на ближайшие пять, десять и пятнадцать лет…
— Не понимаю, зачем сейчас все это? — спросила супруга, когда Фрунзе пришел домой. — Страна воюет. А тут — история… Вот уж нелепица. Разве она на что-то влияет? Это же дела давно минувших дней.
— Эта война пройдет. Рано или поздно. И я тешу себя надежной, что наши враги обломают о нас зубы. И тогда, поняв, что силой нас не взять, сменят тактику.
— Ударят по прошлому? — с сарказмом спросила она.
— Среди прочего. Народ, который не знает своего прошлого, не узнает и своего будущего. Потому как можно будет ему «втирать» любую дичь, удобную для разрушения внутреннего единства. Например, через концепцию так называемого «мнимого золотого века». И тогда у нас пойдут великие племена, что выкопали, допустим, Черное море в незапамятные времена. Или того хуже. История — это наш тыл. Идеологический тыл. А чтобы победить в долгой борьбе — тылы — это то, куда наносятся приоритетные удары.
— Не понимаю, — покачала она головой. — Как можно атаковать прошлое? Оно же уже прошло.
— Прошлое — это наше воспоминания о нем. И если их нет, то их всегда можно выдумать. И если на академическом уровне не заниматься популяризацией правильной, целостной и непротиворечивой картинки прошлого, то я уверен — наши враги станут поддерживать всяких фальсификаторов и фантазеров. И чем более дикие идеи те начнут транслировать, тем лучше. Из-за чего мы окажется завалены бредовыми мифами и легендами. А они, в свою очередь, смогут стать идеологическим фундаментом для чего угодно. В том числе и экстремизма.
— Милый, тебе не кажется, что ты сгущаешь краски и нагнетаешь?
— О нет… — покачал головой Фрунзе. — Мы не так давно воевали с Польшей из-за Украины, в которой шло по сути создание искусственной нации. А вместе с тем и искусственной истории, дабы объяснить и оправдать природу их отделения. Уже сейчас слышались голоса, что именно украинский народ — наследник древней Руси, а вся остальная Россия — это так, приблудные. Что становилось основой вражды. К слову, через ту самую концепцию о «мнимом Золотом веке», который им создавали сначала австрийцы, а потом уже мы сами по дурости своей. Чем все закончилось? Войной. К счастью удалось избежать больших жертв. А что было бы, если бы это все развивалось десятилетиями? Новый виток Гражданской войны? Брат на брата, отец на сына. Только потому, что один брат себя посчитал себя лучше другого по этническому признаку?
Любовь Петровна задумчиво промолчала.
— Нет милая, история — это не шалости. Это война. Большая, тяжелая война. Война за будущее.
1931, июнь, 5. Рига
Город замер в мрачном ожидании.
Тишина.
Простые люди забились в подвалы и старались не привлекать к себе внимания. На всякий случай.
После ночного налета дирижаблей на рейд даже те немногочисленные ополчения горожан рассосались. Все-таки взрывы ФАБ-5000 действовали крайне скверно на психику людей. Особенно близкие. Тем более, что несколько таких бомб промахнулись мимо воды. И портовые служащие, разбегаясь, сообщали о том ужасе, который видели. Воронки диаметром по шесть метров и глубиной в три внушали. Равно как и сопутствующие разрушения построек.
Это было страшно…
Это было жутко…
Особенно для тех, кто пережил эти взрывы в относительной близости, спасаясь в капитальных постройках порта.
Так или иначе, но утром Рига была подавлена и деморализована. Тем более, что Королевский флот спешно покинул рейд, оставив там останки линейного крейсера Худ и нескольких кораблей поменьше. Это означало, что своевременной артиллерийской поддержки у них не будет. И…
В общем, когда к городу, под прикрытием огневого вала, устроенного советской артиллерией, подошли 1-ая и 2-ая отдельная штурмовая инженерно-саперная бригады, противников у них имелось немного. Ополчения разбежались. А войска были представлены в основном тыловыми службами. Да и те отличались невысоким боевым духом. Эти французы с англичанами и сами бы разбежались, если бы могли. Но местные жители не сильно привечали их, считая вполне справедливо, виновниками своих бед…
Медленно хрустя мощными гусеницами по каменной мостовой медленно ехала вперед тяжелая штурмовая САУ, вооруженная 152-мм легкой гаубицей. Неподвижная, закрытая рубка. Лоб в 152-мм миллиметров толщиной, борта в 76-мм.
Поворот.
Она остановилась на узкой улочке.
Механик-водитель выключил правый борт и осторожно газуя повернулся, вписываясь в габариты между слишком близко расположенными домами. Небольшая задержка. И снова малый вперед.
Пустая улица.
Только неубранный уже который день мусор.
Чуть погодя ехали легкие машины огневой поддержки, переделанные из легких танков. С толстыми экранами во лбу. В башне спаренные 13-мм пулеметы под полный выстрел [10]. Но главное — длинные ленты, уложенные в короба подбашенной корзины, вращающиеся вместе с установкой. Весь боекомплект там. Что позволяло не отвлекаться на перезарядку во время боя.
Дальше — пехота.
Штурмовики.
Внимательно осматривающие окна прилегающих домов.
Вдруг из одного такого окна вылетела бутылка с зажигательной смесью. И промахнувшись упала на каменную мостовую чуть в стороне от штурмовой САУ. Хотя явно метила в нее.
Та, как ни в чем ни бывало, продолжила ехать дальше. А штурмовики, закинув несколько гранат с легких ручных гранатометов в то окно, отправили в подъезд отделение.
Тишина.
Только тяжелое дыхание и хруст какого-то мусора под ногами.
Поворот лестницы.
Штурмовик с автоматическим карабином в руках осторожно выглянул, готовясь при случае открыть огонь со всей возможной поспешностью. Никого. Хотел было уже идти дальше, но тут на мгновение в дверном проеме сверху появилась рука, кидающая гранату.
Полет.
Подскок, после удара о ступеньку.
И боец, словно заправский футболист, ударом ноги отбил ее обратно, а сам шагнул назад, скрываясь за лестничным пролетом. При этом идущий рядом напарник выставил баллистический щит, за котором они оба и укрылись.
Не бог весь что, но от пуль, картечи и осколков он прикрывал.
Взрыв.
И третий штурмовик, не зевая, выступил вперед. Вскинул свое оружие. Вложился. И с ручного легкого револьверного гранатомета выпустил все пять гранат. На которых был отключен ударный взрыватель. Чтобы можно было закидывать их через рикошет.
Барабан опустел. Он отступил, давая дорогу другим.
А с той стороны послышался топот нескольких пар, быстро удаляющихся ног.
Пара секунд.
И прозвучала серия взрывов — сработало самоуничтожение. Если бы не ушли — там бы все посекло мелкими осколками. Убить не убило бы почти наверняка, но ранеными оказались все. Что как бы не хуже в условиях боя…
Штурмовики же, услышав этот топот и взрывы, шустро продвигались вперед. Пользуясь моментом.
Дверной проем.
Один закинул
