туда-сюда на заседания. Первая официальная встреча состоялась на следующий день после поднятия «Эдинбурга».
Присутствовала практически вся бюрократическая верхушка княжества. Министр-статс-секретарь Александр Густавович Армфельт вместе со своим младшим братом Густавом, занимавшим ни много ни мало пост инспектора поселенных войск.
Товарищ министра Константин Иванович Фишер, он же возглавлял при правлении Меншикова личную канцелярию генерал-губернатора. Многие знали о сложностях в общении между ним и великим князем Константином, то есть мной.
Плюс директора обоих департаментов. Хозяйственного — тайный советник барон Ларс Габриэль Гартман и Судебного — действительный статский советник Ларс Саклер. Имена двух последних по русскому обычаю переделали в Лаврентиев. Те, впрочем, не обижались…
— Рад служить под началом вашего императорского высочества! — рявкнул генерал, единственный из всех присутствующих заросший шикарными бакенбардами.
— Взаимно, Густав Густавович, — невольно улыбнулся я, после чего кивнул остальным. — Рад знакомству, господа!
Те немедленно поклонились в ответ, быстро обменявшись несколькими словами на шведском…
— Давайте сразу договоримся. Поскольку ваш язык мне незнаком, предлагаю на всех заседаниях говорить только по-русски! Никакие исключения, вроде французского или немецкого — невозможны! Провинившийся платит штраф. Скажем, в сто рублей. В конце месяца собранные таким образом деньги будут переводиться на благотворительность.
— Очень неожиданное предложение, — промямлил Армфельт-старший.
— Жалко пожертвовать страждущим воинам сотню?
— Нет, но…
— Значит, решено! Кстати, это касается и чиновников меньшего ранга. Все должны говорить со мной на государственном языке империи. Это понятно?
— Но, — еще больше растерялся статс-секретарь. — В Финляндии не все знают русский язык.
— Разве я говорил о тамошних обывателях? Между собой финны могут общаться как угодно. Хоть жестами. Но если человек состоит на государевой службе и не счел необходимым выучить язык своего императора или, пуще того, оказался неспособен это сделать, значит, он просто глуп. А мне дураков не надобно!
— Но государь Александр не предъявлял к нам таких требований…
— Я не мой дядя! К тому же, хочу напомнить, господа, что идет война. Причем, весьма серьезная. Может быть даже более, чем те, во время которых ваша прекрасная страна перестала быть шведским захолустьем. Может статься так, что сведения о неприятеле должны будут дойти до меня немедленно. И я не намерен терять время или вовсе не получить эти известия из-за языкового барьера. Вам все понятно⁈
— Это единственная причина вашего требования?
— Да!
— В таком случае, полагаю, сенат с ним согласится…
— Отлично! Тогда перейдем к первому и самому главному пункту нашего сегодняшнего собрания. С завтрашнего дня во всем княжестве вводится военное положение, которое продлится до конца войны. Все распоряжения администрации должны выполняться быстро и беспрекословно. Сообщения с иностранными державами временно приостановлены… у вас есть какие-то возражения?
— Да, ваше высочество, — проскрипел Гартман, имевший прозвище «его угрюмость». — Если все без исключения сношения с заграницей будут прекращены, как в таком случае осуществлять торговлю?
— Хм. Неужели я чего-то не знаю, и в вашем ведомстве нашли способ обойти английскую блокаду? Если нет, то к чему этот вопрос!
— Позвольте, но…
— Не позволю! Пока свободное сообщение необходимо только шпионам, благодаря которым англичане и французы в курсе всего, что творится на наших берегах. Да-да, господа, несмотря на беспримерные зверства союзников, среди ваших соотечественников нашлось немало иуд, польстившихся на английские и французские сребреники!
— Это очень серьезное обвинения, ваше высочество. Их нельзя выдвигать без доказательств…
— Императорское!
— Что, простите?
— Мой титул звучит как «Императорское высочество». А поскольку вы все давно находитесь на службе, вам следует знать, что недозволенное сокращение может трактоваться как оскорбление императорской власти! Что касается доказательств, то они, разумеется, есть. И в свое время будут представлены. Более того, в тот момент, когда это случится, все осмелившиеся заступаться за предателей будут рассматриваться как пособники! Повторяю, тяжелые времена требуют решительных мер! Прогоним врага, тогда и вернемся к прежнему расслабленному состоянию. А до той поры придется потерпеть…
— Мы вполне разделяем беспокойство вашего императорского высочества, — поспешил сменить тему Армфельт-старший. — И готовы приложить все силы к скорейшему изгнанию врага.
— Это похвально. У вас имеются конкретные предложения?
— Конечно. Вот извольте…
С этими словами передо мной положили две обшитые дорогой кожей папки с золочеными гербами Финляндии. В одной из них находился план по увеличению количества «Поселенных батальонов», в другой проект создания «Вольной флотилии». Мне было известно, что и тот, и другой лоббировал в первую очередь Гартман.
Планировалось сформировать нечто вроде местного ополчения, лишь формально подчиненного русскому командованию. Причем, в значительной части за русские же деньги. Ибо по дарованному покойным дядюшкой праву финны могли «не служить и не платить»!
Надо сказать, что подобные мероприятия готовились по всей стране. Вышедшие после начала войны из спячки генералы не нашли ничего лучшего, как начать формирование Ополчения, как будто нас снова ожидало нашествие «двунадесяти языков»!
Чиновники, увидевшие возможность поживиться на казенных поставках, горячо поддерживали это начинание. И даже государь склонялся к тому, чтобы его одобрить. Против выступали только помещики и ваш покорный слуга. Но если первые опасались, что призванные в ополчение крестьяне после окончания войны откажутся к ним возвращаться, то я просто считал это пустой тратой средств, о чем без обиняков заявил не так давно на Государственном совете. И вот опять…
Быстро проглядев бумаги, демонстративно надорвал их и вернул в папку.
— Что вы делаете? — оторопел директор Хозяйственного департамента.
— «Возвращаю с надранием».
— Но эти проекты одобрил сам государь!
— Это неправда. Его императорское величество подписал приказ о создании двух «поселенных батальонов», и они были организованы. Ни о каком увеличении штатов речи не шло.
— Ваше императорское высочество, позволю себе заметить, что предложение о развертывании поселенных батальонов принадлежало генералу Рокасовскому. И оно крайне своевременное и верное! Для нашей, столь протяженной морской границы наличных сил будет явно недостаточно! Враг непрерывно атакует города на побережье! Империя должна защитить финский народ!
— И мы это обязательно сделаем. Только не сидя на берегу, а выйдя в море. Да, господа. Я объявляю английским пиратам безжалостную войну на уничтожение! С этого дня мои корабли будут выслеживать и атаковать колесные пароходы британцев, которые они используют для разбоя, повсюду. Так что им скоро станет не до нападений на мирных жителей, сожжения складов и захвата рыбацких баркасов…
— До сего дня этого было явно недостаточно, — продолжал упорствовать «его угрюмость», очевидно, не привыкший легко отступать, —
