетомёты надёжно спрятаны под двойным дном дорожных сундуков, многозарядные тульские пистолеты укрыты под одеждой, гранаты князя Иоселиани тоже куда-то исчезли, а в руках лишь охотничьи ружья, приготовленные на случай нового разбойного нападения. Шон Макгоуэн, восседающий на козлах, охотно сообщал всем встречным об опасности, и к исходу третьего дня дилижанс благополучно прибыл в Лондон.
От услуг гостиницы Мишка отказался, высокомерно бросив хозяину:
- Настоящий джентльмен должен ночевать дома или у любовницы. Исключение составляют лишь офицеры армии и флота Его Величества, коим я собираюсь стать в самое ближайшее время.
- Его Величеством, ваша милость?
- Офицером, болван!
Ещё в дороге Мишка решил, что никак не потянет роль богатого бездельника из высшего общества - военное воспитание то и дело прорывалось сквозь диктуемые взятым образом педерастические ужимки. Гораздо легче сыграть свихнувшегося на подвигах идиота, решившего слегка подновить потускневшую славу предков, и уговорившего друзей принять участие в сомнительном предприятии. Якобы занятие охотой уже не удовлетворяет воинственные инстинкты, и молодой сквайр прямо с дилижанса рвётся в бой. Не иначе, как начитался газетных передовиц с пламенными речами сэра Персиваля Спенсера.
