По его знаку наемники подтаскивают к нам коренастого бородача лет около тридцати.
– Ты меня знаешь? – поднимаю я рукой его голову. – Чего ты под ноги уставился? Там есть что-то интересное?
– Не знаю я тебя. И говорить не хочу. Хочешь убить? Так не тяни. Все мы готовы к смерти. По крайней мере, никто из вас тоже надолго не задержится в этих местах. Вход в наши земли один, но один отсюда и выход. Не хвались тем, что вошел незаметно. Попробуй еще уйти также и унести с собой свою добычу!
– Не беспокойся. Надо будет – уйдем. Надо будет – вернемся. Ты не ответил на мой вопрос: знаешь ли ты, кто я такой?
– Не знаю. И знать не хочу. Не из наших, и этого мне достаточно.
– Я – Серый! – проникновенным голосом сообщаю я оппоненту. Тебе ли знать о том, какая судьба ждет каждого, кто вызовет мое неудовольствие!
Судя по всему, оппоненту про это известно. Дыхание его учащается, и он затравленно оглядывается по сторонам.
– Да... Я знаю про то, какая судьба ждет каждого, кто попадается в твои руки.
– Хочешь ли себе такой судьбы?
– Не хочу. Но... Даже Серый не убивает просто так.
– А кто сказал, что я собираюсь убить тебя просто так? Кто вообще сказал, что я пришел сюда для того, чтобы убить именно тебя?
– Зачем же вы здесь? Да еще в таком количестве?
– Мне нужен ваш вождь. Одноглазый. Я хочу знать, где он.
Притягиваю к себе пленника.
– И еще я хочу знать, где он выращивает красные цветы, – это я говорю тихо, так что со стороны меня почти не слышат.
– У тебя с ним вражда?
– И с ним тоже. Я пришел сюда не только для того, чтобы убить Одноглазого. За каждый найденный мною красный цветок умрет один человек. Тот, кто окажется к нему ближе.
– А если этих цветков будет несколько, а в деревне ты найдешь только одного человека?
– Ничего, есть и другие деревни.
– Но люди, живущие там, могут и не иметь отношения к найденным тобою цветам.
– М н е все равно. Таков мой закон. Согласен ты с ним или нет – это ничего не меняет. Где Одноглазый?
– Ты врешь! Даже Серый не может быть настолько жесток.
– Подержите-ка его, – пихаю пленного конвоирам.
Подхожу к двоим оставшимся. Так, этот, похоже, уже не жилец. Уж и не знаю, чем таким его звезданули по спине, но, судя по кровавым пузырям на губах, обломки ребер пробили как минимум одно легкое. Его смерть – дело времени. Причем очень недолгого.
– Ну-ка, поднимите его!
Хрипящего пленника подтаскивают к кучке адептов. Те стоят молча, не вмешиваясь в наш разговор. Но при этом внимательно наблюдают за всем происходящим. Разворачиваю первого пленника лицом к его товарищу.
– Хорошо его видишь?
– Да.
– Тогда смотри.
Похлопываю пленника по плечу.
Еще отправляясь сюда, я снова одел на запястья браслеты с арбалетными наконечниками. Поэтому мой жест приводит к уже знакомому результату. Безжизненное тело обвисает в руках конвоиров. Уж и не знаю, что ждет его на том свете, но, по крайней мере, смерть была быстрой. Смею надеяться, что и безболезненной. Мужик все равно находился в полусознании и вряд ли ощущал что-нибудь.
Конвоиры разжимают руки и отскакивают в стороны. Ага! Про эти таланты Серого вы еще не в курсе! Ничего-ничего: боится – значит, уважает. Так что с сегодняшнего дня вы меня будете вдвойне больше уважать. А вот глядя на пленника, понимаю, что степень его ужаса зашкалила за все мыслимые и немыслимые пределы.
Так, клиент созрел. Будем додавливать, пока он от страха ничего не соображает.
– Ну? Где мне искать Одноглазого?
– Он там... – рука пленного указывает в сторону гор. – Отсюда три дня пути. Но вам не дойти туда тихо. Наверняка уже все жители знают о вашем приближении. Вас встретят. И никто не уйдёт назад.
– Там – это где именно?
– Это место называется долина Алай. Только там растут красные цветы, в других местах их почему-то не удаётся вырастить. Да и те, кто пробовал это сделать, отчего-то очень быстро пожалели о своем решении.
Ничего удивительного, Одноглазый сохраняет за собой монополию на производство. Разумно, никак иначе я данное действие охарактеризовать не могу.
– Кто проводит нас туда?
– Дорога. Она идёт как раз в том направлении. Но ваше войско туда не дойдёт.
– Отчего же?
– Наши князья скоро встанут на пути... и ты убедишься в моей правоте.
– Хм! Ну-ну. Я прикажу тебя отпустить. И даже дать тебе знак, чтобы никто из воинов не причинил тебе никакого вреда.
Не знаю, есть ли у ордена что-то вроде татарской пайцзы, но, в крайнем случае – изобретём.
– Зачем это нужно?
– Должны же ваши потомки знать – кто и отчего уничтожил здешнее население.
– Ха! Это легко говорить!
– Сделать – не намного труднее. Сам всё увидишь.
– Чем тебе мы так досадили? В чём же виноваты жители наших поселений?
– Вы выращивали красные цветы. Воровали и продавали людей. Грабили и убивали. И все жили на доходы от этого дела. Здесь нет невинных. Пособник бандита – такой же бандит.
– Считаешь, что поэтому можно убить всех?
– Тех, кто сумеет доказать свою непричастность, оставят в живых.
– Таких немного...
– От них и пойдут ваши потомки.
– Кто ты такой, чтобы судить всех?!
– Серый. Ещё вопросы есть?
Мужик поник. Надо полагать, вопросы у него ещё имелись, вот только задать их он не решился.
– Отпустите его! – поворачиваюсь к группе иерархов. – Он сказал всё, что знал. Дайте ему знак, чтобы никто не тронул ни его самого, ни его семью.
– Семью? – спрашивает крайний из них. – Никаких семей уже не осталось!
– Ну, так пусть идет один...
Вторые сутки бронированная колонна скролльцев методично прогрызает себе дорогу. Именно так, ибо горцы слетелись отовсюду. Особым умом предводители их отрядов не блистали, и оттого сначала пытались опрокинуть нас лобовыми атаками. Щас... После шестой попытки им стало ясно, что это не самая хорошая идея. Наёмники методично перемололи в мелкий фарш горских всадников. В первый раз я увидел, как сходятся в лобовой сшибке отряды кавалерии. Впечатляющее зрелище, надо сказать. Скролльцы почти всегда действовали одинаково, проявляя при этом отменную выучку и слаженность.
Их конные стрелки засыпали противника стрелами с дальней дистанции, а первые ряды наемников, ввязавшись в схватку, не давали противнику подойти к лучникам. Отдельных, особо резвых и удачливых горцев, сумевших прорваться через первые ряды скролльских всадников, расстреливали уже в упор. До строя лучников никто не дошёл.
