— Ну что, придурки, не ждали? — усмехнулся Рустам.
— Вы кто такие? — дрожащим голосом осведомился Герасименко.
— А вы кто? Просвещенные или просто так? — глупо спросил Иван. (У него и глаза были глуповатыми.)
Коля посветил на посланников шамана сотовым телефоном. В руке Рустама блеснул пистолет.
— Просвещенные, — медленно сказал Коля.
— Бежим отсюда, — прошептал Димка, потянув товарища за рукав.
И они согласованно начали отступать назад, к тропе, выводящей из грота.
— Стоять! — вскрикнул Рустам, и эхо пугающе разнеслось по причудливым камням-часовым. — Мы еще не поговорили.
Но Коля и Дима уже развернулись и ударились в бег со всех ног. Впрочем, ноги начали спотыкаться. Кукарский едва не упал по пути, но Коля его поддержал.
— Стой, стрелять буду! — громко предупредил Рустам и нажал на спусковой крючок.
Хлопок выстрела как-то странно прозвучал в пещере. Но за долю секунды до хлопка случилось странное: фигуры беглецов рассеялись в легкой дымке. А после выстрела дымка исчезла.
— Что за на хер? — возмутился Иван.
— Не знаю, идем за ними, — Рустам пожал плечами и спрятал пистолет.
Посланники шамана побежали к тропе, но при свете фонаря впереди людей уже не просматривалось.
— Стой! — в какой-то момент воскликнул Рустам. — Надо вернуться. Шаман говорил вернуться так же, как пришли… Выйдем из пещеры, позвоним шаману.
Однако позвонить они уже не смогли, поскольку вышли в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. Вернее, они попытались позвонить, как только вышли на свет. Но телефон написал, что сеть недоступна.
Это потом уж посланники осмотрелись на местности и поняли, что здесь что-то не так. Впрочем, окончательно их озарило только на автобусной остановке. Там бабушка, поразившаяся их виду перекрестилась и убежала. А Ваня подобрал смятую газету «Правда» за шестнадцатое сентября тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
И тогда Рустам вспомнил слова шамана.
— Илко говорил про время. Мы попали назад.
— Ага, а те двое ушли вперед, — сообразил Ваня.
— Но здесь мы почти у цели, — заметил Рустам. — Возьмем то, к чему стремились и вернемся обратно. Вот тогда уже и поквитаемся с той парочкой.
После этих слов посланники шамана отправились в Пермь, отобрав деньги у первого встречного паренька.
А Коля с Димой благополучно выбрались в свое время.
— Что это было? — спросил Димка товарища под ослепляющим майским солнцем.
— Не знаю, — нахмурился Герасименко. — Не везет мне, опять кто-то объявил охоту.
— Знать бы кто, — протянул Кукарский.
— Неужели кому-то еще стало известно про мой канал, — Коля недовольно покачал головой.
— Не только твой, но и мой, — заметил Димка с грустной улыбкой. — Ну ладно, потом разберемся.
— Ага, разберемся — согласился Колька. — Давай пока по домам. Надо отлежаться, переварить все. В понедельник вечерком встретимся снова.
На том и порешили.
День был солнечный, ребятня и птички чирикали, но Дима сидел дома. За приоткрытыми окнами шумел привычный весенний мир, но Кукарский чувствовал себя не в своей тарелке. Беззаботно работал телевизор — огромная панель, на экране в сотый раз повторяли забавные шутки Уральских пельменей.
— АБВГДЁЖ, — говорил переодетый в милиционера любимчик зрителей.
«Галдеж, кругом галдеж, — сбивчиво думал Димка. — Что за странное чувство? Как будто что-то напрочь изменилось. А ничего ведь не произошло. Ну, побывал в прошлом. С кем не бывает? Что?! Бред! Вот именно, ни с кем не бывает! И чего теперь делать? А ничего — пойти проверить, жива ли Лерка… Хорошо хоть воскресенье, и на работу не надо».
Он медленно встал с кресла, прошелся по комнате. «Как узнать? Просто позвонить в дверь? Типа, тетя Валя, здрасте, я просто мимо проходил, давайте чай попьем с моим тортом. Нет, глупо. Что-то поумней надо придумать. Например, вам не попадалось извещение, а то мне должны бандероль прислать, вдруг на старый адрес».
Дима остановился у приоткрытой двери балкона, от сквознячка шторка лизнула голень (дома он ходил в шортах). «Да, точно, про извещение спрошу. Это вполне нормально. И ненужных мыслей не вызывает: почему вдруг так случайно зашел?»
Немного постояв у балкона, Димка вернулся в кресло. «А как же петля гистерезиса?» — вдруг подумалось ему. «Ведь если Лерка жива, то может и в мире что-то изменилось. Точно у Рэя Бредбери? Может, сначала проверить, что вообще в мире творится?»
«Ну, Уральские пельмени ладно, их с телека гистерезисами не выгонишь, а вот посмотрим, как остальное». Кукарский схватил пульт и принялся переключать каналы. Реклама про «сделай перерыв» со всемирно известным шоколадным батончиком — тоже вечная, дальше долгоиграющий сериал про комическую семейку, наконец, новости. Все как всегда. Ничего необычного. Даже в новостях. Волнения в Египте, обострение ситуации в Сирии, закончено расследование смерти известного актера Андрея Панина. Ничего из ряда вон выходящего. Нет, надо срочно поехать проверить, жива ли вообще Лерка!
С этой мыслью Кукарский выключил телевизор, быстро переоделся и решительно направился в прихожую. У входной двери затормозил, замер, затем качнул головой и цокнул языком.
— Ну ладно, — вслух сказал он, наконец, надел ботинки и, отперев дверь, вышел на площадку.
До места добрался быстро — проехал три остановки на первом попавшемся автобусе. С замиранием сердца вошел в старый двор. «Н-да, как тут все изменилось с тех пор!» Не было нынче газгольдерной, не было старинного хоккейного корта — давно убрали, отсутствовала, конечно, и горка высокая из дерева для деток, под которой маленький Димка впервые покурил бычок. Зато стояли киоски — по ремонту обуви, по овощам… И сидели новые бабки на скамейках.
Димка набрал на домофоне дрогнувшим пальцем две цифры: три и пять, тридцать пятая. После долгих гудков ответил приятный женский голос, оперный такой, как у статной дивы, весьма вероятно, что Леркин.
— Кто там?
У Дмитрия внутри слегка похолодело.
— М-мэ, извините, это Дима Кукарский, в тридцать восьмой жил. Я хотел узнать…
— Кто-о? Димка? — резко удивилась дива-дева. — Ну-ка, поднимайся!
И дверь приоткрылась. Кукарский быстро поднялся: а, будь, что будет — скорей бы уж!
На втором этаже его уже ждали. Из тридцать пятой выглядывала высокая статная девица, точнее, женщина, Кукарский про себя называл таких породистыми.
— Ну, здравствуй, Дима, давай заходи, — сказала дама и отступила.
Димка зашел. Она предстала перед ним во всей красе. Лера во плоти, облаченная в красноватый халатик в цветочек. Именно такой он ее и представлял: рост навскидку метр семьдесят, ровные локоны песочного цвета — до плеч, умные серые глаза, не потерявшие былого огонька, не сказать, что красивое, но приятное лицо с каким-то оттенком чего-то грубоватого — нос великоват, пожалуй.
